— Мужики! Стой! — Вклинился Ваня, — мож давай не надо? Мож давай я за Черепановым сгоняю? Пусть сам с ними разбирается?
Глава 17
Когда мы с Васей и Белоусом зашли за угол, ссора шла уже на повышенных тонах.
Трое наших ругались с двоими из «Каскада».
Молодые парни-спецназовцы вальяжно стояли у секции и слушали, как Малюга, активно жестикулируя, втирал им свою точку зрения на сложившуюся ситуацию:
— Мы эту лису искали две недели! Наша это лиса, понятно⁈ Че смотришь⁈ Поуважительнее надо быть!
Погранцы, окружившие «каскадовцев», молчали, напряженные, словно взведенные курки. Самих каскадовцев, казалось, это совсем не волновало.
Как ни странно, Малюга говорил именно с Вадимом Малининым. В ответ тот просто смотрел на погранца очень снисходительным взглядом. Спецназовцу даже не мешало то обстоятельство, что крупнотелый Малюга был на полголовы выше Малинина.
Другого «каскадера», тоже, судя по возрасту, бойца срочной службы, я не знал. Тот просто скрестил руки на груди и кривовато стоял, переместив вес тела на правую ногу.
Меня не обмануло напускное спокойствие спецназовцев. Они стали спинами к забору не случайно. Знали, что если начнется заваруха, старый добрый ПО-2 прикроет им тыл.
Когда «компания» ругающихся, заметила нас троих, каскадовцы, наконец, напряглись.
— О! Сашка! Прикинь, что этот учудил⁈ — Тут же крикнул мне Малюга и указал на второго, — я Мускьу подманивал-подманивал! Вторую неделю она возле заставы крутится! Сегодня бы подошла, накормили бы ее. Оттарабанили на старое место. А этот ей свистнул и прогнал! Убежала лисица! Боюсь, с концами убежала!
— Ну убежала и убежала, — проговорил товарищ Малинина, — чего драму на пустом месте разводить?
— А ты помалкивай, — выступил вперед Миша Солодов, — ты б с уважением бы к делу отнесся, и мы к тебе с уважением! Чего хвост распустил, как павлин?
— Хотите вот так? — Второй спецназовец утер нос, расправил плечи и уставился на нас с Васей и Белоусом, — вшестером на нас двоих? Ну, давайте. Устроим вам сейчас танцы…
— Мож, за Черепановым? — Шепнул мне обеспокоенный Ваня Белоус.
— Нет. Так уладим, — проговорил я.
Конфликт был в высшей степени дурацкий. Я бы даже сказал, пацанячий. Ну что поделать? Ведь и с той и с другой стороны стояли, по сути, пацаны. Ну ниче. Щас все решим, без лишнего, так сказать, рукоприкладства.
— Так, парни, — сказал я, когда мы втроем приблизились, — давайте без глупостей. Без лишнего телодвижения. Лисицу мы, Гена, еще приманим. А лишние ссоры разводить хватит.
Малюга засопел недовольно.
— Так мало было лисицы. Этот меня еще и по матушке послал, — кивнул он на второго «каскадовца».
— А нечего было пасть разевать. — Сказал спецназовец дерзко, — нечего было так со мной разговаривать, рядовой, как там тебя… Да еще и дружков своих позвал.
— Дружков позвал, — насупился Солодов, — ругань услышали, вот и пришли. Вам же хуже!
— Знач так… — Выдохнув, сказал мне каскадовец, — пускай вот этот извиниться, и будем считать конфликт исчерпанным.
— Я? Извиниться? — Удивился Малюга, — ты, значит, лису нашу прогнал, а я извиняться? Не, брат. Не покатит. Давай-ка ты извинишься. Тогда и разойдемся по-хорошему.
Спецназовец сделал вид, что пропустил мимо ушей слова Гены. Глянул на меня. Продолжил:
— Слушай, сержант. Будь другом, уйми своих ребят. Мы тут, на заставу не просто так приехали. Не бить баклуши, как вот эти вот, — он кивнул на погранцов, которые ругались с ними из-за Муськи, — у нас дело важное. Потому, пусть просто по-хорошему отвалят, а?
— Баклуши бить, говоришь, — нахмурился я, заглядывая «каскадавцу» прямо в глаза, — эт ты так называешь службу по охране госграницы? «Баклушами»?
— Ты что-то правда перегнул, Виталь, — проговорил вдруг Вадим Малинин, — давай без этого все уладим.
— Охрана госграницы — это охрана госграницы, — возразил «каскадер», которого назвали Виталием, — а лис на заставе разводить — это битье баклушей. Потому, я считаю, мне извиняться не за что. Боец от старшего по званию получил замечание. И справедливо получил. Да только варежку не надо было разевать.
— Я те щас разину варежку, — набычился Вася и сделал шаг вперед.
Я успел жестом приказать ему не двигаться. Многозначительно глянул на Уткина.
Вася поджал губы, но послушался.
— Звание и фамилия, товарищ? — Спросил я у наглого спецназовца.
— А тебе зачем? — Кивнул он. Потом вальяжно шагнул ко мне, сунул руки в карманы.
— Я два раза повторять не привык, — ответил я.
— Виталий, давай, не усугубляй, — проговорил Малинин своему товарищу.
Тот на миг обернулся к нему. Вздохнул.
— Сержант. Звада, Виталий Сергеевич.
