В тот вечер мы с Карой присоединились к группе из тридцати-сорока горожан-добровольцев и отправились на поиски в лесополосу, росшую параллельно большей части Перри-авеню, за соседней улицей. В планах на следующее утро было осмотреть футбольные поля и насаждения, окружавшие все три эджвудские школы на Уиллоуби-Бич-роуд. Отец тоже хотел пойти, но я отговорил его – не хватало только, чтобы он отпросился с работы и вместе со всеми нами вляпался здесь в ядовитый плющ.
Знакомых лиц оказалось много. Пришел мистер Варгас, а с ним еще несколько отцов с Бейберри-корт; был тренер Паркс с женой; Карли Олбрайт привела маму, обе надели ярко-оранжевые жилеты, словно стоял разгар охоты на оленей; мистер Танненбаум оставил свою конторку в эджвудской библиотеке и присоединился к поискам; я узнал Джима Соломона с заправки «Тексако» и увидел неразлучную в былые школьные годы троицу борцов – Лена Стиллера, Фрэнка Хэпни и Джоша Галлахера.
За время поисков я несколько раз украдкой посматривал на Джоша. И представить не могу, сколько отваги ему потребовалось, чтобы прийти и искать со всеми нами. Кара подошла к нему, поздоровалась, справилась о родителях. Я? Не-ет! Ни за что бы не подошел!
Вскоре опустились сумерки, в лесу стало слишком темно, и после трех часов поисков мы сдались. Насколько мне было известно, не обнаружили ничего хотя бы отдаленно связанного с исчезновением Мадлен Уилкокс. Только раз все оживились, когда Джим Соломон наткнулся на совершенно новую упаковку патронов от мелкашки – наверное, какой-нибудь парень обронил неделю назад. А Фрэнк Хэпни случайно вляпался в гнездо шершней, и те искусали ему руки и ноги.
На следующее утро поползли слухи. Гадкие слухи: дескать, Мадлен Уилкокс крутила интрижку с женатым мужчиной, и вот эти отношения и стали причиной пропажи девушки. Был ли похитителем предполагаемый муж или его взбешенная жена – не уточнялось. Много болтали о том, что Мадлен просто сбежала из дому. Очевидно, она уже проделывала это – один раз забралась на юг аж в Северную Каролину, – и многие в городе полагали, что она взялась за старое.
– Ты сам пораскинь мозгами, Чиз, – говорил мне Курт Рейнолдс, когда мы длинной цепью брели по открытому полю, с интервалом метра полтора, – Бугимен убивает свою жертву и всегда оставляет так, чтобы ее тут же нашли. А тут ваще не то. Уже прошло часов тридцать шесть, да?
Курт окончил школу на год раньше меня и в своем классе за самого умного, мягко говоря, не слыл. Джимми Кавано однажды впарил ему пакетик с карандашной стружкой за десять баксов, так Курт забил ею косячок и выкурил. Теперь он состоял добровольцем в пожарной дружине, и вся дружина занималась поисками. Кары со мной не было, так что пришлось провести все утро в паре с этим типом. Я любил и люблю Кару больше жизни, но тем утром возложил всю вину за мою яростно бушующую головную боль на ее прекрасные колени.
Я намекнул ему тихонько:
– А что, если мы пока просто не нашли тело?
– Так в этом-то все и дело! Смотри, Бугимен всякий раз хочет, чтобы мы тело нашли. Что ему сейчас-то от нас труп прятать?.. Нет, будь девчонка мертва, уже нашлась бы. Да она на пляже греется, в одной руке пивко, в другой – косячок.
Конечно, я не согласился с экспертным мнением Курта, однако решил промолчать – с этой дубиной лучше не спорить. Едва представилась возможность, я сделал вид, что отстал от группы, а потом незаметно переместился в цепочке на несколько человек в сторону. Теперь, когда нас разделяли не полтора метра, а все десять, я перестал слышать его бредни. Вскоре от головной боли не осталось и следа.
Бойфренду Мадлен Уилкокс, должно быть, приходилось выслушивать те же возмутительные слухи о ее исчезновении, что бродили по всему городу. В интервью, которое он тем вечером дал Одиннадцатому каналу, парень аккуратно подбирал слова, но выражался совершенно определенно, и было ясно, что он зол:
– Прискорбно, что среди нас есть люди, которые могут так думать, не говоря уже о том, чтобы открыто обсуждать. И даже не просто прискорбно, а преступно: это клевета. Сейчас все наши силы и возможности – как полиции, так и населения – должны быть направлены на поиски Мэдди.
Сузив голубые глаза в злые щелки, он сказал на камеру:
– Поверьте, она исчезла не по своей воле. Как же она радовалась, что вернулась в школу, получит аттестат, поступит в колледж! Мы на днях решили съездить к ее сестре на побережье…
До того, как новостной выпуск прервали рекламой, на экране появился видеофрагмент: из леса позади школы неровным строем выбредает поисковая группа. Репортер подтвердил мои подозрения: несмотря на всеобщие усилия, ни одной из поисковых партий не удалось найти чего-либо стоящего. На экране я разглядел кособокую суетливую походку Курта Рейнолдса, шагающего впереди всех. Выглядел этот тип точь-в-точь ковыляющим зомби из «Ночи живых мертвецов» Ромеро. Слева от него плелся Дэнни Эрншо, бывший одноклассник моей сестры Нэнси. Ныне он заправлял процветающей юридической конторой на Сороковом шоссе. Затем в толпе мне на глаза попалась собственная старая бейсболка и серая футболка с надписью «Сумеречная зона», а неподалеку от меня – я придвинулся ближе к экрану, чтобы получше рассмотреть – откуда-то появился мистер Галлахер. У него была длинная трость и ярко-оранжевая шляпа с полями – такие раздают как бесплатные сувениры на матчах с «Ориолс». Я наблюдал за Галлахером изумленно, потому что не мог понять: как это мы не пересеклись во время поисков?
