У тебя не было имени, маленькая Тень, оно было не нужно мне. И тем не менее - ты ожила. Наверное, я вложила в твою историю столько сил, что ты просто не могла не ожить.
Ленни...
"Прости меня".
"Что?"
В её голосе было столько изумления.
И тогда я, волнуясь, как никогда в жизни, рассказала ей всё.
Впервые в этом мире я рассказала о себе всё. И кому - девочке, которую знала меньше суток!
Рассказала о мире, из которого я сюда перенеслась, о своём настоящем имени, о Рыме-Олеге, о силе демиурга, о пророчестве... Обо всём.
И даже о сказке про маленькую Тень упомянула. Я думала, Ленни будет расспрашивать меня именно о ней, но нет.
"Ты должна убить Эллейн".
"Что?!"
"Когда та, что проклята ещё до своего рождения, уйдёт в Тень - это про Эллейн. Тень не может умереть, она может только уйти... и она должна уйти!"
"Ленни..."
Я не знала, что сказать. Убить Тень? Но это невозможно. Как можно убить того, кто по-настоящему не живёт?
Я не знаю такого способа. Я - автор это мира, чёрт возьми, и я не знаю такого способа!
Видимо, Ленни уловила мою последнюю мысль, потому что сказала:
"Не бойся, Линн. Аравейн знает. Он расскажет".
"А ты уверена, что он знает?"
Ленни улыбнулась. Легко, кончиками губ, но эта улыбка преобразила её грустное лицо до неузнаваемости.
"Да. Аравейн знает. Ведь он когда-то сам уничтожил одну Тень".
"Уничтожил?! Но... как?!"
"Он сам тебе расскажет. А теперь давай спать. Скоро уже рассвет, а мы ещё ни минуты не отдыхали".
Признав правоту Ленни, я только вздохнула, а затем повернулась на другой бок и закрыла глаза.
В голове у меня, как в огромном муравейнике, копошились мысли.
За пределами повествования
Здравствуй, Интамар.
Вчера вечером я нашёл убийцу твоей сестры. Всё встало на свои места.
Накануне своей смерти Лемена узнала о беременности Марин и собиралась отправить её назад в Лианор, считая, что ей не стоит находиться среди враждебно настроенных тёмных эльфов. Служанка же не хотела возвращаться в столицу, но открыть твоей сестре причину своего отказа не хотела, поэтому Лемена посчитала, что Марин просто беспокоится за свою госпожу и решила отправить её в Лианор в приказном порядке.
Марин была в отчаянии. Интамар, мне крайне неприятно тебе об этом говорить, но твой двоюродный брат Рингар, гостивший в Эйме несколько месяцев назад, - именно он сделал служанке Лемены ребёнка. Причём Рингар взял девушку силой.
Именно поэтому Марин так отчаянно не хотела возвращаться в Лианор. Она испугалась и решила отравить свою госпожу, а когда Лемена умерла, испугалась ещё больше.
Я нашёл Марин недалеко от границ земель тёмных эльфов, в доме одной деревенской знахарки. Девушка пыталась избавиться от ребёнка. Она в отчаянии и от собственного поступка, и от его последствий, и она боится, что её могут отдать Рингару. Марин ненавидит его.
Пока я погрузил девушку в целебный сон. Я жду твоего решения. Что мне делать с ней? К Робиару я её не повёз - опасаюсь, что он убьёт Марин, как только увидит.
Я надеюсь, ты примешь справедливое решение. Эта девушка несчастна и по-настоящему жалеет о содеянном.
Твой друг Аравейн
Архив личных писем Интамара, императорская библиотека
Являясь единственной дочерью императора Басада, Дориана всю свою девятилетнюю жизнь каталась, как сыр в масле. Отец баловал маленькую Ану, как мог, называл отрадой для своего сердца, светом в окошке, золотой принцессой Мирнарии.
Ана не ожидала, что император сможет так с ней поступить - отдать ненавистному чужаку из Эрамира, как какой-то товар, а не любимую дочь. Она осознавала, что это политический союз, но пока была не способна понять, зачем он нужен двум императорам.
Эдигора девочка боялась до дрожи в коленках. Но вовсе не потому, что он казался ей злым или жестоким, нет. Просто Ана от рождения была наделена редким для мирнарийцев даром - она была эмпатом. Слабым, конечно, но всё-таки принцесса была способна ощущать чувства других людей. Эту тайну маленькой Аны знал только Басад, который всё рассказал и Эдигору.
Почему Ана не ощущала странного беловолосого мага из свиты императора Эрамира, принцесса понимала - он носил амулет. А вот на Эдигоре не было никаких магических предметов, защищающих от эмпатов, Ана чувствовала это. Но, тем не менее, она, как ни старалась, так и не смогла "услышать" своего будущего мужа. И это пугало принцессу.
Проплакав от отчаяния и безысходности всю дорогу от Мирнарии до императорского замка в Лианоре, Ана забылась тяжёлым, тревожным сном. Во сне она видела маму. Жена Басада умерла, когда Дориане было четыре года, и девочка до сих пор грустила по ней.
- Всё будет хорошо, - сказала мама каким-то незнакомым, чужим голосом. - Вот увидишь. Эдигор не обидит тебя.
Услышав чужой голос, Ана проснулась от испуга. Но тут же успокоилась - это была всего лишь девочка, светловолосая, голубоглазая и очень красивая. Она успокаивающе улыбалась, и Ана, прислушавшись к её чувствам, не уловила в них ничего, кроме симпатии и спокойствия.
