О таком я еще не слышала, но уловила, как Скуврель тихо охнул в клетке.
— Что это значит?
Она посмотрела на тучи над нами с недовольным видом.
— Прочти книгу. Это поможет. Я вернусь завтра с едой. И, пожалуйста, поспи.
Она обняла меня так внезапно и крепко, что я чуть не выронила чай, пострадавшая рука пылала, а потом мама ушла, пошла по мокрой траве, ее юбка промокла до колен. Она даже не оглянулась.
Что ж.
Мы все справлялись с безумием, как могли.
Я сжала книгу и решила прочесть ее, а потом поговорить с ней об этом.
Глава тридцать первая
В ночь, когда лесных гулей стало слишком много, мне было восемь. Певчий пришел в наш дом в панике. Они прогнали его с горных равнин.
— Сотни, — сказал он. — Они льются с севера как живые тени.
Он ушел так же быстро, как и пришел, шарахаясь от каждой тени.
— Этой ночью мне нужна Элли, — сказал отец, когда уходил.
Мама побледнела и прижала мою ладонь к своей груди.
— Все будет хорошо, любимая, — сказал ей отец. — Но я не справлюсь один. Мне нужна Элли.
— Может, я смогу… — начала мама, но он покачал головой, и это остановило ее.
— Нет, милая. Мне нужна Элли. Она хороша с луком, достаточно маленькая, чтобы усадить ее на дерево и согнать их к ней.
Я ощущала гордость, но мама с тревогой посмотрела мне в глаза.
— Не попади случайно по отцу, Элли.
— Хорошо, — я уже натягивала лесную одежду, отец готовил мой маленький лук и проверял стрелы.
— Не упади с дерева, — напомнила мама.
— Ладно.
— Не…
— Она знает, любимая, — сказал отец, и мы в спешке покинули дом, и вскоре он уже привязал меня к толстой ветке дерева.
— Держи стрелу наготове, но не тяни тетиву. Я убью тех, кого смогу, но будь настороже. Когда я буду гнать их мимо твоего дерева, стреляй. Даже если не метко. Они забрали прошлой ночью десять коз. А потом напугали певчего. Их стало слишком много. На юге говорят, если мы не сдержим их, сюда отправят отряд Рыцарей Света.
— А мы этого не хотим? — нервно спросила я.
— Лучше не привлекать внимания сильных, маленькая охотница. От них только беды, за ними только огонь. Пять дней тут, и они оставят поколение проблем. Месяц? Деревня больше не будет прежней. Ты готова?
Я кивнула, и он скрылся за деревьями. Однажды я смогу так красться. Однажды я буду такой же умелой, как отец.
Я держала стрелу в руке, сосредоточилась.
Я думала о задании. Я могла это сделать. Я училась. Я была готова.
Когда гули прибыли, я выпустила все свои стрелы, и руки под конец ощущались мертвыми. Отец вернулся не сразу, и я гордилась, когда он стал отвязывать меня с широкой улыбкой и зеленой кровью гулей на ладонях и одежде.
— Сколько? — выдохнула я.
— Ты попала по двенадцати, — сказал он. — Я убрал еще тридцать.
— Этого хватит?
— Пока что, маленькая охотница.
— Я хочу быть величайшей охотницей, — сонно сказала я.
— Я научу тебя жить на холоде, выживать почти без припасов и быть сильной, — прошептал он, пока нес меня домой. — Я научу тебя, как брать силы из страха и гнева. Я научу тебя охотиться.
Я не слышала его планы на Хуланну. Наверное, он шептал их ей, когда меня не было рядом.
Глава тридцать вторая
Когда мама ушла, я полезла в сумку и нашла набор для шитья и запасную веревку. Из веревки я сделала петлю для руки. Она ужасно болела, чай не помогал, и я надеялась, что, если привяжу ее, станет чуть лучше.
Когда я закончила, я сдвинула повязку и посмотрела на Скувреля.
— Как открыть портал? — спросила я, щурясь.
Он улыбнулся.
— Заключи со мной сделку, и я скажу.
Я помедлила. Он уже предлагал сделку — игла, нить, ткань и поцелуй за исцеление.
— Думаешь о другой сделке, которую я предложил? — его глаза загорелись.
Я отвела взгляд. Я обдумывала ее. Но могла ли я придумать сделку так, чтобы он остался в клетке?
— Я ощущаю, что круг слаб, — сказал он низким чарующим голосом. Я взглянула на него, он смотрел мне в глаза, соблазнительно улыбаясь. Было просто забыть, что его морок не был настоящим. — Я чувствую существ на другой стороне, которые хотят пройти. Некоторые уже прошли. Ты можешь охотиться одной рукой? Ловить одной рукой? Тебе было тяжело расставить силки, и даже сейчас голова пылает от боли. Заключи со мной сделку, и ты сможешь охотиться двумя руками.
— Если можешь исцелить руку, можешь и вернуть мне зрение, — сказала я. — Может, на такое я согласилась бы.
Если приходилось торговаться с ним, я хотела получить как можно больше выгоды.
Он рассмеялся.
— Вряд ли я хочу давать такое. Мне нравится играть с едой, и если ты не сможешь меня тут видеть, веселье закончится.
