Что касается Тора, то он решил проблему просто - с помощью правила "делай как Ленни". Не знаю, кто научил девочку всем этим премудростям, но получалось у неё не хуже, чем у принцессы Луламэй.
Кто бы мог подумать, что у такой разношерстной компании найдутся темы для разговора. Но они нашлись, хотя произошло это только благодаря императорской чете. Никто из нас и не заметил, как своими деликатными, осторожными вопросами Дориана и Эдигор разговорили каждого. Я восхищалась ими обоими.
Императрице, кажется, очень понравился Торгис. По крайней мере рассказ о его жизни у гномов она слушала очень внимательно, задала кучу вопросов, а под конец пригласила их с мастером Дартом во дворец, заявив, что давно хотела обновить мебель в своей комнате, да и колыбельку для наследника престола нужно будет сделать.
Тор, услышав всё это, засиял, как свежевымытый чайник.
Сразу после окончания трапезы я поспешила сбежать в свою комнату. Я очень боялась, со мной захочет поговорить Дориана. Я не знала, рассказал ей Эдигор хоть что-то, и если да, то что именно, но, если честно, я и не хотела этого знать.
Уже в дверях меня поймал Рым.
- Лиша!
Брат легко приподнял меня над полом, обнял, прижал к себе и заглянул в глаза.
- Что с тобой? - спросил он тихо. - Что тебя беспокоит? Ты сегодня весь день какая-то странная. Когда ты убежала из зала для приёма посетителей, я хотел пойти за тобой, но Ленни попросила этого не делать, и теперь я жалею. Что случилось, Лиша?
Мне было так нужно, чтобы он спросил меня об этом. Именно он и именно сейчас. И вместо ответа я обняла брата как можно крепче и расплакалась.
***
Я не рассказала Рыму только одного. Наверное, это нечестно, но я не смогла. Пусть лучше он думает, что когда я разбужу Игоря, всё просто вернётся на круги своя. Душа Олега вновь перенесётся в наш мир, и мы больше не будем разделены. Пусть лучше брат не знает, что мне предстоит потерять его ещё раз или умереть самой. И пока я не представляла, что выбрать.
Мы сидели на моей кровати, и брат вытирал слёзы с моих щёк белым, как снег, платком.
- Ты не хочешь возвращаться?
Я всхлипнула.
- Я не знаю. Я бы предпочла остаться здесь, пусть Эдигор и женат. Мне было бы достаточно просто смотреть на него, понимаешь? И быть с тобой. Я хочу, чтобы ты был жив! И чтобы Ленни тоже была жива. И чтобы у ребёнка Эдигора был отец. Почему... разве можно так - жертвовать всем только ради меня одной? Я боюсь, что Вейну недолго оставаться Хранителем...
В глазах брата я видела боль. Он переживал за меня. И я почему-то вспомнила, как лежала в больнице спустя неделю после его смерти. Уткнулась в подушку и шептала: "Олежка... вернись, Олежка... вернись, Олежка..." Я шептала эти слова целыми сутками, как мантру, отказываясь от еды и воды.
Неужели он был рядом? Неужели он слышал?
- Лиша... - прошептал Рым, крепко держа меня за руки. - Я понимаю, тебе трудно, но надо решиться. Иначе получится, что всё было зря. Я понимаю - это слишком много для тебя одной, но потерпи ещё чуточку, совсем скоро всё закончится. Не думай об Эдигоре и Ленни - это их путь и выбор, думай только о себе...
- А о тебе? - спросила я, улыбнувшись сквозь слёзы. - О тебе мне нужно думать?
- Я мог бы ответить "нет", но знаю ведь, что ты всё равно будешь думать, потому что не можешь иначе. Но это не страшно, мне кажется. Я ведь тоже не могу не думать о тебе. Лиша, ты - моя жизнь.
"И твоя смерть", - подумала я, но вслух сказала:
- А ты - моя.
Брат улыбнулся, обнял меня и, погладив по голове своей большой зелёной ладонью, вдруг спросил:
- Кстати, ты так и не рассказала, что нужно проделать, чтобы разбудить Игоря.
- Ничего особенного, - вздохнула я и объяснила Рыму, что должна сделать.
- Так просто, - изумился брат.
- А ты думал, мне для этого понадобится сложное уравнение рассчитать?
- А... - Рым замялся. - Ты не можешь разбудить его сейчас, пока Ленни ещё жива?
Я вздохнула. Да, ему тоже жаль маленькую Тень, как и мне. Но, увы, в этой ситуации со всех сторон тупики.
Я уже открыла рот, собираясь ответить на вопрос брата, как вдруг послышался тихий голос Ленни.
- Может. Но тогда Эллейн и Иборг убьют Дориану и Интамара. И, возможно, Аравейна.
Как давно девочка стояла здесь, у окна, возле тяжёлых бордовых штор, я не знала. И теперь, обернувшись, наблюдала, как она медленно приближается к нам, печальная и серьёзная.
- Тебя тоже, - сказала я. - Так что эта затея всё равно не имеет смысла.
Ленни кивнула и села рядом с нами.
- Буди его смело, как только закроется Источник. Ни к чему тебе слишком долго оставаться в Эрамире. Вейн будет очень слаб и не сможет защитить тебя, поэтому не мешкай, Линн.
- Я постараюсь, - ответила я, отводя глаза.
Некоторое время мы сидели молча, а потом Рым, вздохнув, встал с кровати.
- Я пойду, Лиша. Я обещал Тору сходить с ним в город, в лавку к мастеру Дарту, он хотел нас познакомить. Завтра уже времени не будет, а потом, как я понимаю, уже не будет меня самого, - усмехнулся брат. - Отпустишь?