Впрочем, через секунду вместо него на экране возник плачущий ребенок из рекламы памперсов.
Тело Мадлен Уилкокс обнаружили местные рыбаки под мостом Рикерс-Бридж приблизительно в восемь двадцать три в пятницу, двенадцатого августа – ровно через сорок восемь часов после заявления о пропаже девушки. Подойдя к своему обычному месту, рыбаки решили сперва, что натолкнулись на прикорнувшую на берегу бомжиху или пьяненькую студентку. Любители рыбалки часто находили следы веселья под мостом: пустые пивные банки и бутылки, окурки и презервативы. Спиной тело опиралось на старый каменный фундамент, длинные ноги были вытянуты вперед и раскинуты в стороны, а руки мирно покоились на животе. Подобравшись ближе, рыболовы осознали, что это вовсе не женщина, а подросток. Открытые глаза вылезли из орбит, распухшую шею покрывали синяки, а еще она была голой ниже пояса и, похоже, не дышала. Тогда они помчались за помощью.
Полицейские не горели желанием общаться с журналистами. И хотя телевизионщикам нечего было поведать аудитории аж до новостных выпусков следующего дня, по улицам Эджвуда слухи распространялись со скоростью лесного пожара.
Мадлен Уилкокс была избита, изнасилована и задушена. На ее теле следствие обнаружило три глубоких следа от укусов. Как у Наташи Галлахер и Кейси Робинсон, у Мадлен Уилкокс оказалось отрезанным левое ухо, телу была придана сходная поза. Как и в предыдущих случаях, рядом с телом уха не обнаружилось. На запястьях и лодыжках остались полосы – следы веревок, которыми ее связывали. Убийца похитил Мадлен Уилкокс и мучал девушку не спеша; надругавшись и насытившись, избавился от трупа.
Что еще хуже – если могло быть хуже, – полиция удостоверилась, что преступник издевается и над ними. Территорию, прилегающую к Рикерс-Бридж, включая непроглядно-темные закутки под его каменной аркой, тщательно прочесали целых два раза. В первый раз – наутро после ее исчезновения, несколько часов спустя после звонка обезумевшей от горя матери в службу спасения. Второй раз – на следующий день, когда из полицейской академии Балтимора привезли два десятка курсантов для помощи в поисках.
В обоих случаях заключили, что территория осмотрена досконально, а значит, вывод напрашивается лишь один: преступник вернулся, запутывая следы, и преднамеренно оставил тело под мостом, послав полиции прозрачный намек: слежу за вами, перехитрю вас всех.
После убийства Мадлен Уилкокс полицейские стали совсем неразговорчивы. Не в состоянии далее отрицать очевидное, они негласно признали, что три убийства за шестьдесят дней четко указывают: в Эджвуде действует серийный убийца. Полиция безнадежно отстает и с каждым днем отдаляется от раскрытия тайны. А теперь Бугимен над ними еще и потешается.
К тому моменту Карли не удалось добыть сведений о каких-либо оставленных преступником цифрах. Ее всегдашние информаторы заверяли, что «их всегдашние информаторы» отгородились стеной молчания. Я сам на днях столкнулся с детективом Харпером на парковке у «Макдоналдса», и он, когда я всего-то поздоровался, прямо-таки зарычал на меня. То есть просто подойти и что-нибудь спросить я не мог. Он, конечно, не догадывался, что мне известно о классиках и объявлении о пропавшей собаке; уверен, он просто взбесился бы, узнай он правду.
Наконец, через восемь долгих дней после того, как был обнаружен труп Мадлен Уилкокс, в стене молчания появилась брешь, и Карли добыла свежачок, которого мы ждали.
В каждой клеточке классиков на месте первого убийства стояла цифра «три». В объявлении о пропаже собаки на месте второго преступления чаще других повторялась цифра «четыре». На этот раз при проведении аутопсии судмедэксперт обнаружил нечто особенное глубоко в горле Мадлен Уилкокс: пять мелких монеток.
Позже на той неделе я заскочил в «Севен-илевен» – купить чего-нибудь пожевать по дороге в библиотеку. В тот день предлагали скидку на чили-дог – два за доллар девяносто девять, да еще в придачу маленькую газировку. «Обед в бюджет», – говаривал отец.
У входа мне встретился старинный приятель Паркер Сандерс – в школе он учился на два класса младше меня. Паркер как раз выходил из дверей со здоровенным стаканом «Биг Галп» в одной руке и пакетиком «Эм-энд-эмс» – в другой.
– Сторонник здорового питания?
– А то, – ответил Сандерс. – Слышал, вы с парнями ходите в школу играть в баскетбол.
– Приходи и ты.
– Скажи Прюитту, пусть позвонит, когда в следующий раз соберетесь. У него есть мой номер.