- На Линн не действует никакая магия.
Она чуть наклонила голову.
- А кто тебе сказал, что я собираюсь воздействовать магией на твою драгоценную Линн?
...В тот момент, когда глаза Эллейн засветились страшноватым зелёным светом, я захлебнулась собственным криком. И бросилась вперёд, не зная, что именно хочу сделать, но зная, что непременно должна помешать...
Вот только я не успела. Как и всегда... Я не успела...
Руна на лбу Рыма засветилась таким же зелёным светом, как и глаза Эллейн, а потом я почувствовала, как что-то жжётся у меня над бровями. В тот же миг руна Рыма поменяла очертания, став совсем другой. А спустя мгновение в руке Эллейн появился сгусток серебристого дыма, ставшего острым кинжалом, который она резко воткнула орку в грудь, недалеко от сердца.
Рым падал медленно, будто время стало вязким и тягучим. Кричала ли я? Не знаю. Я не слышала ничего, ни единого звука. Бросившись вперёд, я упала на колени рядом с ним, схватилась за рукоять клинка, но он уже растаял под моей рукой, обратившись в серебристый дым.
- Вот видишь, как просто.
- Ты же знаешь, любимая, у меня плохо с рунной магией. Я бы не смог снять руну.
- А я её и не снимала, просто поменяла местами. Орк стал Заложником, и я смогла спокойно убить его.
- Хм. Действительно, очень просто.
- Учись, пока я жива.
- Думаю, у меня хватит времени.
...Голоса доносились будто издалека. Я с остановившимся сердцем наблюдала, как кровь льётся из груди моего орка, пачкая ладони, которые я лихорадочно зачем-то прижимала к ране. Надеялась вылечить? Глупо. Я ведь не маг, и даже не врач.
Когда я наконец подняла глаза, Эллейн и Иборг страстно целовались. Меня даже не затошнило. Нет, потому что всё моё существо в тот момент было занято совсем другим чувством.
Впервые за последние десять лет я поняла, что ненавижу.
- Будь ты проклята, - прошептала я, смотря на Эллейн. Она услышала, оторвалась от своего любовника и повернулась ко мне, как-то странно улыбаясь.
- Ты опоздала, девочка. Я уже давно проклята.
Я не отреагировала, когда Эллейн подошла ко мне, рывком подняла на ноги и, чиркнув ещё одним появившимся прямо из воздуха кинжалом мне по груди, наполнила стеклянную склянку моей кровью.
- Держи, Иборг, - женщина протянула её мирнарийцу. - Только не переусердствуй с девчонкой на алтаре, а то я буду ревновать.
- Ну что ты, - Иборг подмигнул и спрятал склянку в карман штанов. - Если бы не её сила, то разве я бы посмотрел на такую несуразицу?
Эллейн в тот миг разжала руки, и я упала прямо на Рыма.
- А кто тебя знает? Вдруг тебе нравятся подобные лохматые курицы.
- Ну что ты...
Голоса стихли, дверь с лязгом закрылась, и я осталась одна.
Повернув голову, я посмотрела в каре-зелёные глаза Рыма, где постепенно догорала жизнь, и вздохнула.
Неужели это всё?..
За пределами повествования
Здравствуй, Интамар.
У меня печальные вести. Вчера вечером твоя сестра Лемена умерла. Робиар вызвал меня в Эйм, поскольку обстоятельства смерти жены показались ему подозрительными. Сам Повелитель почти весь день отсутствовал, пытаясь наладить по твоей просьбе отношения со светлыми эльфами (о его успехах я расскажу тебе при личной встрече). Вернувшись поздно вечером, Робиар обнаружил уже почти остывшее тело Лемены. Она лежала в своей спальне на кровати, одетая в одну ночную рубашку, с очень спокойным лицом. На столике я нашёл кружку с недопитым тонизирующим чаем для беременных, который я сам прописывал Лемене несколько месяцев назад. В чай кто-то добавил очень крепкую настойку болотной голубики. Если бы даже я оказался рядом, то всё, что смог бы сделать - это замедлить отравление.
Я прошу тебя как можно быстрее приехать в Эйм. Робиар сходит с ума. Если бы не моё присутствие, он бы давно разнёс по камушку весь замок. Ты знаешь, как тяжело для эльфа потерять свою единственную и их не рождённого ребёнка.
Убийцу я вычислил. Осталось только понять, зачем... Как ты думаешь, зачем понадобилось Марин, служанке Лемены, травить свою госпожу? Насколько я знаю, твоя сестра очень любила Марин и хорошо с ней обращалась. Кстати, кое-кто из слуг думает, что служанка была беременна. Заранее предвидя твой вопрос, отвечаю - это не Робиар, он слишком любил Лемену. Хотя, знаешь, в отношении него нечестно употреблять это слово в прошедшем времени.
Я разыщу убийцу твоей сестры в самое ближайшее время, обещаю. Но ты очень нужен здесь, Интамар.
С надеждой на скорую встречу, твой друг Аравейн
Чуть не забыл. Рядом с кружкой, в которой был яд, лежал тёплый шерстяной шарф. Робиар сказал, что Лемена вязала его для тебя и закончила накануне вечером.
Архив личных писем Интамара, императорская библиотека
Как только Элли растворилась в воздухе, и Эдигор, совершенно ошеломлённый её удивительным исчезновением, устало опустился в кресло, послышался громкий стук в дверь, а следом, не дожидаясь ответа, в комнату ворвалась принцесса Луламэй.
- Эд!
