Его теплый смех стер остатки моего беспокойства. Я почти забыла о водовороте в своей голове.
– Я предполагал, что ты можешь это так воспринять. Поэтому я тебе написал.
Я уставилась на него с забившимся сердцем.
– Ты мне что-то написал?
Он достал из кармана небольшой кремовый конверт и протянул мне с выражением смущения на лице. Мое имя было выведено с любовью, более красивыми буквами, чем его обычный торопливый почерк. Томас мило покраснел до самого воротника.
Сгорая от любопытства по поводу того, что вызвало у него такие необычные эмоции, я быстро развернула письмо.
«Моя дорогая Одри Роуз!
Для стихов и сонетов нужны рифмы, а я неспособен писать ничего иного, кроме глубочайших желаний моей души. Мой мир был мрачен. Я стал привыкать к тому, что брожу по безлюдным просторам пустошей.
Когда ты вошла в мою жизнь, ты осветила ее ярче, чем солнце и звезды вместе взятые. Ты отогрела застывшие части моей души, которые я считал заледеневшими навечно. Я был убежден, что мое сердце высечено изо льда, пока ты не улыбнулась… И тогда оно неистово забилось. Теперь я не могу представить свой мир без тебя, потому что ты вся моя вселенная.
С Днем святого Валентина, Уодсворт. Ты всегда будешь моей настоящей и единственной любовью. И надеюсь, хотя и не имею на это права, что ты будешь моей. Как и я всегда буду твоим.
Томас».
Мне на глаза навернулись непрошеные слезы, и я стиснула зубы, чтобы не заплакать. Не думаю, что измазать его костюм соплями было бы лучшим способом поблагодарить за внимательность. Лицо Томаса исказилось ужасом. Я напряглась, не понимая, отчего такая резкая перемена.
– Я… Я не хотел… ты не должна… – Он провел рукой по волосам, взъерошивая темные локоны. – Ничего страшного, если ты не хочешь быть моей. Я… я понимаю, что наши обстоятельства далеки от идеала. Это…
Меня охватило облегчение. Он неправильно истолковал мои слезы. Невероятно, что его дедуктивные способности куда-то исчезают, когда дело касается моих чувств. Я нежно коснулась его лица, провела рукой по щеке и прижалась губами к его губам, показывая без слов, как много он для меня значит.
Томасу не понадобились дальнейшие объяснения. Он углубил поцелуй и обнял меня крепче, но не слишком сильно. Когда он держал меня так, прижавшись ко мне всем телом, клянусь, я теряла рассудок. Мир и все проблемы отлетали в дальний угол. Оставались только мы двое.
Я укусила его нижнюю губу, и его глаза стали цвета расплавленного шоколада, отчего у меня внутри запылал огонь. Он подхватил меня на руки, отбросил трость и быстро вынес меня из столовой, чтобы нам не помешали слуги, если им вздумается войти.
Нам повезло подняться в мою комнату прежде, чем мы совсем потеряли головы. Я дернула на нем рубашку так, что пуговицы полетели во все стороны, и озорно улыбнулась, а он уложил меня на кровать. Мое рвение его нисколько не смутило, и он в свою очередь освободил меня от корсета. Сегодня Томас не заботился о том, чтобы медленно развязывать ленточки корсета, и практически разорвал его.
Я провела по его татуировке сначала пальцами, а потом губами. Мне никогда не надоест слушать, как сбивается его дыхание от моих осторожных прикосновений.
Даже тысячи лет с ним мне будет мало.
– Я люблю тебя, Одри Роуз. Больше, чем все звезды во вселенной.
Томас прижался ко мне и уставился на меня, словно я была самым совершенным существом в мире. Когда он снова поцеловал меня, это было так приятно, что я чуть не забыла собственное имя. Хорошо, что он продолжал шептать его.
Я слегка провела ногтями по его спине вниз и обратно, восхищаясь возникающими мурашками. Похоже, это ощущение приводило его в такое же неистовство, что и меня. Он повторял мое имя как заклинание, с таким почтением, словно обращался к богам. Он так боготворил мои разум и тело, что я поверила в свою избранность. А потом он перенес нас в другую реальность, где мы были ничем иным, как любовью в ее чистейшей физической форме.
Несколько часов спустя, когда мы выразили все наше обожание и я лежала в безопасности объятий Томаса, дьявол остановился рядом, поджидая меня. Как всегда безмолвный и недремлющий, он приветствовал меня в своих владениях тьмы.
Глава 39. Странное исчезновение
Райтвуд-авеню, 1220
Чикаго, штат Иллинойс
15 февраля 1889 года
– Мисс Уодсворт! – тепло поприветствовала меня Минни. – Как замечательно, что вы зашли. Скажите, у вас нет известий от Мефистофеля? Нигде не могу найти этого прохвоста.
Весьма странное начало разговора, но я отдала горничной свое манто и покачала головой.
– Боюсь, последний раз я разговаривала с ним, когда он нас познакомил. – Я внимательно присмотрелась к тому, как она покусывает нижнюю губу и хмурит лоб. – Все хорошо?
– Уверена, что да. Просто до меня дошел слух, что мою дублершу давно не видели. Это несколько странно, учитывая, как сильно она любит эту роль. – Минни снова просияла. – Идемте. Гарри разрешил мне отделать приемную по своему вкусу. Выпьем там чаю или кофе?
