Представитель ЦРУ: Иными словами, вам ничего не остается, кроме как обратиться к нам за помощью? Я правильно вас понял, уважаемый коллега?
Представитель ФСК: Иными словами, да. Это ведь не только НАША проблема, это по большому счету и ВАША проблема. Третьи страны, арабы, корейцы, китайцы, японцы давно проявляют интерес к подобного рода тематике, и если через нашего кролика произойдет утечка некоей принципиально важной информации, то…
Представитель ЦРУ: Да-да, нетрудно оценить масштаб последствий… Думаю, уважаемый коллега, наше Управление не останется в стороне. Мы постараемся оказать вам посильную помощь при условии выработки в дальнейшем программы паритетного контроля над всеми без исключения разработками в этой области. Пора положить конец сбоям. И у вас, и у нас.
Представитель ФСК: Вы, конечно же, понимаете, уважаемый коллега, что подобные вопросы решаются на самом высоком правительственном уровне, а время не ждет, ваша помощь нужна нам уже сейчас.
Представитель ЦРУ: И мы ее окажем уже сейчас. Любое сотрудничество начинают с доверия. Мы доверяем вам, вы доверяете нам. Чем плох расклад?
Представитель ФСК: Уважаемый коллега, я предлагаю тост за доверие.
Представитель ЦРУ: С воодушевлением вас поддерживаю!
Глава третья
— Боря, возьмешь меня замуж?
Я остановился в положении «брюки натянуть»: одна нога уже в штанине, другая согнута на весу.
— Почему бы и нет? — отвечал я невозмутимо. — Тогда, надеюсь, редкое удовольствие сменится доброй привычкой.
Елена засмеялась, разглядывая меня с постели светящимся очень таким женским взглядом. Она лежала, натянув простыню до подбородка и заложив руки за голову.
— Знаешь, — сказала Елена, — мне как-то нагадали, что первый мужчина, которому я задам этот вопрос, именно так на него ответит.
— Интересно, — усмехнулся я, осторожно продел в брюки вторую ногу и взялся за ремень, — и кто же тебе так точно нагадал? Цыганка в цветастом платке? Астролог в колпаке и мантии?
— Вот и нет. Никогда не догадаешься.
— И с трех раз не догадаюсь?
— И с трех, и с десяти. Не маг, не факир, не астролог, не цыганка.
— Ну тогда «Книга перемен». Или компьютерная программа, ее заменяющая.
— Совсем холодно.
— Сдаюсь! — я расправил небрежно отброшенную вчера ночью футболку.
Елена смилостивилась:
— Помнишь, — начала она, — в середине мая меня гоняли в командировку. В Одессу…
Я снова застыл. Теперь уже по другой причине. Как всегда при упоминании о том нелегком периоде моей жизни у меня захолодило в груди, и самым постыдным образом изъявили желание затрястись поджилки, но теперь-то я умел быстро подавлять связанные с ним неприятные ощущения. Все равно, конечно, еще подергивает, но не обрывать же Елену окриком. Она-то ни в чем не виновата, а знать, что я пережил за те три длинных майских дня, пока была она в командировке, ей и вовсе ни к чему.
— Ну, а дальше?
— Там я познакомилась с одним очень интересным человеком.
— Надеюсь, у него имеются тройной подбородок, необъятный живот и мешки под глазами?
Елена прыснула.
— Зачем тебе, чтобы у него были… тройной подбородок, живот и мешки?
— В случае, если он отягощен всеми вышеперечисленными недостатками, было бы смешно с моей стороны ревновать тебя к подобному чудовищу.
— Борька, ты невыносим! Это средних лет мужчина: крепкий, уверенный в себе. Очень умный и предупредительный.
— Надо же, каков букет положительных качеств! А крыльев у него нет?
— Крыльев нет. И нимба вокруг головы, успокойся, тоже.
— Зато он, без сомнения, красив той уникальной красотой, которую мужчина приобретает, вступая после четвертого десятка в период своей последней и самой притягательной для женщин всех возрастов зрелости. А легкая благородная седина висков лишь подчеркивает благородство его благородного профиля, не говоря уже о благородном анфасе.
— Ты дашь мне рассказать или нет?
— Рассказывай-рассказывай, — я покончил с одеждой и теперь с сомнением изучал свое отражение в зеркале: шевелюра явно требовала срочной обработки ножницами.
Я пригладил волосы.
— Во-первых, нет у него никаких седых висков, — продолжала Елена. — Тут ты промахнулся, или, как это у вас, военно-полевых мужланов принято говорить, попал в самое молоко. Он совершенно лыс. И тебе, конечно, в этом смысле не чета: можешь злорадствовать. Ну и видно, вообще побитый жизнью мужчина. Хотя и предпочитает особенно о своем прошлом не распространяться. У него такие пятна фиолетовые на голове. Наверное, старые ожоги…
Теперь у меня не просто захолодило в груди, теперь меня затрясло. По-настоящему.
Это был сильный удар, и, наверное, я на какой-то момент просто выключился, как телевизор, у которого полетели предохранители.
— Боря, что с тобой?! — закричала Елена, вскакивая с постели.
Я обнаружил, что стою на коленях, а мои побелевшие от напряжения пальцы скользят по полировке трюмо, совершая бессмысленные движения. И таращусь кроме всего прочего на собственное отражение в зеркале не менее бессмысленным взглядом.
Ну и вид! Что ж ты так расслабился вдруг, Игл, орел мой бескрылый? Так супружницу будущую заикой можно сделать.
С хрустом в суставах я выпрямился.
