Я старалась не ерзать на кушетке, где мы уселись с Томасом. Отец с бабушкой царственно расположились по обе стороны от нас в креслах с высокими спинками. Герцог сел на кушетку прямо напротив нас. Сэр Исаак, нисколько не впечатленный лордом Кресуэллом, свернулся у ног Томаса. Не хватало только художника, чтобы запечатлеть самое неловкое воссоединение семей. Наверное, я была близка к истерике, потому что едва не рассмеялась от этой мысли.
– Неужели это все… – Герцог обвел рукой комнату. – …в самом деле необходимо? Я думал, ты уже перерос свою любовь к эффектам. Семья мисс Уайтхолл определенно не одобрит подобное поведение. Для личных дел не нужна публика. У тебя должен быть какой-то такт. Удивительно, что семья мисс Уодсворт до сих пор тебя терпит.
– Напротив. – Отец поставил свою чашку. – Мы находим вашего сына очень милым, ваша светлость. Он стал приятным гостем в нашем доме и раскрыл лучшие качества в моей дочери.
– Как и она во мне, лорд Уодсворт, – добавил Томас, демонстрируя безупречные манеры.
Думаю, словом «лорд» он хотел подчеркнуть, что наша семья тоже из сословия пэров.
– Вот почему я так взволнован вашим путешествием, отец. Теперь вы имеете удовольствие познакомиться с вашей будущей невесткой, мисс Одри Роуз. Жаль, что вы пропустили венчание. Когда вы отправляетесь в Англию?
Герцог принял печальный вид человека, который не любит приносить плохие вести, хотя некий блеск в его глазах выдавал, что это может доставлять ему удовольствие. Он обратил на меня внимательный взгляд.
– Мисс Уодсворт, вы в высшей степени прелестны, и я был бы рад принять вас в свою семью. В самом деле, но, боюсь, Томас уже обещан другой. Очень печально и неприятно втягивать в это вашу семью, но, уверен, вы понимаете, что я не могу отказать маркизу. Это было бы очень… непрактично.
Я набрала побольше воздуха, надеясь удержаться на привязи и не броситься на герцога, чтобы задушить его при всех свидетелях. В самом деле, как непрактичны браки по любви. Носи я титул герцогини или маркизы, уверена, он быстро бы меня принял.
Первой заговорила моя бабушка, считавшая, что привязь существует только для собак.
– Полагаю, вы осведомлены о системе пэрства в Индии. – Она с вызовом подняла подбородок. – Той самой, которую ее императорское величество изволила учредить после грязной войны между нашими странами.
Томас сжал мою руку. Бабушка говорила довольно сердечно, хотя то, как она выпрямилась в кресле и стукнула тростью при слове «война», намекало на обратное. Лорд Кресуэлл медленно моргнул, понимая, что угодил в некую ловушку и не может найти выход.
– В самом деле. Ее величество посвятила в рыцарское звание несколько достойных фамилий.
– М-м. А вы в курсе, что она также даровала нескольким избранным баронетство? – поинтересовалась бабушка с кошачьим мурлыканьем. Герцог покачал головой. – Ах да. Полагаю, такому человеку, как вы, скучно вникать в заморские дела. Должно быть, вы очень заняты, распоряжаясь людьми.
– Когда я не путешествую по континенту, большую часть времени провожу в Лондоне. – Он слабо улыбнулся. – Я нахожу, что городской воздух подходит мне больше, чем деревенский. Как ни грустно, там слишком много свиных ферм.
– Представляю, как отвратительно проводить время со свиньями, – произнесла бабушка.
Томас так крепко стиснул мою руку, что у меня чуть не онемели пальцы. Я украдкой глянула на него – на его лице отражалось чистое веселье. Наверное, он просто влюбился в бабушку. Мой отец попросил принести еще чаю, хотя вид у него был такой, словно он предпочел бы бренди.
– Что ж. – Лорд Кресуэлл сложил ладони. – Все было прекрасно, но, боюсь, я должен уйти со своим сыном и…
Томас вытащил письмо, полученное от адвоката, и протянул отцу с самодовольным видом.
– Примите мои извинения, отец, но, боюсь, вы поплывете в Англию один. Если не предпочтете остаться. Я всегда могу переслать эти сведения в палату лордов. Уверен, что подлог и шантаж – не те действия, которые открыто одобряют у высшей знати.
Я присмотрелась к отцу Томаса, ожидая увидеть внешние признаки поражения. Или страха. Томас практически объявил его перед моей семьей преступником. Скандал мог причинить ему неприятности. Герцог спокойно сложил письмо и с нейтральным видом бросил на стол.
– Ах, Томас. Ты в самом деле должен больше внимания уделять деталям. – Он встал и поправил сюртук. – Письмо не поддельное. Перед отъездом в Румынию ты оставил в своей комнате огромное количество подписанных листов. Я просто заполнил один из них согласно твоим словесным пожеланиям.
– Это ложь! Я никогда…
– Никогда не оставлял беспечно у нас дома листы со своей подписью? Никогда? Даже в этом жутком бардаке в твоем письменном столе? – Он покачал головой. – Честно, Томас. Знаешь, что с этим может сделать прислуга? Они могут использовать тебя. Тебе следует лучше следить за своими вещами.
Томас вцепился руками в бока.