— Что толку, если ты можешь дать только часть? — спросила я, наполнила наперсток чаем для него. — Вот. Наслаждайся. Может, это что-нибудь исцелит в тебе.
Он с опаской смотрел на меня.
— Что? — спросила я.
— В чем уловка? Что ты хочешь за чай?
— Твою бессмертную дружбу, — едко сказала я, подвинув наперсток между прутьев. От боли я стала раздраженной. Я вернула повязку на глаза, открыла книгу и придвинулась к дымящемуся костру.
— Готово, — его голос звучал так, словно и он был раздражен.
Я стала читать. Это был дневник, но не для каждого дня. Порой записи разделяли дни, а иногда — месяцы или годы. На страницах много раз менялись чернила и почерк. Этот дневник вел не один человек. Я листала страницы, пытаясь сосчитать, сколько у дневника было хозяев, но потеряла счет после дюжины, отвлекшись на написанное. Я замерла и прочла несколько строк острых черных букв:
Мы бережно спрятали ключ для наших дочерей, и мы надеемся, что его найдут только они. Открытый круг выпустит в мир немыслимые ужасы. Мир будет страдать от боли, как женщина при родах. Но порой это необходимо.
И еще запись:
Глубоко иди в кольцо,
Там, где ветер не дует в лицо,
Глубоко, но не в земле,
Не дыши, там смерть везде.
Вот. Я вспомнила, как Хуланна спрятала свои монеты — и мои — в месте, которое она звала надежным, а потом забыла, где оно было. Мы всю весну искали их, пока я не нашла их утром в гнезде малиновки под навесом сарая. Я отругала ее, а она рассмеялась.
— Но они же сбереглись, да? — ответила она.
У наших предков был тот же подход к хранению.
Я листала страницы, пока не нашла интересный список. Список правил Фейвальда.
Правила Фейвальда:
Один входит, один выходит.
Фейри не может врать. Если смертный врет фейри, он платит за это.
Не ешьте и не пейте у них, не добавив соли.
Сделка — это все.
Никто не может помешать суженой паре.
Никаких песен и музыки в Фейвальде.
Никакого железа в Фейвальде.
Никто не может вмешиваться в игру.
Рядом со мной раздался писк, и я вздрогнула, сорвала повязку и потеряла, где читала.
— Что ты делаешь? — заорала я, отскакивая от дергающейся мыши на земле у клетки.
Скуврель свернул зверьку шею.
— Оно собиралось меня убить, — спокойно сказал он.
— Мышь, — сухо сказала я.
— Конечно. Они ненавидят меня.
— Это мышь. Она не ненавидит тебя, — я посмотрела на мышь. У нее были маленькие уши и короткий хвостик. Такие жили в высокой траве равнин в горах.
— Эта ненавидит, как и все смертные существа, ведь знает, что я хочу ее съесть.
— Ты хочешь съесть мышь, — сухо сказала я. Он пытался получить реакцию, потому что любил драму. Я почти видела блеск его глаз. — Ты отчасти сова?
— Я все хочу съесть, — его улыбка была хищной. — Я хочу съесть целый мир как головку сыра. Ощутить, как он крошится на языке и тает во рту.
— От такого количества сыра тебе станет плохо, — сказала я, но страх пронзил меня.
Было просто забыть, каким был Скуврель, пока он крохой сидел в клетке. Было просто забыть, что он был опасен. Он убил мышь, прошедшую мимо. Он убил бы меня, если бы мог. Мне нужно быть осторожной, если я хотела заключать с ним сделки. Стоило все продумывать.
Дождь стал мелкой моросью, солнце садилось. Я читала, пока могла.
Я подбросила хвороста в костер, собрала еще про запас и вытащила еду, которую сложила мама. Козий сыр и хлеб. Я намазала сыр на хлеб и отломила кусочек для Скувреля, сдвинула повязку и осторожно протянула ему угощение.
— Может, вместо мира тебя устроит козий сыр.
— В обмен на что? — с опаской спросил он.
Я покачала головой. Не все должно быть сделкой, да?
— О, не знаю, — раздраженно сказала я. — Когда я проголодаюсь, ты меня покормишь? Справедливо? — он долго мешкал, и я рассмеялась. — Слишком много? А я думала, что фейри были храбрыми.
— Храбрость ни при чем. Если я соглашусь на это, я не смогу заморить тебя голодом, — его голос был бархатным, хотя он был в моем плену.
Я склонилась ближе, но не так, чтобы он мог схватить. Я сделала выводы из смерти мыши.
— Думаю, ты ошибаешься насчет своих сил, маленький фейри. Ты в моей клетке.
Он закатил глаза.
— Жизнь может пошутить. Сегодня я у тебя в плену. Может, завтра ты будешь в моем. Лучше думать о будущем, или прошлое съест кости.
Я хотела ответить умно, но тут ветер налетел на долину, обрушился на мой костер. Я с воплем вскочила на ноги и стала топтать костер. Воздух пронзил звук, будто кто-то трубил в рог.
Глава тридцать третья
Я забыла надеть повязку.
Как я видела костер духовным зрением? Но он был там, ярко горел у клетки Скувреля. И вокруг нас тьма ночи оживала криками и воплями, существа фейри хлынули из круга Звездных камней, понеслись галопом и полетели на полной скорости.