Я была там, и я знала, что было сложно отказать Сияющему, когда он говорил, что она была его суженой. Может, она была в зачарованном мире драгоценных камней, магии и крыльев, сладко целовалась с тем чудесным крылатым созданием, запустив пальцы в его волосы, водя ими по…
— Элли, — сказала мама, тяжело дыша, подойдя к нам. Я слышала тихий шорох, как Олэн встал и отошел. Он всегда был скромным. Он старался казаться ниже, скрывать хромоту. Я знала, как он всегда выглядел, когда его замечали.
Я взглянула на него, но для меня он был высоким, прямым и с уверенной улыбкой.
— Госпожа Хантер, — мягко сказал он, мандолина утихла. — Мои соболезнования о пропаже вашей дочери. Я пойду.
— Чантер, — сказала моя мама, ее голос дрогнул. Может, она еще не слышала толком честные соболезнования. Мать Хельдры могла втирать соль в раны не хуже ее дочери. — Спасибо за соболезнования.
Он ушел к отцу, и они отправились в путь. Я смотрела им вслед. Я тоже хотела пойти.
Наша деревня — Скандтон — была в форме креста, и все важные строения, как постоялый двор, таверна, пекарня и кузня, были на развилке, а все остальное тянулось вдоль четырех дорог согласно важности. Магазины родителей Эдрины и Хельдры были близко к центру, а наш домик с загонами коз были на дальнем краю Северной дороги. Дальше нас никого не было, даже ферм, ведь земля становилась твердой и каменистой, кусты с шипами мешали убрать там. Дальше на северо-запад лежало только кладбище.
Но Олэн и его отец пошли не на юг к городу, они отправились по узкой тропе на север. Пошли проверить Звездные камни? Они будут играть музыку, как и говорил Олэн?
— Есть улучшения, Элли? — нежно спросила мама.
Я повернула голову к ней, моргая с болью, ее силуэт мерцал, пропадая и появляясь. Она держала что-то яркое, такое яркое, что я не могла различить это. Я видела ее добрую улыбку в мерцании и размытом сиянии, слезы выступили на глазах. Я быстро сморгнула их.
— Нет, — призналась я. — Я могу различить мутные силуэты, но… нет. Лучше не стало.
Рассказать ей о фейри, которого вроде видела? Что они сделают со мной, если решат, что я безумна и слепа?
Они отправят меня к целителям вниз? Слухи намекали, что они не были добрыми с теми, чей разум пострадал.
— Не спеши, любимая, — она поцеловала меня в лоб.
— Прости, мама, — сказала я, стараясь не разрыдаться, губы дрожали от моего признания. — Это моя вина. Мне нужно было остановить Хуланну. Мне нужно было…
Она прервала меня, прижав палец к моим губам.
— Тише, милая. Не нужно об этом. То, что случилось, уже произошло, и это не убрать, и мы все виноваты. Вот. Я почти забыла, что у меня было это, но вспомнила, когда госпожа Тэтчер не унималась насчет твоего зрения. Это было моей бабушки, это ее народа — Путников. Теперь это твое.
Я взяла то, что она дала мне, ощутила нечто длинное и гладкое.
— Шарф?
— Ты не видишь узор, конечно, но шарф красивый, из ткани, какой тут нет. Бабушка всегда говорила, что шарф открывает второе зрение, — она рассмеялась с досадой. — Глупые слова, конечно, но я не знаю. Светлый народ, магия, потеря зрения… может, идея о волшебном шарфе не такая странная, да?
— Спасибо, мама, — я погладила шарф. Он был приятным наощупь.
— Дала ей волшебный шарф? — отец подошел к нам. Он мерцал, как призрак себя, что-то нес в руках. Меня раздражало, что я не видела толком предметы новым зрением. — Хорошо. Я пойду. Олень висит в сарае. Если есть время, разберитесь с ним.
— Куда пойдешь? — я слышала в голосе мамы страх и тревогу.
— Не мы одни понесли потери, Генда, — тяжко сказал он. — У нас не хватает козы. Крофтер потерял корову. А Фишер говорит, что потерял две большие рыбины прямо из коптильни.
— Как это связано с тобой? — спросила мама. — Мы потеряли ребенка! Тебе нужно остаться и горевать со мной, Хантер!
— И семья землекопов потеряла ребенка. Ей было всего два года. Ее нет.
Мама охнула, и я ощутила, как из меня высосали воздух.
— Ребенка? — слабым голосом спросила я. — Но ребенок не мог сам добраться до Звездных камней.
— Бедная малышка, — мрачно сказала мама. — Бедная милая малышка. Старое возвращается. В дни моей матери детей держали близко, к дверям прибивали подковы, для Светлого народца оставляли молоко.
— Звучит безумно. Как молоко может защитить? — фыркнула я. Я видела Сияющих. Их не впечатлило бы блюдце с молоком.
— В те дни забирали многих детей. Их воровали Сияющие. Но я все еще не пойму, при чем тут ты, Хантер.
— Я — Охотник этой деревни, Генда, — мрачно сказал отец. — И я должен отодвинуть горе и выполнять работу. Я могу охотиться, побеждать. Этому есть цена. Ты знаешь, что я нашел Ледяного медведя в прошлом году после того, как он убил старика Крэбтри. Четыре дня в снежную бурю, но я одолел его. Когда ты — Охотник деревни, ты охотишься на то, что нужно, для деревни, будь то мясо или угроза. Это цена.