- Я не ожидала, что тебе всего лишь девять лет, - продолжила девочка, увидев, что Ана проснулась. - Мы все не ожидали. Люк знал, но никому не говорил.
- Люк? - спросила Дориана, невольно заинтересовавшись. И только потом, услышав свой голос, вспомнила, что вообще-то не хотела ни с кем разговаривать в знак протеста.
- Да. Люк - наш с Эдигором лучший друг. Он тебе понравится. Меня зовут Луламэй, можно просто Лу. Я - сестра Эдигора.
И девочка, широко улыбнувшись, протянула Ане свою белую мягкую ладошку, которую принцесса Мирнарии пожала, думая при этом о том, как же сильно отличаются внешне её будущий муж и Луламэй - как небо и земля.
- Эд - очень хороший, Дориана. Он не обидит тебя.
- Но я не хочу за него замуж!
Ана выкрикнула это с такой страстью и отчаянием, что Лу отшатнулась. Но ответить ничего не успела, поскольку в комнату вошёл сам предмет обсуждения.
Увидев Эдигора, Дориана испуганно пискнула и начала отползать по кровати к стеночке.
- Лу, милая, пожалуйста, оставь нас.
Принцесса покосилась на испуганную Ану, вздохнула и тихо поинтересовалась:
- Ты уверен, Эд?.. Может...
- Я уверен, Лу.
Вздохнув ещё раз, Луламэй вышла из комнаты. А Эдигор подошёл к кровати, на которой лежала Ана, и уселся рядом, из-за чего девочка захотела немедленно вскочить на ноги. И непременно сделала бы это, если бы император не взял её за руку.
- Подожди, Дориана. Нам нужно поговорить.
Принцесса нервно сглотнула. Поговорить? Да она и слова вымолвить не сможет в его присутствии.
- Я слышал твои последние слова о том, что ты не желаешь выходить за меня замуж. И я бы очень не хотел, чтобы ты ненавидела меня. Я буду честен с тобой, Дориана. Понимаешь, у тебя просто нет выбора.
Тёмные глаза Эдигора завораживали девочку.
Но рядом с ним ей было спокойно. Именно потому, что она впервые в жизни могла сосредоточиться на том, что чувствовала сама, не отвлекаясь на чужие ощущения.
Рядом с Эдигором она впервые почувствовала, что это значит - быть собой.
- И выбора нет не только у тебя, но и у меня.
- Как это?
Император улыбнулся. Заговорила. Уже хорошо.
- А так, Дориана. Я тоже когда-то был ребёнком, как и ты сейчас, только, в отличие от тебя, я знал, что являюсь наследником престола. Но разве кто-то спрашивал меня, хочу ли я им быть? Хочу ли я однажды занять место своего отца, стать императором? У меня просто не было выбора. И сейчас... Ты сказала, что не хочешь выходить за меня замуж. Неужели ты думаешь, что я хочу жениться на тебе?
Ана задохнулась от негодования.
- Да ты... Да как ты...
Эдигор, по-прежнему улыбаясь, дотронулся до её щеки.
- Ты не о том думаешь, Дориана. Как я могу хотеть жениться на тебе, если мы знаем друг друга совсем немного времени? И впервые по-настоящему разговариваем? Да, этот брак - политический, да, я попросил твоей руки у императора Басада, руководствуясь только доводами разума. Да, этот брак нужен в первую очередь нашим странам, но никак не людям. Не нам с тобой. По крайней мере пока. Но мы живые, Дориана, и что нам мешает сделать друг друга счастливыми?
Все мысли перемешались в её голове, и Ана смогла только пробормотать:
- Не знаю...
- Ничто, Дориана. Ничто нам не мешает. Мы можем если не любить, то хотя бы уважать друг друга. Нам всё равно предстоит всю жизнь прожить рядом, у нас нет выбора, но мы можем построить свою совместную жизнь так, как хочется именно нам. Пока ещё не поздно. И я не хочу, чтобы ты начала ненавидеть меня с самого первого дня.
Эдигор помог Ане подняться с кровати и, аккуратно сжав одной рукой плечо девочки, другой рукой погладил её по голове.
- Ты понимаешь меня, Дориана? Сейчас всё в наших руках.
Она кивнула.
- Понимаю.
Император довольно улыбнулся.
- Но... - Ана закусила губу, - я пока не очень понимаю, что ты хочешь от меня? Что я должна делать?
- Учиться. Вот и всё, Дориана, что я пока прошу... хотя это я, скорее, требую. Ты должна учиться быть хорошей императрицей. Лу поможет тебе. Кстати... тебе нравится эта комната?
Оглядевшись, Ана кивнула.
- Тогда она останется твоей. Моя напротив. А теперь я оставлю тебя. Отдыхай.
Почему-то, когда Эдигор ушёл, Дориана почувствовала себя такой одинокой, как никогда раньше.
Учиться... Во дворце своего отца маленькую принцессу учили только самым необходимым вещам - грамоте, счёту, истории, танцам, шитью и вышиванию. Никто ведь не предполагал, что ей предстоит стать императрицей. И сейчас Ана даже поёжилась от страха.
Пока девочка не очень понимала, что это значит - быть императрицей.
Дориана так ушла в себя, что не заметила, как в дверь постучали.
- Да, заходите! - крикнула мирнарийка, очнувшись от своих мыслей.