— У тебя кишка тонка мне угрожать! В моей жизни больше не будет ни предупреждений, ни тебя. Если перейдешь дорогу Морозову, Покровский, ты узнаешь, что такое ад, — пообещала ледяным тоном. — Я не шучу!
— Ну давай, Корсак, ударь меня еще раз, и посмотрим: а вдруг я дам сдачи? Я сильнее тебя, так давай, поборемся?! Можно сразу в номере. Ирка меня не заводит, постоянно ноет — надоела! Отправим ее гулять. Я обещаю, что дам тебе фору!
Я смотрела Эрику в лицо, не отвлекаясь на детали, чувствуя, как во мне горит ненависть к нему, и не заметила, как оказалась на краю бассейна.
Он вдруг остановился, широко осклабился и толкнул меня ладонью в грудь.
— Плюх! — произнес, застыв в ожидании…
Я пошатнулась над водой, которая светилась нежно-голубым светом и, оглянувшись, впилась взлетевшими руками в плечи парня.
Он тут же со вдохом притянул меня к себе, крепко обнял за талию и прижался ртом к шее.
— Ах, значит, все-таки нужен! Агнешка…
Все произошло за секунду. Так быстро, что я даже ответить не успела. Подняла голову… и сердце остановилось.
Антон стоял на балконе нашего номера на втором этаже и смотрел на нас. На то, как мы обнимались — застывший, изумленный и бледный в полумраке вечера.
Он только что вышел, шторка еще не успела опуститься, и тут же, резко отвернувшись, шагнул назад в комнату.
— Антон! — я крикнула, рванувшись вперед в руках Эрика, но голос прозвучал жалко. Как самое лживое в мире оправдание.
Дверь балкона решительно захлопнулась, и свет погас. Эта дверь будто что-то отрезала во мне, оборвала последнюю нить надежды, и пришло понимание: он вернулся ко мне, а я окончательно все испортила.
Теперь Морозко мне больше не верит. И никогда не поверит.
Антон был прав, когда сказал, что я ничего и никому не привыкла объяснять. Он просто не знал — я не умела быть другой.
— Агнешка!
Передо мной по-прежнему тенью маячил Покровский, мешая дышать и сминая жадными пальцами. Не думая, что делаю, я молча сжала его плечи руками, как тисками, и ударила коленом в пах. Отшвырнула с пути, столкнув в бассейн.
— Пошел вон.
И сама побежала прочь, ничего не видя перед собой из-за мокрой пелены, застившей взгляд.
Антон
Антон!
Не знаю, на самом деле был крик или мне показалось. Сейчас даже в закрытую комнату номера с улицы доносились глухие звуки музыки и шум голосов.
Я сидел на кровати в темноте, уронив голову на руки, сжимая пальцами пульсирующие виски.
Значит, все правда. Слухи — правда! Можно не верить чужим словам, но трудно не поверить собственным глазам, а они только что рассмотрели достаточно.
Они стояли, обнявшись — Агния и этот… Эрик. Вместе.
Корсак я бы узнал из тысячи.
Я лег, не зная, что делать. Не хотелось ничего. Голова раскалывалась, боль просто выкручивала изнутри и ломала тело. И как только случилось, что черноглазая девчонка, от которой я бежал, проросла во мне корнями, проникла в кровь и впиталась в сердце. Стоило закрыть глаза, и я вновь видел ее улыбку и взмах длинных ресниц. Слышал уверенный, обволакивающий голос, и ощущал нежный запах.
Он и сейчас витал в этой комнате.
Мне срочно требовалось сбросить куда-то злость и досаду — впервые в жизни мне хотелось что-то крушить. Избить если не кого-то, то себя самого — за то, что знал, но поверил вопреки всему.
Я встал, вышел из номера на улицу и побежал к реке. Раздевшись на берегу, нырнул в холодную воду с головой и поплыл на глубину, борясь с усилившимся к ночи течением.
Плавал долго, ни о чем не думая, просто выбивая из тела силы. Сидел на берегу и нырял в реку вновь, пока мышцы не свело от холода, а боль не отпустила голову.
Вот только Агния из мыслей никуда не ушла, зря надеялся. Мой злой Дементор все-таки высосал из меня душу и поселился в ней.
Когда возвратился в отель — в номере никого не оказалось. Все осталось так же, как полтора часа назад, когда я из него ушел, оставив дверь открытой.
Агния не вернулась, и я не встретил ее во дворе. Так неужели она… с ним? Все так же обнимается, а возможно, позволяет и большее?
Река не помогла, и ничего не остыло. Да, я видел их, но от одной мысли, что Корсак сейчас с другим, кровь мгновенно вскипела в венах и перехватило дыхание.
Корсак. Волевая, упрямая, прямолинейная…
Нет. Не может быть. Даже своим глазам иногда не хочется верить, а хочется верить сердцу.
Или я дурак.
Переодевшись, вышел из номера, и во дворе отеля, возле одной из беседок, увидел Миленку с темноволосым типом Марджановым. Парень курил, а девчонка, заметив меня, обиженно поджала губы. Она что-то выговаривала ему тонким голосом, но с моим приближением замолчала:
— …а ради меня, Русик, ты никогда…
— Где Агния? — я подошел и остановился перед парой.
Тип выпустил в мою сторону струю дыма и улыбнулся — не похоже, что он удивился.
— Что, блондинчик? — спросил с интересом. — Вижу, оклемался?