- Конечно, - я кивнула, и Рым, напоследок ещё раз обняв меня, вышел из комнаты.
Когда брат закрыл за собой дверь, я посмотрела в окно. Над Лианором опускались сумерки. Наверное, на улице хорошо, прохладно... А здесь темно, тихо и очень грустно.
Я слышала только негромкое дыхание Ленни.
- Не хочешь полетать? - вдруг спросила она, и я, обернувшись, наткнулась на её лёгкую улыбку.
- Полетать? - недоумевая, переспросила я. Девочка кивнула.
- Да, полетать.
- Ты думаешь, сейчас подходящее время?..
Улыбка исчезла с её губ.
- Другого времени не будет, Линн. Давай, соглашайся.
У меня не было настроения даже просто вставать с постели, но я тем не менее кивнула.
- Раздеваться?
- Нет, - покачала головой Ленни. - Я уже не в первый раз проделываю этот фокус, так что смогу превратить тебя вместе с одеждой.
Маленьким ножом для бумаг, лежавшим на столе неподалёку, девочка порезала себе указательный палец правой руки и вывела на моём лбу руну Превращений.
- Пойдём на балкон. Нехорошо будет ломать императору стёкла в окнах, если мы превратимся в птиц прямо в комнате.
... В этот раз боли почти не было. Только жар во всём теле, но ощущения, что я горю, не появилось. Энергия Ленни наполнила меня очень быстро, за пару мгновений, словно ждала этого момента уже давно. Руки стали крыльями, и я, почувствовав в сердце какой-то бешеный восторг, взмыла в небо.
Мыслей не было. Остались лишь чувства, ощущения, эмоции. Ликование, жажда, упоение, радость, счастье... Ветер подхватывал меня и нёс над городом, всё дальше и дальше в лес, над темнеющими деревьями...
Я слышала только смех Ленни. Только её смех. Он звучал в моей голове, звенел, переливался, искрился... Она летела рядом, иногда касаясь меня крыльями, и смеялась так упоительно, что мне тоже хотелось расхохотаться.
"Догоняй!" - воскликнула Ленни, вдруг рванув вверх.
"Ну, держись!"
Она, смеясь, летела всё выше и выше в небо. Закат уже давно догорел, и над нами не было ничего, кроме обжигающей черноты и маленьких ярких точек - звёзд. Тёплый воздух хлестал меня по щекам, лицу, рукам... Хотя разве у меня были руки? Нет, только крылья.
Я была одновременно и птицей - большой, смелой, умеющей летать, - и маленькой Линн, которой последние десять лет было очень страшно жить.
Ветер выдувал из меня этот страх, вселял в сердце надежду и спокойствие.
Рывок, ещё рывок. Я всё-таки догнала её, оказалась быстрее. Обняла крыльями, как руками, и вместе с ней упала вниз, смеясь так громко, насколько это было возможно.
Мы барахтались в воздухе, как две неуклюжие вороны, со свистом рассекая пространство, приближаясь к земле с каждой секундой всё ближе и ближе. Шелест листвы, смягчившей наше падение, шепот Ленни, и вот - я уже лежу на траве, тяжело дыша, и вновь смеюсь...
Повернувшись к ней лицом, я увидела, что она тоже хохочет, глядя в небо.
- Ленни?
- Да? - она вытерла заслезившиеся глаза и обернулась.
Я улыбнулась, подползла к ней и обняла обеими руками, прижалась и тихо сказала:
- Спасибо тебе.
Меня уже давно никто не обнимал так, как Ленни. Даже Вейн, даже брат. Мне кажется, так можно обнимать только саму себя... если бы это было возможно, конечно.
- Ради этого вечера стоило жить, - прошептала девочка мне на ухо. - И умирать тоже.
Я вздохнула.
- Не грусти, Линн. Мне есть, о чём вспоминать, когда я буду там. Например, ты. И ещё Вейн. Это важно, понимаешь? Если тебе не о чем вспомнить, значит, ты и не жил по-настоящему. Все книги о Тенях кричат об этом - я и не мёртвая, и не живая. Но я думаю, они не правы. Я страдала, я любила, у меня есть дорогие сердцу воспоминания. Разве не это есть жизнь?
- Ты обещала рассказать... О себе, своём детстве... об Эллейн.
- Рассказать, - Ленни рассмеялась. - Я лучше покажу тебе. Всё-всё, до самого последнего воспоминания. Но... завтра.
- Почему? - я подняла голову и посмотрела в её глаза. Было очень темно, но я тем не менее заметила, что в них медленно гаснут, словно тлеющие угли, какие-то ярко-изумрудные искры. - Ты чего-то боишься?
- Нет, не боюсь. Просто всему своё время. И время для моих воспоминаний ещё не пришло.
- Ты думаешь, что успеешь?
- Да. Успею.
Я нахмурилась.
- Тогда хотя бы объясни, почему у тебя в глазах какие-то изумрудные огоньки?
- Потому что меня учила Эллейн. Это... долго рассказывать. Завтра, Линн, ты всё узнаешь завтра.
Наверное, я должна была рассердиться. Но я просто не могла на неё сердиться. На кого угодно, только не на неё.
- Полетели?
- Опять?!
- Ну конечно. У нас вся ночь впереди.
Я с сомнением посмотрела в тёмное, словно бархатное небо. Вся ночь... Ну, спать-то тоже надо.
- Мы вернёмся через пару часов. Пожалуйста, Линн, полетай со мной ещё.