— Один? Это слишком опасно! — я слышала страх в голосе мамы. Она потеряла дочь. Она не могла потерять и мужа. Но он был прав. Мы были охотниками деревни, и многие выбрали меня, чтобы я пошла по стопам отца. Если честь и долг что-то значили, так это выполнять работу, которую нужно делать, даже когда это слишком сложно для тебя.
Я кашлянула.
— Я тоже пойду, отец.
Глава шестая
— Ни за что, — голос отца был твердым, как камень под нашими ногами. — Это опасно. А ты слепая.
Я скрипнула зубами.
— Я могу охотиться вслепую. Это моя вина, отец. Я пошла с Хуланной к кольцу Звездных камней. И когда она вошла… что-то вышло.
— Ты это видела? — его тон изменился. Он стал деловитым. Охотник искал след.
— Оно гналось за мной, и я врезалась в один из камней. И тогда я потеряла зрение.
Мама издала печальный звук горлом, но отец все еще хотел знать детали.
— Что за существо ты видела?
— Он выглядел как мужчина, но был худым и с идеальным лицом, — сказала я. — У него были крылья, но он не летел.
Тон отца стал задумчивым:
— У него были сапоги или туфли?
Я пыталась вспомнить, но я же не смотрела на его ноги, да?
— Не знаю. Но я видела, как он украл нашу козу.
— Ты слепая, — сказал он почти резким тоном, но не ругал меня, он просто пытался оттолкнуть эту помеху так же, как я.
— Я кое-что вижу, — возразила я. — Не могу объяснить. Люди мерцают, но выглядят не так, как в реальности. Я видела, как Сияющий, который гнался за мной, украл нашу козу. Я вижу шарф, который дала мне мама. Я кое-что вижу.
— Второе зрение, — сказала удивленно мама. — Она потеряла первое зрение, но у нее осталось второе — способность видеть другое измерение.
— Измерение? — тон отца был недоверчивым, каким был бы мой пару дней назад. — Второе зрение? Это все бред. Магический бред.
— Это не было бредом для моей матери или ее матери.
— Потому что они были безумными. Путницы. Влюбленные в магию. Безумцы. Ты знаешь, что я люблю тебя, Генда, но ты из рода мечтателей и дураков.
— Тогда объясни, что она видит, — сказала смело мама.
— Она видит то, что хочет. Это ее воображение. Желания.
— Я не хотела, чтобы коза пропала, — я скрестила руки. — И я иду с тобой. Я тоже охотница. Если это твоя ответственность, то это и мое дело.
Отец вздохнул.
— Если ты пойдешь, отставать нельзя. И тебе придется делать это самой. Мне нужно выследить и поймать хищника. У меня нет времени водить тебя по округе.
— Она не может! — начала мама, но отец прервал ее:
— Думаешь, ты сможешь идти за мной по звуку и со своим воображаемым зрением?
— Да, — храбро сказала я. Конечно, он мне не поверил. Я тоже не поверила бы.
— Ладно, — сказал он. Он грубо поцеловал меня в лоб. — Храбрость — хорошая черта. Поцелуй маму, а я поищу тебе трость. Нужно идти, день не будет длиться вечно.
Глава седьмая
Трость оказался хорошей идеей. Я крепко ее сжала, споткнувшись — снова! — об корень, который не видела. У деревьев были тени в этом мире — призрачные, сияющие зеленым, но они будто двигались, извивались, когда я смотрела на них, путая меня, вызывая головную боль, и увидеть корни было почти невозможно. К счастью, я могла идти за ярким сиянием отца впереди меня.
— Оставайся в пяти шагах позади, — сказал он. — Я буду приглядывать за тобой, но хочу, чтобы мы видели больше. Скажи, если заметишь девочку или того из Светлого народца. Мы уберем этих Сияющих крыс.
Мы были похожи больше, чем думали люди. Я тоже хотела убрать Сияющих крыс. А потом я хотела увидеть, как они висят в сарае как олень.
Я не видела признаки Светлого народца. Я видела странности. Призрачные деревья, окруженные звездочками, похожими на снежинки зимой. Следы цвета дыма, кружащиеся у тропы и вокруг деревьев едва различимыми облаками. Знакомые деревья с бархатными тенями и теплым осенним цветом стали темным миром фейри, где звезды заменили осенние листья, странные сияющие нити были вместо троп на земле.
Другие тропы тянулись среди деревьев-призраков яркими лентами, красными, лиловыми и золотыми. Каждая куда-то вела, и мне хотелось пойти за ними, словно меня влекло к лентам. Они всегда были в лесу и долинах горы, или это было новым? Кто-то должен был пойти за ними и узнать, куда они вели. Но не сегодня. Не с пропавшей малышкой землекопов.
Сбоку что-то мелькнуло.
Что это было?
Я сделала еще шаг к отцу, проверяя дорогу тростью. Я точно что-то видела. Был бы у меня лук, как у него! Хотя это было бы опасно с моим зрением, но я ощущала бы себя спокойнее.
Снова движение. Такое быстрое, что я едва его уловила.
Я сглотнула, подавляя страх. Я не знала, была ли готова к встрече с гулями. Я почти ощутила прикосновение пальцев к спине, как тогда, когда он гнался за мной от Звездных камней.
— Отец? — тихо позвала я. Он не хотел бы, чтобы я звала громко. Не на охоте. Даже это могло быть громко.