Я подняла голову в тот момент, когда его передернуло.
– Это никогда… – Он потер лицо. Он выглядел усталым, осунувшимся. – Отец требовал, чтобы я в течение года присутствовал на определенных приемах. В основном на одном-двух кошмарных званых вечерах, устроенных его друзьями. Я познакомился с мисс Уайтхолл на ее первом балу.
Он помедлил, что только заставило меня еще больше нервничать. Когда уже казалось, что он больше ничего не произнесет, я собрала всю свою силу. Я заслуживала знать.
– И?
Томас встал и начал бродить по моей маленькой комнате, словно подсознательно искал путь к бегству.
– Я знал, что отец хотел, чтобы я выказал интерес, но сам я этого нисколько не желал. – Он бросил на меня взгляд, и его губы чуть не дернулись в язвительной усмешке. – Я хотел, чтобы меня оставили в покое. Я считал науку своей единственной любовью. Мисс Уайтхолл меня раздражала. Она загнала меня в угол в буфете и засыпала вопросами.
При этом воспоминании на его лице блеснула уже настоящая улыбка, но лишь пока он не вспомнил обо всем ужасе сегодняшнего дня.
– Она соглашалась со всем, что я говорил, это так раздражало. Ее взгляд скользил поверх моего плеча на другого молодого человека. Я начал понимать, что ее заинтересовал титул моего отца. Что она будет говорить мне все, что я хочу слышать. Представив, какой может стать наша жизнь, я решил, что это будет величайшее несчастье для нас обоих. Я знал, что должен одним махом пресечь это преследование.
Он сделал глубокий вдох.
– Я предложил голыми пробежаться по улицам, и она упала в обморок. Вскоре я ушел, думая, что больше никогда ее не увижу, даже ее имени больше не услышу.
Несколько секунд я переваривала эту историю.
– Так ты никогда… никогда не было никакой… привязанности… с твоей стороны?
– Никогда. Я провел с ней не больше часа. Все наше общение состояло в том, что я нес оскорбительную чепуху, а она слушала вполуха. – Томас сел рядом со мной на кровати. – Ты уверена, что не сердишься на меня?
Я обдумала его историю и свои чувства по этому поводу.
Наконец я глубоко вздохнула.
– Когда ты обещал мне жизнь, полную сюрпризов, я не ожидала, что они будут вот такими.
Томас фыркнул, словно у него только что гора с плеч упала.
– Если тебя утешит, то это в самом деле не совсем то, что я имел в виду. – Он робко взял меня за руку и потрогал красный бриллиант, который я по-прежнему носила на безымянном пальце. – Ты… сожалеешь о том, что произошло между нами?
У меня вспыхнули щеки при воспоминании о том, как наши тела сплетались самым интимным образом. Его губы и руки поклонялись мне такими способами, о которых я никогда не мечтала. Каким невероятным удовольствием было отдаваться ему без остатка.
– Нет, не… – Я запнулась. – Не совсем.
Он застыл, и мне захотелось вернуть слова обратно, но я ничего не могла поделать с захлестнувшими меня чувствами. Хоть это и может причинить Томасу неудобства, но мы должны поделиться своими потаенными страхами. Если я чему-то научилась за время, проведенное с карнавалом, то тому, что лучше откровенно рассказывать обо всем Томасу, даже если это может его оттолкнуть. Я с силой переплела наши пальцы.
– Я не жалею о том, что разделила с тобой постель. Ни сейчас, ни когда-нибудь. Я… Меня беспокоит, что будет дальше. Что, если тебе придется жениться на мисс Уайтхолл? Что тогда будет? – Я выровняла дыхание. – Если ты разделишь с ней постель, Томас, я не смогу быть твоей любовницей. Я не пойду на это, как бы ты ни владел моим сердцем.
Мгновение он ничего не говорил. Молчал как мертвый. Набравшись смелости, я посмотрела на него – он был очень напряжен.
– Неужели ты думаешь, что я могу так с тобой поступить? Что я позволю отцу так поступить с нами?
От опасного спокойствия его тона у меня по спине побежали мурашки. Лиза была права. Я никогда не видела эту сторону Томаса. Я не боялась его, я боялась войны, которую он может развязать из-за меня. Томас нашел свое счастье, и он будет цепляться за него, пока его тело не обратится в прах.
– Каковы условия помолвки?
– Ничего такого, что нельзя разорвать.
Его голос был холоден как лед.
Я ни на секунду не поверила в его браваду. Я быстро глянула на него. Вот. В легком изгибе морщинки на лбу.
– Могу я посмотреть письмо?
Мгновение, чересчур долгое, он колебался, но потом наклонился, чтобы поднять бумагу. Я быстро прочитала и, закончив, выругалась про себя. Это было гораздо хуже, чем я боялась.
– Томас… он отречется от тебя. У тебя не будет ни титула, ни денег, ни дома.
Чудовищность ситуации ошеломила меня.
– Ты не можешь… – Я заставила себя выпрямиться, превратить спину в сталь. – Ты не можешь отказаться от этого. Не ради меня.
Томас встал и наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Он может отобрать мой английский титул, но дом матери ему не принадлежит. Она проследила, чтобы все перешло к Дачиане, пока я не достигну совершеннолетия. Как бы отец ни хотел, он не может отобрать у меня румынское наследие. Нужно выбирать между тобой и титулом, которым я не дорожу? Мой ответ прост.