Мы друг другу не нравились, и я ответил честно:
— Вполне. А ты что, хочешь поговорить?
Он меня удивил. Я был почти уверен, что услышу новое оскорбление, но Руслан выбросил сигарету в урну и сунул руки в карманы спортивных брюк.
— Нет, не хочу. Мне тут и без тебя мозги проели. Агния была в баре ресторана, а потом ушла, — сказал, кивнув в сторону. — Извини, но Миленка не дала узнать, куда. Видишь, сидит, ревнует. Но, думаю, она на поляне, больше здесь быть негде. — Он не без ехидцы ухмыльнулся: — Если, конечно, не решила развлечься.
Это точно было не его делом, и я не выдержал:
— Заткнись!
Глава 25
Уже давно стемнело. На поляне за отелем заметно прибавилось народу, и высокая сцена на фоне ночного неба горела — светились лазеры, вращались световые пушки, и ночь разрезали яркие лучи стробоскопов и прожекторов. Сейчас как раз выступала известная рок-группа «Suspense» — заявленный хедлайнер фестиваля, и перед сценой туманом растекался ультрафиолет.
— Suspense! Suspense!
Свист и ор. Крики и слова песни. Довольная толпа бесновалась под будоражащий округу рок.
Я вклинился в середину и стал проталкиваться вперед, сквозь парочки и компании, оглядываясь по сторонам. Меня словно что-то вело, не давая остановиться.
Ближе к сцене ряды молодежи смыкались плотнее, высился лес из рук, но перед самим возвышением народ расступался небольшим полукругом. И судя по крикам и вниманию на лицах — там тоже происходило что-то не менее интересное.
Я активнее заработал плечами и локтями, стремительно пробираясь ближе.
В центре небольшого кольца из людей танцевала красивая девушка в желтом сарафане. Голые руки мелькали в свете лазеров, длинные пряди хлестали по спине и щекам, гладкие бедра приоткрывались под взлетающей юбкой. Закрыв глаза, она двигалась импульсивно и резко, откровенно и как-то отчаянно — совсем не так, как я однажды видел. И тем не менее от нее невозможно было оторвать взгляд.
К ней липли парни, но она с силой отталкивала их от себя, уворачиваясь и ускользая в своем танце.
Я скорее угадал по движению ее губ, чем услышал:
— Пошел к черту! И ты! Все вы пошли к черту!
— Агния!
Музыка гремела и оглушала, подавляя любые сторонние звуки. Мой голос просто тонул в этом море.
— Агния!
— Антон, стой! Она все равно тебя не услышит! Ей надо все выплеснуть, иначе кому-то будет худо. С ней всегда так. Ее невозможно остановить, пока она сама не захочет! А сейчас она не хочет — посмотри на нее! Будет только хуже! — Мою руку поймала Жанна, оказавшая здесь с Владом, когда я пытался прорваться сквозь плотно сдвинутые плечи и спины в надежде добраться до девушки.
Какой-то парень в этот момент обнял Корсак за талию, и она грубо пихнула его в плечо. Освободившись от объятий, подняла запястья над головой и отвернулась, взметнув в повороте густые волосы. Но несмотря на грубость, было в ее движениях столько смелого откровения, что оказалось больно на это смотреть.
Я не мог просто стоять и ждать пока она сломается.
— Я заберу ее! Агния!.. Да дай ты пройти! Агния!
Она услышала не сразу, но все-таки услышала. Стала неуверенно замедляться, пока и вовсе не остановилась, слепо глядя перед собой. Уронив руки, оглянулась, мазнув по толпе невидящим взглядом.
— Морозко?
Сейчас люди казались крепче монолита, но я все равно толкался локтями, продвигаясь вперед. Понимая, что иначе не могу.
— Я здесь, слышишь! Здесь!
— Морозко!
Какой-то незнакомец прильнул к ней, но у нее не оказалось сил вырваться. Она оглянулась и пошатнулась, дернулась в сторону, не находя меня. Убрала волосы с мокрой от слез щеки и попыталась отпихнуть его:
— Пусти…
— Отпусти ее, гад! — прорвавшись в круг, я оттолкнул парня от девушки. — Она не твоя!
— А чья? Твоя, что ли? — нагло возмутился тот, но я уже заслонил его от Агнии спиной.
Я повернулся к Корсак и протянул руку. Свет хлестал нас обоих по щекам, так же, как свист и звук. Кто-то толкался сбоку — кажется, Влад. Она стояла, не шевелясь, как будто танец не оставил ей сил. Нетвердо пошатнулась, глаза закрылись, и я не услышал, а угадал, как она всхлипнула:
— Антон…
— Я тут, Огонёк! Тут! Иди ко мне!
Я поймал ее, притянул к себе и крепко обнял. Подхватив на руки, прижал ближе. Она обхватила меня руками за шею и прислонилась лбом к щеке. Здесь было душно и тесно, и точно не место нам. Обернувшись, я стал выбираться из толпы, двигаясь в сторону края сцены, где стояло меньше всего людей.
Слава богу, понятливый народ расступался и наконец-то выпустил нас. Оказавшись на свободе, я пошел по траве, унося свою ношу с поляны.
— Морозко, ты меня ненавидишь. Меня все ненавидят.
— Не я. А какое нам дело до всех остальных? Забудь о них! Эти люди тебе точно не друзья.
— Я — само зло. Черствая кукла.
— Глупости! Завтра я расскажу тебеЮ какая ты замечательная и заставлю это запомнить. А сегодня просто забудь!