Вдох — выдох, вдох — выдох, и еще раз вдох — выдох… Опомнился наконец?
— Борис!!!
Я обернулся и обнял Елену за плечи, почувствовал ее дрожь, ее смятение, притянул к себе, гладя ее волосы, целуя в губы, глаза, нос:
— Успокойся, маленькая, ничего, все хорошо… Сейчас вот, погоди, мы оба успокоимся, сядем, и ты мне все расскажешь. Все расскажешь, правда?
— Боря, я не понимаю…
— Подожди, и я тебе тоже все расскажу…
Я усадил ее на постель, сам сел рядом:
— Все уже, все, я в порядке.
— Я испугалась, Боря.
— Это естественно, родная моя. Я бы сам испугался, случись такое с тобой. Но это все так, понимаешь, получилось… от неожиданности… Но теперь полный порядок, — добавил я почти бодро.
— Ты его знаешь, Боря?
— Кого?
— Николая Федоровича.
— Николая Федоровича?
— Тот человек, с которым я познакомилась в Одессе.
Еще бы мне не знать!..
— Значит, его зовут… Николай Федорович?
— Да, так он мне представился: Николай Федорович Лаговский, директор фирмы «Магиксофт».
Название вполне в ЕГО духе!..
И когда-то это название я уже слышал… В мае?.. Да, точно, в мае. И запись в ТОМ, исчерканном схемами, блокноте есть, должна сохраниться: адрес, номер телефона. «Магиксофт»…
— Где конкретно ты познакомилась с ним?
— В офисе фирмы. Меня ему представили; он пригласил меня поужинать в одном очень милом ресторанчике. Но, Боря, не подумай: между нами ничего не было. Да и не могло быть. Ты мне веришь?
Случайное совпадение? Хотелось бы надеяться. Но хватит, хватит! Ты уже имел возможность убедиться, что в подобных делах случайных совпадений не бывает.
— Верю, малыш, конечно же, верю. Ты лучше скажи, когда познакомилась с ним? В первый же день после прибытия в Одессу?
— Нет. Кажется, нет. На второй или третий день. Мы к тому времени уже закончили все дела, и он, собственно, пригласил меня в ресторан под предлогом отметить удачную сделку, ну и вообще…
— Тебя не удивило, что сам директор…
— Знаешь, нет. Это ведь в порядке вещей.
В порядке вещей?
— Для меня пока еще не в порядке.
— Это потому, что тебе еще ни разу не приходилось почувствовать себя в качестве привлекательной девушки.
Прекрасно, с некоторым облегчением подумал я. К моей «привлекательной девушке» вернулась здравая ирония. Но лично мне пока не до иронии.
— Не отвлекайся, Лена, все очень серьезно. Значит, этот самый Николай Федорович пригласил тебя в ресторан поужинать, отметить сделку? На второй или третий день…
Кстати, если попробовать прикинуть по ходу дела: успевал ОН подготовить здесь все как нужно и смотаться в Одессу? Успевал, если допустить, что убийства по его заказу совершались другими, а ОН в это время наслаждался отдыхом на Черном море в компании с «привлекательной девушкой», делая регулярно по несколько телефонных звонков в Питер.
Но это, господа мои товарищи, уже слишком. ТАКОГО я не ожидал даже от НЕГО!
— Ты согласилась?
— Конечно. А почему я должна была ему отказать?
— О чем вы говорили?
— Так, больше все о ерунде. О чем обычно говорят за ужином при свечах в ресторане на берегу Черного моря? Он извергал комплименты, расспрашивал о том, как живется сейчас в Ленинграде, вспоминал свои поездки в наш город. Ему очень нравится Ленинград. Он так и сказал: это второй город в мире, где я согласился бы жить.
— А первый?
— Конечно же, Одесса.
— Понимаю. Что он еще рассказывал о себе? Ты помнишь подробности?
— Я же говорила, он старался быть сдержанным. Но в общих чертах рассказывал, естественно. Он служил в армии, в каких-то особых частях; дослужился до майора, потом уволился в запас, долго работал в КБ какого-то секретного завода, теперь вот ушел в частный сектор, на вольные хлеба программного обеспечения.
— Он как, вообще, в этом разбирается? Или все больше по административной части?
— Почему же, разбирается и прекрасно…
Еще один верный штрих к проявляющемуся и настолько знакомому образу!..
— Он много шутил, много смеялся. А потом как-то речь сама собой зашла о предсказаниях и предсказателях. Он говорил, кажется, что ему самому предсказали долгую жизнь до старости при условии, если он будет избегать самолетов. Вот, говорил, с тех пор в «Аэрофлот» ни ногой, даже при слове «посадка» вздрагиваю. Ладно бы еще одному в авиакатастрофе погибнуть, но ведь сколько людей еще из-за меня…
Врет, как всегда, не краснея. Интересно, а каким транспортом ты тогда до Одессы своей любимой добирался? Не на шаланде же, полной кефали?..
Елена продолжала рассказ:
— Я в ответ, вроде бы, заметила, что не ожидала увидеть в нем столь суеверного человека. Он возразил, что каждый человек суеверен. И никто за историю человечества еще не доказал, что вера в научный прогноз более весома, чем вера в астрологию. Потом он развил свою мысль в том смысле, что мир более широк и разносторонен, чем принято считать, полагаясь на собственные органы чувств. И если человек действительно хочет увидеть те тончайшие взаимосвязи, что управляют миром на самом деле, он должен начать с себя, в себе отыскать отзвуки истинной реальности. А потом — да, кажется,