– Ты точно сможешь жить без этого? Или сюда… – я коснулась его сердца, – упадет зерно сомнения, которое будет расти, пока ты не пожалеешь о своем решении?
Между нами повисло молчание, ожидавшее, когда его прогонят, но, похоже, Томас его только приветствовал. Я ждала, что он развеет мои страхи, назовет их нелепыми, но он стоял, вертя мое кольцо, словно язык проглотил. Легко поверить, что можно отказаться от своей фамилии ради любви – в теории. А когда сталкиваешься с последствиями, которые сыплются, как камни с утеса, это оказывается не так просто. К счастью, а может, на беду – трудно понять, – в этот момент в мою дверь постучали.
Больше не заботясь о том, что нас застанут здесь вдвоем, я крикнула:
– Входите!
Словно шторм на побережье, в комнату ворвалась Дачиана, уничтожив остатки моего спокойствия. Ее глаза горели.
– Не только ты получил послание от нашего дорогого папочки. – Она подняла зажатое в кулаке письмо. – Он угрожает мне.
– Что за глупости?
Беззаботный тон Томаса не соответствовал страху в его глазах. Я представила, что еще один камень упал из обвала, вызванного его отцом.
– Ты недооцениваешь нашего отца. – По щеке Дачианы скатилась слеза. – Если ты не согласишься на эти условия, меня немедленно выдадут замуж за его дряхлого мерзкого друга.
Я переводила взгляд с одного на другую и заметила, что с лица Томаса пропали остатки краски.
– За кого? – Теперь в его голосе слышался страх.
– За того, чьи прежние жены пропадали. – Дачиана, похоже, была больше настроена выцарапать кому-нибудь глаза, чем заплакать. – И наш дом в Бухаресте по закону перейдет моему новому мужу. У нас с тобой ничего не останется от мамы.
Глава 21. Безвыходная ситуация
Комнаты Одри Роуз
Пятая авеню, Нью-Йорк
6 февраля 1889 года
Томас неестественно замер, напомнив мне слухи о вампирах, ходивших в его семье. Волоски у меня на шее встали дыбом. Вокруг нас потрескивала странная энергия, которой хватило бы крохотной искры, чтобы взорваться. Томас застыл – руки висели по бокам, грудь едва вздымалась. Я представила, что внутри у него клубок хаотической энергии. Это было единственным объяснением его пугающего спокойствия. Томас постоянно барабанил пальцами или ходил туда-сюда. Он никогда не замирал. Не так.
Наконец он моргнул.
– Мне восемнадцать. Угрозы отца бессмысленны. Согласно маминой воле, недвижимость теперь моя. И поскольку я теперь главный, то говорю, что ты можешь отказаться от замужества и навсегда поселиться в нашем семейном доме. Иляна тоже. – Томас с надеждой посмотрел на меня. – Мы с Уодсворт тоже будем жить там. Если она так решит. Нам нет нужды волноваться из-за лондонского общества, судов или нежеланных помолвок. Мы можем обо всем этом забыть. Отец не поедет за нами в Румынию. Если на то пошло, он будет доволен, что его проблемы разрешились.
Глаза Дачианы наполнились слезами. Я выдохнула. Мы с Томасом еще сможем быть вместе. Переедем в Румынию. Все будет хорошо. Случись это несколько недель назад, нас ждало бы море проблем. Я еще не определилась со своим отношением к Богу, но если Он так быстро все решил…
– Ты не понял. – Голос Дачианы дрожал. – Он угрожает не только мне. – Дрожащей рукой она протянула письмо. – Он угрожает Иляне. Если мы не подчинимся его воле, он расскажет ее семье про наши отношения.
Я всегда считала, что глаза Томаса теплые, как растопленный шоколад. Сейчас же они напоминали мне горящие угли. Они почти почернели от ярости.
– Он не сможет доказать…
– Он читал мои письма. Перехватывал и делал копии. Именно так он узнал о твоей растущей привязанности к Одри Роуз.
Томас длинно выругался.
– А Иляна… она Гогенцоллерн, Томас, – прошептала Дачиана. – Скандал уничтожит не только ее семью, но и лишит ее места в Ордене. Они изгонят ее из своих рядов. Этот… позор уничтожит ее.
– Ты сказала, что она Гогенцоллерн?
Я чуть не бросилась вперед. Я знала, что Иляна принадлежит к румынской знати, но понятия не имела, какое высокое положение занимает ее семья. Она была румынской принцессой. За несколько мгновений наше положение превратилось из плохого в сносное и обратно в безнадежное. Поведение отца Томаса отвратительно.
Я взглянула на Томаса и напряглась при виде застывшей на его лице боли. Если это была игра, то отец успешно его перехитрил. У нас больше не осталось козырей или уловок, чтобы выкрутиться из этой неприятности. Томас женится на мисс Уайтхолл, или все, кого он любит, кроме меня, пострадают. Я пострадала в другом смысле.
Ситуация безвыходная. Если он выберет меня, то обречет сестру и ее возлюбленную и потеряет оба дома предков. Также он потеряет титул. И будущее. Если сделает то, что велит отец, то разобьет мое и свое сердце. В этой игре не будет победителей.