— Ну хорошо, Виталий Сергеевич, — начал я, — а меня Селиховым звать. И по званию я тоже сержант. Я вот что тебе хочу сказать, товарищ Звада: мы тут, на Шамабаде, ребята мирные. Даже, я б сказал, приветливые и очень гостеприимные. Одно не любим — когда гостям кажется, что они лучше нашего брата будут. А тебе, как я вижу, именно так и кажется.
Звада не ответил, только хмыкнул и самодовольно глянул на напрягшегося Малинина.
— Так вот. Предлагаю такой выход из ситуации, — продолжил я, — ты извиняешься перед Малюгой. Он извиняется перед тобой в ответ.
С этими словами я глянул на Гену. Малюгино лицо вытянулось, он даже рот открыл, чтоб возразить. Однако под моим взглядом не решился ничего сказать. Только поджал губы и покивал. Промямлил в конце концов:
— Ну, справедливо будет. Все ж и я в выражениях не стеснялся.
— Ах да, — снова обратился я к Зваде, видя его харю, которая стала еще нахальнее, — теперь придется и перед всеми нами извиняться за твои слова про границу с баклушами. А мы тебя, дорогой друг, послушаем.
— Слушай, Сержант, — вздохнул Звада, — я понимаю, что вам тут скучно. Что вам тут заняться нечем. Но у нас дело важное. Потому…
— Потому я б не советовал тебе ссориться с парнями, служащими на заставе, которая будет для вас хоть и временной, но все же базой, — перебил его я.
Звада, явно не ожидавший такого ответа, переменился в лице. Нахмурился.
— Товарищ сержант, ты б в чужие дела не лез…
— Я могу тебе того же пожелать. Тебе до лисы дело было? Нет. А чего ж ты тогда к ней свой нос сунул?
— Слышь, не борзей! — Попер на меня грудью Звада, — а то я тебя сейчас быстро…
Смелый, а другого слова тут и не подберешь, спецназовец, при этих своих словах, попытался было схватить меня за грудки.
Лицо его удивленно вытянулось, когда я опередил его, как ему казалось, быстрое движение.
В одно мгновение я вывернул Зваде руку. Тот приглушенно застонал, схватился за плечо.
Погранцы аж вздрогнули от такого быстрого движения, изумленно замешкались на миг, не зная, что им предпринять.
Малинин шагнул ко мне, чтобы вступиться за своего товарища.
— Тихо, Вадик, — остановил я его жестом, — не встревай. Ты ж слышал, он лишнего наговорил.
Вадим Малинин округлил глаза от удивления. Он понимал, что я ну никак не мог знать его имени, но каким-то чудом знал.
Что ж, пришлось идти на риск, чтобы он не кинулся в драку. И этот мой план сработал. Все же, мне на Шамабаде групповой потасовки не надо.
Малинина, как огорошило. Он замер, не зная, как ему реагировать на мои слова.
— Пусти… Пусти, мля… — стонал Звада.
А потом «каскадовец» попытался вывернуться, чтобы ослабить боль в руке и достать меня левой.
Я ловко ушел от его удара, оказался за спиной у Сержанта и легонько, но чувствительно, пнул его под колено.
Звада не устоял и осел. Я вывернул его руку чуть-чуть вверх так, что ему пришлось опереться свободной о землю и таким образом удержать равновесие на колене.
— Мое предложение еще в силе, — сказал я, — извиняешься — и расходимся. Ни у кого, ни к кому претензий не будет.
— Пусти, я тебе говорю!
— Все прекратится, как только ты попросишь у нас прощения.
Я поднажал, вывернул руку сильнее и задрал ее чуть выше.
Звада застонал, схватился за плечо и забаллансировал, чтобы не упасть. Уверен, эти усилия принесли ему еще больше боли.
— Ладно… — Не выдержал срочник-спецназовец, — ладно, я…
— Отставить! — Раздался командный голос Тарана.
Бойцы вытянулись по струнке. Расступились.
Начальник заставы прошел в наш кружок. Вместе с ним растолкал всех широкими плечами и командир каскадовцев.
— Селихов, приказ был отставить, — напомнил Таран строго.
Я пожал плечами, отпустил руку Звады.
Тот тут же вскочил на ноги. Растрепанный, помятый и злой, шагнул ко мне, норовя продолжить драку.
— Звада. — Низким, урчащим голосом приказал ему командир спецназовцев, — отставить.
Тот набычился, глянул на меня волком, но приказ все же исполнил.
— Есть, — буркнул он, поправляя китель.
— Что тут творится? — Спросил Таран властно, — немедленно доложить.
Ясир легонько подстегнул корову длинным прутиком, выломанным из зарослей орешника.
Корова, привыкшая к такому обращению, глянула на парня большим глазом. Дернула кожей на загривке, чтобы спугнуть присевшую туда муху.
Потом она валко сошла с неширокой дороги на тропу, ведущую вверх по холму, к пастбищу. Потерявшиеся недавно телок, послушно пошел за своей матерью.
Направив животных по нужному пути, Ясир задумался.
Уже несколько дней странный мужчина лежал у них дома. Он почти не приходил в себя. Если и открывал глаза, то бредил, болтал не пойми о чем и на разных языках.
Мать, время от времени, поила его водой или чаем из верблюжьей колючки. Давала отвары из лечебных трав. Маленькая Тахмира помогала матери заботиться о странном мужчине.
Отец расспросисил всех соседей, надеясь, что кто-то знаком с этим человеком. Оказалось, что никто его не видел.
К слову, с отцом Ясир не разговаривал с момента той самой ссоры. Отец же, стал с ним резок и мог обмолвиться разве что по делу.