– Зачем волноваться по поводу слуг, если у меня есть такой отец? Значит, это урок? Если я признаю вашу правоту, вы расторгнете помолвку с мисс Уайтхолл?
– Знаешь, это отвратительно – продолжать такой фарс. Не притворяйся, что не умолял меня отправить письмо вместо тебя.
– Я продолжаю фарс? – переспросил Томас, в его голосе зазвучал гнев. – Разве не вы лжете всем здесь присутствующим?
– Ты выродок. Как бы я ни старался воспитать в тебе респектабельность, это в твоей крови. Окажи Уодсвортам немного уважения и притворись джентльменом.
– Вы меня разочаровываете.
Должно быть, Томасу потребовалась огромная сила воли, но ему удалось сменить свой гнев на что-то другое быстрее, чем я сделала следующий вдох. Он поднял руку, со скучающим видом рассматривая свои ногти.
– Меня называли и более уничижительными именами, в основном вы. Вы правда не нашли ничего лучше «выродка»?
Герцог наклонил голову перед моим отцом.
– Было приятно познакомиться, лорд Уодсворт. Леди Эверли. Жаль, что при таких постыдных обстоятельствах.
Он перевел взгляд на меня с Томасом, и в его глазах блеснул триумф.
– Я дам вам несколько часов попрощаться. Мы с мисс Уайтхолл ждем тебя в порту ровно в шесть. Доброго дня.
Глава 27. Спешный отъезд
Бабушкина приемная
Пятая авеню, Нью-Йорк
8 февраля 1889 года
– Что ж. – Бабушка встала, отмахнувшись от помощи отца. – Все прошло восхитительно, как я и представляла. Твой отец такой же наглец, как и ты, мой мальчик, но ему недостает твоего обаяния. Эдмунд, помогите мне сходить за пером и чернилами. Меня ждет корреспонденция.
Отец с бабушкой отправились искать письменные принадлежности, оставив нас наедине с последствиями визита герцога. Я посмотрела на громоздкие дедушкины часы. Почти десять. У нас меньше восьми часов, чтобы найти выход из этой ужасной ситуации, или Томаса силой доставят на корабль, отплывающий в Лондон. Без меня. Я не могла представить, что он уедет, а я останусь расследовать дело Потрошителя в одиночку.
– Не удивительно, что ты возненавидел Мефистофеля, – сказала я, в четвертый раз поправляя свои золотые и кремовые юбки. – Твой отец похож на его постаревшую и более жестокую версию. Только без веселых сделок и цирковых костюмов. Он все выворачивает в свою пользу.
– Не совсем выворачивает. – Томас откинул голову на кушетку. – Он ищет слабости так же, как я высматриваю царапины на чужой обуви и по ним делаю вывод, где этот человек побывал. Его наблюдательность… честно говоря, она лучше моей. Он всегда преподает уроки, всегда указывает на мои ошибки. Ходы, которые я оставил открытыми. Я должен был сжечь те листы. Я думал, раз он отослал меня в квартиру на Пикадилли, то там они в безопасности. Он никогда не приходил туда.
Я сложила руки на коленях, чтобы больше не теребить юбки.
– Зачем тебе понадобились пустые листы с подписью?
Он помолчал.
– Я тренировался.
– Тренировался.
Я не спрашивала, но Томас ответил.
– Перед отъездом в Румынию я попросил аудиенции у твоего отца. Я знал, как сильно он беспокоился за тебя, поэтому перечислял все причины, по которым тебе подойдет учеба за границей. Я хотел… Я не знал, как подписаться в конце письма. Мне не хотелось показаться напыщенным, но я боялся, что в будущем он может не воспринять меня всерьез в качестве жениха, если я слишком упрощу подпись. – Он медленно выдохнул. – Я никогда раньше не переживал о таких глупостях. Наверное, я подписал с десяток разных листов, все внизу, чтобы выше уместилось само письмо, хотел иметь представление, как оно будет смотреться. В итоге я подписал письмо, которое отправил твоему отцу, просто «Томас». Кто же знал, что мое имя может создать столько проблем?
– Оно создавало мне проблемы с нашей первой встречи, – поддразнила я.
Томас не ответил на мою улыбку. Вместо этого он повернулся ко мне с совершенно серьезным лицом и взял мои руки в свои.
– Уодсворт, давай убежим. Мы можем тайно пожениться и изменить имена. Когда устроимся, напишем твоей семье. Если уедем сейчас, мой отец не сумеет нам помешать. Через несколько лет мы сможем вернуться в Англию. К тому времени мисс Уайтхолл наверняка найдет лучшую партию. А если нет, то все равно не сможет ничего поделать, поскольку мы будем женаты.
Моим первым порывом было ответить: «Да! Давай убежим тотчас же». Меня охватило искушение. Побег намного упростит наши жизни. Мы могли бы остаться в Америке, поселиться в другом городе, начать новую жизнь. Возможно, через несколько лет мы могли бы открыть собственное агентство, оказывающее помощь с судебной медициной и на первый взгляд неразрешимыми загадками. Мне хотелось сказать «да». Больше всего на свете. И все же…
– Я… я не могу, Томас. – Я ненавидела эти слова, но они были правдой вчера и оставались ею сегодня. – Побег… не убережет мою семью от позора. Мы решим твою проблему, но создадим мою. Ты же не станешь это отрицать?
Он стиснул зубы, но покачал головой.