Эльф вынужден был признать, что Асканий прав по-своему, что, впрочем, ничуть не умерило его исследовательского энтузиазма. Постоянное общение (именно «общение», никак иначе свои вечера за Книгой он бы не осмелился назвать), так вот, постоянное общение с Книгой навевало мысли о собственных заметках, которые он мог бы вести. Конечно, астрологу никогда не сравниться с тем же Мэркомом Буринским, но все равно подобный труд способен принести пользу обитателям Ниса. Так что сейчас Эльтдон не просто предавался праздному любопытству — он собирал материал.
Мимо них, звонко шлепая пятками по доскам, проскочил очередной кикмор, шмыгнул к домику на сваях, подхватил конец веревочной лестницы и стал карабкаться наверх. При этом болотник еще ухитрялся что-то пищать, да так оглушительно, что многие его собратья оставили свои дела и заоглядывались. Асканий удивленно поднял брови и тоже начал смотреть по сторонам. «Наверное, понимает больше, чем я», — с легкой досадой подумал Эльтдон. Но спрашивать у кентавра о причине волнения не решился: рано или поздно и так станет известно, в чем дело.
И тут из-за деревьев донесся слитный гул и скрежет, отдельные вскрики погонщиков, утробное рычание парайезавров — одних из немногих вьючных рептилий Срединного континента. Приближался караван.
Годтар-Уф-Нодол не стал въезжать в поселок, слишком уж тот был мал для этого. Тяжело груженые животные и их хозяева миновали домишки кикморов, и вскоре неподалеку был разбит лагерь.
Асканий заторопился к костру. Времени на торги отводилось не много, караван и так задержался в пути и сегодня же должен был отправляться дальше. Кентавры распаковывали тюки, перебирали и сортировали товар, и несли к стоянке каравана. Годтар-Уф-Нодол тем временем договаривался о проводнике по оставшейся части Дольдальмор Лиияват. Прежний — долговязый дождевик — заявил, что условия договора позволяют ему отказаться от дальнейшей работы, что он и делает.
Вместе с кентаврами Эльтдон направился к стоянке. Он совершенно не ожидал увидеть здесь такое количество разнообразных существ. Казалось, владелец каравана, или, как их принято звать, дуршэ специально старался не набирать в свою команду двух представителей одного и того же народа. Так что астролога не слишком поразило и то, что сам дуршэ — киноцефал. Телом Годтар-Уф-Нодол был подобен эльфу, однако носил на плечах отнюдь не эльфью голову. Книга утверждала, что в мире Создателя существуют животные, именуемые собаками. И будто бы у них именно такие головы: хищные, с вытянутыми острозубыми челюстями, с огромным свисающим языком, с остроконечными ушами и черными внимательными глазами.
Все то время, пока кентавры торговались (а делали они это яростно, словно от монетки самого мелкого достоинства зависела их собственная судьба и судьба их родных), а потом еще и выбирали другой товар, поскольку деньги в стойбище были абсолютно бесполезны, а менять товар на товар кентавры не желали по чисто экономическим причинам, — так вот, все это время Эльтдон рассматривал дуршэ. Тот отметил излишне пристальный взгляд незнакомца, но терпеливо дождался конца торгов. Спрятав руки в широкие карманы ярко расцвеченного халата, Годтар-Уф-Нодол лениво покачивал головой и торговался
— не менее искусно, кстати, чем его партнеры. Но киноцефал делал это скорее для того, чтобы не терять авторитета — да еще, пожалуй, для собственного удовольствия.
Наконец вопрос с товарами был решен; обе стороны, довольные и уверенные в том, что остались в выигрыше, разошлись, унося с собой покупки, чтобы приготовиться к дальней дороге. Остались только дуршэ, эльф да Асканий. Кентавр рассказал Годтару-Уф-Нодолу, что Эльтдону нужно попасть в Бурин, и попросил от имени всего стойбища Левса взять с собой эльфа. Собакоголовый заявил, что для этого ему необходимо сначала переговорить с Эльтдоном с глазу на глаз — Асканий согласился и, сказав, что подождет решения на стоянке кентавров, удалился.
— Итак, — молвил Годтар-Уф-Нодол, снимая с себя халат и натягивая защитного цвета куртку, более подходящую для странствий по Дольдальмор Лиияват, — итак, ты желаешь попасть в Бурин.
— Да, — подтвердил Эльтдон, ничуть не греша против истины. — Желаю.
— Я согласен тебя взять, да ты, наверное, об этом уже догадался, — небрежно заявил киноцефал, аккуратно складывая халат и пряча его в один из тюков на ближайшем парайезавре. Рептилия скосила левый глаз, следя за действиями хозяина, потом снова вернулась к прерванной трапезе, методично выдирая всякую растительность в досягаемых пределах. — Я возьму тебя, но прежде поклянись, что ты не станешь чинить вред каравану или же какому-то из его постоянных участников, а также клиентам, животным, а в общем — мне, потому что в каждом из этих случаев прежде всего пострадаю я.
— Клянусь. Нужно выполнить какой-нибудь ритуал?
— Нет, — ответил Годтар-Уф-Нодол. — Клятвы вполне достаточно. Если у тебя есть вещи, которые ты хочешь взять с собой, и желание попрощаться со своими знакомыми, ступай — у тебя есть полчаса. Потом караван отправится дальше, и, если ты опоздаешь — придется ждать еще два года.