Она бросилась вперёд, залезла к брату на колени и порывисто обняла его.
- Лу...
Золотые волосы, голубые глаза, затуманенные тревогой, безукоризненно белое платье, тонкие маленькие пальчики... Как же он по ней соскучился.
- Я не ждала тебя так скоро, Эд! Но я очень рада, что ты вернулся.
- Я тоже рад, Лу.
Император не замечал, что в комнату заходят повара, неся с собой блюда, накрытые тяжёлыми металлическими крышками, не замечал, как суетится Мика, накрывая на стол, и высокую фигуру Аравейна, застывшую в дверях, он тоже не замечал. Эдигор сейчас смотрел только на сестру, думая о том, что именно ему предстоит рассказать Лу о гибели их отца.
- Ты разве вернулся один? Я не видела карету императора, и его самого тоже нет в замке.
Эдигор вздохнул, а затем, положив руки на плечи Лу, тихо сказал:
- Милая... сегодня утром отец погиб. На нас напали на обратном пути из поместья лорда Дросмейна. Я сам выжил только чудом.
Принцесса, широко распахнув глаза, несколько секунд просто смотрела на брата, и лицо её постепенно менялось - из радостно-ожидающего становилось горестно-тревожным. Эдигору было больно смотреть на сестру, но Луламэй быстро справилась с нахлынувшими чувствами и, сжав лицо брата в ладонях, тихо спросила:
- Значит, ты теперь император, Эд?
Он кивнул, и Лу, прерывисто вздохнув, обняла брата изо всех своих силёнок, вкладывая в это объятие столько любви, ласки, заботы и тревоги, словно знала, что он сейчас чувствует.
- Ты справишься. Я верю в тебя.
Наклонившись, он отвёл в сторону прядь волос, закрывающую изящное ушко Луламэй, и прошептал:
- Ты единственная, кто нашёл нужные слова, Лу. Самые необходимые для меня сейчас. Спасибо.
Принцесса подняла голову и прижалась щекой к подбородку Эдигора.
- Я тебе помогу. Только научи меня. Я ведь не знаю, как. Но я хочу тебе помогать, Эд.
- Я научу тебя, Лу. Обещаю.
Послышался громкий стук от закрывающейся двери, и император со своей сестрой, вздрогнув, подняли глаза.
В комнате уже никого не было, кроме Аравейна, взирающего на своих воспитанников с лёгкой улыбкой на губах. Мика тоже ушла, накрыв на стол и даже разлив вино по бокалам.
- Вы ведь хотели видеть меня, ваше величество? Или мне пока уйти? - спросил маг тихо.
Эдигор покачал головой.
- Нет-нет, Аравейн. Мне нужно поговорить с тобой. Лу, ты?..
Девочка понятливо кивнула.
- Да, Эд. Я пока пойду, - и принцесса, напоследок поцеловав брата в щёку, выбежала из покоев императора.
Как только Лу удалилась, Эдигор указал Аравейну на кресло, протянув ему бокал с вином.
- Ты будешь есть со мной?
- Нет, спасибо, ваше величество. Я сыт.
Император кивнул и, сняв с тарелок крышки, приступил к трапезе.
Триша, мать Люка и личная повариха Эдигора, превзошла себя. Всё было таким вкусным, что юноша на несколько мгновений совсем забыл о том, что он император, что на него утром было совершено покушение, при котором погиб его отец, а чуть позже девушка, которая ему нравится, оказалась некой Тенью. Обо всём этом он забыл на несколько минут, наслаждаясь вкусным обедом.
Утолив первый голод, Эдигор поднял глаза на Аравейна, который сидел в кресле напротив, неспешно попивая одно из лучших вин Эрамира. Маг не торопил своего воспитанника, терпеливо ожидая, когда он сам начнёт разговор.
- Скажи мне, Аравейн, - наконец произнёс Эдигор, как-то странно ухмыльнувшись, - я чудовище?
Такого вопроса наставник не ждал.
- Что?.. Ваше величество, с чего вам в голову пришла подобная мысль?..
- А с чего она могла ко мне не прийти? - император откинулся на спинку кресла и сделал большой глоток вина. - Ты понимаешь, что сегодня я потерял отца? Думаешь, я не знаю, что при этом чувствуют все нормальные люди? А я ничего - решительно ничего! - не чувствую! Кроме, быть может, досады за то, что мне придётся стать императором раньше, чем я рассчитывал. Но когда я представляю лицо отца, то пытаюсь ощутить хоть что-то, какое-то сожаление хотя бы. Ничего, Аравейн, по-прежнему ничего! И то же самое было, когда умерла императрица. Скажи мне, что я за чудовище такое?
Маг, вздохнув, поставил свой бокал на стол и очень серьёзно посмотрел на Эдигора. Он никак не ожидал, что воспитанник поднимет эту тему, но всё же был рад. Ни к чему терзать себя ненужными и неправильными мыслями.
- Ваше величество, а что бы вы почувствовали, если бы умер я?
Император поперхнулся.
- Что?.. Аравейн, а ты можешь умереть?
Маг не смог удержаться от улыбки.
- Вообще, конечно, это весьма проблематично. Но тем не менее, представьте, что это случилось. Что бы вы почувствовали, как думаете?
Эдигор даже рта открыть не успел, а Аравейн уже продолжал:
- А если бы сегодня в той карете погиб Люк, ваше величество? Или Луламэй?
Император даже не замечал, как сильно сжал пальцы руки, в которой держал бокал с вином.