Мне хотелось вернуться к разговору о еще одной пропавшей женщине, но мое внимание привлекло кое-что другое.
– Гарри?
Минни медленно моргнула, словно проснувшись.
– Я сказала Гарри? Надо же. Генри. Мой Генри такой славный. Подождите, вот увидите обои. Они из Парижа!
Мы расположились в прелестной бело-голубой гостиной, напоминавшей изысканный десерт. В синих и кремовых полосках обивки блестели золотистые нити. Маленькие золотые кисточки удерживали темно-синие шторы, похоже, бархатные. Служанка быстро принесла подходящий по цвету бело-голубой чайный сервиз и горку свежеиспеченного печенья.
В приличном доме всегда гордятся начищенным серебром, но Минни пошла дальше. Капли хрусталя стекали со сверкающих светильников, а в вазах размером с собаку благоухали оранжерейные цветы. Довольно безвкусная демонстрация роскоши.
– Прелестные цветы, – сказала я, обводя рукой комнату. – По особенному случаю?
– У Генри изысканный вкус. – Минни налила мне чай, а себе кофе. – Ему нравятся красивые вещи.
Ее улыбка казалась застывшей, словно Минни чего-то недоговаривала. Я приняла свою чашку и осторожно поинтересовалась:
– Это вас расстраивает?
– Н-нет, дело не в этом. – Она опустила блюдце с чашкой себе на колени и уставилась на завитушки сливок. – Просто… сестра на днях сказала кое-что довольно нелицеприятное, когда я сообщила, что мы поженились. Я никак не выброшу это из головы. Уверена, это просто глупости. – Она бросила взгляд на сервиз. – Сахар?
– Нет, спасибо.
Я пила чай, наслаждаясь вкусом ванили и чего-то еще, более насыщенного. Минни серебряными щипцами положила несколько кубиков в свой кофе. Она казалась глубоко задумавшейся.
– Если хотите поговорить о том, что сказала ваша сестра, я буду рада выслушать.
Она признательно улыбнулась.
– Сестры – это чудесно, правда. Никто в мире так не обнимет, когда вам плохо, и одновременно не приведет в чувство.
У меня не было родной сестры, но я подумала о Лизе и о том, что все сказанное правда. Кто, как не сестра, встанет рядом и смутит демонов одним взглядом. А после отвесит пинка за глупость и за то, что связалась с демонами. Но сестра всегда рядом, когда нужно. И еще мне вспомнились Дачиана с Иляной. Я с гордостью считала их своими сестрами, несмотря на несостоявшуюся свадьбу.
– Что она сказала такого, что вас расстроило?
Минни глубоко вдохнула.
– Я знаю, что не… как я уже говорила, Генри нравятся красивые вещи. Я знаю, что простушка. Волосы у меня тускло-коричневые, глаза самые обыкновенные. Я часто думаю, чем привлекла его внимание, но когда Анна сказала, что я поступила глупо… что если он такой красивый и очаровательный, как я описываю… – Она шмыгнула носом. – В общем, она считает, что его намерения не очень чисты. Видите ли, нам осталось небольшое наследство. И я начала задумываться о…
В этот момент в комнату вошел мужчина в котелке и коричневом костюме. Он сделал несколько шагов и резко остановился, заметив меня. Я чуть не уронила чашку, узнав его поразительные голубые глаза. Это он показал мне, как найти аптеку.
Эти глаза остановились на моем лице, слегка расширились и моргнули. Его лицо потеплело.
– Минни, дорогая, не знал, что у тебя гости. Простите за грубое вторжение. – Он несколькими шагами пересек комнату и наклонился поцеловать жену. Потом повернулся ко мне с легкой улыбкой. – Мисс Уодсворт, не так ли?
Я кивнула, пораженная тем, что он вспомнил мое имя.
– Извините, но я не припоминаю…
– Пожалуйста, зовите меня Генри. – Заметив удивление Минни, он пояснил: – Я встретил мисс Уодсворт и ее жениха вчера, когда они искали аптеку. – Он повернулся ко мне с вежливым выражением лица. – Вы нашли то, что искали?
Я вспомнила окровавленные простыни. Настораживает, что я могу с пугающей ясностью представлять такие ужасы и делать вид, что их не было.
– Нет, боюсь, что нет. – Я слегка прищурилась. – Вы не говорили, что владеете аптекой.
– Верно. Не люблю хвастать собственностью и бизнесом. У меня есть несколько объектов в Чикаго. Что ж, – он взглянул на часы на каминной полке. – Я должен идти. Просто хотел попрощаться с женой.
Он поцеловал Минни в макушку, его черты снова смягчились. Я рассматривала его, пытаясь отыскать подтверждение тому, что беспокоило сестру Минни. Судя по внешним проявлениям, он искренне привязан к Минни. Искорки в его глазах казались неподдельными. Хотя он и не был таким идеальным, как она описывала. Среднего сложения и роста, если не сказать низковатый. С абсолютно непримечательным лицом, за исключением лукавых голубых глаз. Они были потрясающе притягательными. Он бы затерялся в толпе мужчин такой же комплекции.
– Не жди меня, дорогая, – сказал он. – Вечером у меня встреча в Саут-Сайде, а ты знаешь, как может сложиться. Если будет слишком поздно, возможно, я переночую в наших комнатах там.