Эльф поспешил к стоянке кентавров. Там уже все пришло в движение: его бывшие спутники собирались в обратный путь, торопясь поскорее вернуться к стойбищу. Завидев Эльтдона, они окружили его, чтобы узнать, чем же закончился разговор с дуршэ. Узнав, что все в порядке, кентавры стали прощаться с астрологом; кто-то подхватил и помог донести до каравана тюки с подарками — и вот уже не остается ничего другого, как вскарабкаться на корявую спину парайезавра и — в путь, в путь… Асканий смущенно хлопнул Эльтдона по плечу и ушел вслед за остальными кентаврами, не промолвив ни слова. Слова, впрочем, были бы только лишними.
Годтар-Уф-Нодол внимательно следил за происходящим, его искривленные губы не покидала чуть ироничная улыбка… хотя кто способен до конца разобраться в мимике киноцефала? Эльтдон укрепил свои тюки на нужном животном, а потом не утерпел, соскользнул на землю и подошел к дуршэ.
— Что-то не так?
— С чего ты взял? — невинным тоном откликнулся собакоголовый.
В своей защитного цвета куртке он смотрелся значительно лучше, чем в халате, — конечно, не так представительно, но зато меньше выделялся среди местных. Краем глаза дуршэ следил за тем, как о чем-то оживленно разговаривают седой тролль и кикмор. Тролль отрицательно рубил ладонью воздух, пресекая возражения болотника, и снова принимался в чем-то его убеждать. Но безуспешно — кикмор, судя по всему, не соглашался.
— Кажется, у вас проблема с проводником?
— У нас проблема с проводником, — поправил эльфа Годтар-Уф-Нодол. — На самом-то деле нашему проводнику только кажется, что у нас с ним проблема. В действительности же все давным-давно решено. Сейчас появится Мать и закроет єтот вопрос. Ее мы, собственно, и ждем.
— Мать? — переспросил Эльтдон. — Какая Мать?
— Ты не знаешь? — В голосе киноцефала прозвучал легкий интерес. — У кикморов в обществе главенствуют женщины. Поэтому… Да вот, смотри сам.
Действительно, со стороны поселка к беседующим направлялась неожиданно роскошная процессия, состоявшая из множества болотников. В центре этого парада шагала стройная женщина, которую, видимо, Годтар-Уф-Нодол и называл Матерью. Приблизившись к троллю и смутившемуся кикмору, она о чем-то спросила у последнего. Тот, потупясь, отвечал, потом быстренько юркнул к парайезаврам и больше не появлялся до тех пор, пока Мать с процессией не удалились. Кикмора же поговорила о чем-то с троллем и, подойдя к Годтару-Уф-Нодолу, завела длинную речь о том, что она рада была видеть его на своих землях… и все такое прочее.
Эльтдон дальше уже не слушал, — он снова вскарабкался на спину парайезавра. Моросивший до той поры дождик вдруг полил с ужасающей силой. Эльф спешно перепроверил, надежно ли запакована Книга, потом вытащил из общей неразберихи подарочного тюка плащ и надел его, поскольку легкая куртка уже не спасала от холодных плетей падающей воды. Так астролог и просидел на покатой спине рептилии до самого момента отправления.
Усилившийся дождь заставил Мать скомкать церемонию прощания — не теряя торжественности, матриарх удалилась; сопровождавшие ее болотники громко шлепали босыми ногами по вздувавшимся на глазах лужам и косились на парайезавров, которые лениво порыкивали на кикморов.
Наконец дуршэ отдал приказ, и погонщики засуетились, занимая места на зверях, выкрикивая команды; рептилии неохотно поднялись из грязи и двинулись в лес, не упуская при случае возможность сорвать с ближайшего куста приглянувшуюся ветку. Сам киноцефал дождался, пока с ним поравняется парайезавр Эльтдона, легко подпрыгнул и уселся рядом с эльфом.
— Итак, — сказал Годтар-Уф-Нодол, устраиваясь поудобнее, — итак, что же привело тебя в мой караван?
Эльтдон надвинул на лоб капюшон плаща, чтобы хоть немного уберечься от неприятностей, причиняемых дождем. «Хотя это, — подумалось ему, — в общем-то, мало что меняет». Вода все равно проникала под одежду и холодила тело, переплетала и склеивала мокрые волосы и — что самое неприятное — каким-то неведомым образом добиралась до затылка и оттуда стекала за шиворот.
Дуршэ сидел, глядя прямо перед собой и ожидая ответа.
— Книга, — произнес Эльтдон и на мгновенье испугался, что киноцефал сейчас попытается отобрать у него это сокровище.
— Книга, — тихо повторил Годтар-Уф-Нодол. — Книга. Именно этого я и боялся.
Бурин — город величественный и старый, как сам мир. Это не вычурность языка здешних поэтов, это факт. Правда, если быть точным, город возник не одновременно с Нисом, а чуть позже, но это «чуть» настолько незначительно, что никто не желает обращать на него внимания. Просто Бурин стал первым городом в мире. Кажется, этого вполне достаточно.
Здесь все указывает на древние времена, времена до Ухода Создателя: и булыжные мостовые, и строгая архитектура каменных домов в несколько этажей, и сады с могучими старыми деревьями, и даже лица горожан, строгие и грустные одновременно. И неудивительно — большинство из них застало Зарю мира, и, если спросить буринц