— Я ведь все равно узнаю, — усмехнулся мужской голос в трубке.
— Хорошо. Моя фамилия Куракин, и у меня к вам дело большой важности.
— Ко мне с неважными делами не обращаются, я сам за них не берусь. Простые дела милиция расследует.
— Вот именно. Так что прошу вас приехать ко мне как можно скорее.
— Обычно я предпочитаю встречаться где-нибудь на нейтральной территории, но, из уважения к вашему, Павел Аркадьевич, возрасту, я буду Павел Аркадьевич сердито посмотрел на трубку. Про этого человека рассказывали разные сказки. Будто бы у него свои методы расследования, будто бы человек, которого он допрашивает, вспомнит все, что видел, и чего не видел — тоже, а потом все это снова забудет. Но результатов он добивался поразительных. Самые сложные дела решал он быстро и без лишнего шума — без стрельбы, без мордобоя. Человек был частным сыщиком, работал всегда один. Никто за ним не стоял, но никто никогда не делал попытки вывести его из игры, такой уж это был человек. Гонорары за свои расследования он брал сумасшедшие, но торговаться с ним никто не пытался. Не было случая, чтобы он кого-то подвел. Выдаваемая им информация всегда была верной.
И вот перед Павлом Аркадьевичем сидит человек непонятного возраста и совершенно неприметной наружности. Одет подчеркнуто скромно. Со спины можно дать лет сорок, но на самом деле, пожалуй, будет к пятидесяти.
На первый взгляд, совершенно безобидный обычный человек, но Павел Аркадьевич держался настороженно, памятуя о том, что ему рассказывали. Особенное опасение внушали ему глаза гостя. Глаза были серые, со стальным отливом, очень жесткие глаза.
— Позавчера, — неохотно начал Павел Аркадьевич, — в магазине «Марат» убита его директор Ратищева Марианна Валериановна.
— «Маньяк с розой», — улыбнулся визитер. — По городу ходят слухи, не сегодня-завтра и по телевидению сообщат.
— Вот-вот, — вздохнул Павел Аркадьевич, — этого-то мне и не нужно. Потому что мое дело заключается в следующем. У Марианны в кабинете был потайной сейф. Код этого сейфа и даже место, где он находится, знали только мы с ней. И вот я точно знаю, что вечером накануне ее убийства в сейфе находилось восемьдесят тысяч долларов.
Деньги эти были не ее, и даже не магазина.
И утром Марианна оказалась убита, а деньги пропали. Я нанял вас для того, чтобы вы их мне вернули. Видите ли, в маньяка с розой я не верю.
— То есть указать вам имя человека, который эти деньги у вас украл, — уточнил гость. — Вы мои условия знаете, я только сообщаю информацию, я не карающие органы.
— Совершенно верно. Если окажется, что убийца и вор — одно и то же лицо, тем хуже для него, а если все же работал маньяк, а деньги присвоил кто-то другой — оставим маньяка милиции. Чтобы облегчить вам задачу, я никого из магазина не уволил — пусть на глазах будут. И трогать их сейчас не могу, потому что милиция их всех вызывать будет для допросов. Так что о том, что пропали деньги, знает только тот, кто их взял. Когда вы сможете приступить к работе?
— Прямо сейчас, — улыбнулся гость.
Он задал какой-то вопрос, и Павел Аркадьевич против воли начал подробно отвечать. Когда же гость закончил расспросы и ушел, Павел Аркадьевич посмотрел на часы и обнаружил, что беседовали они несколько часов. И самое главное — он абсолютно не помнил, что такого успел наговорить своему странному посетителю.
В магазине «Марат» царило всеобщее уныние. Даже французские ванны не белели зазывно, как плечи развратной женщины, а выглядели поникшими, и ровные ряды хромированных смесителей казались нерадивыми солдатами, так что хотелось стать старшиной и рявкнуть на них, чтобы подтянули животы, и два наряда вне очереди за то, что пуговицы не чищены.
Витя Петренко сидел в кабинете Мадам и решал сложную задачу: идти ли на похороны, а если идти, то куда; и вообще, закрывать ли магазин, и как на это посмотрит Павел Аркадьевич, если закроет. Ответа не было ни на один из вопросов.
— Людмила! — крикнул он строго. — Кофе принеси.
Явилась Людочка в черном платье с приличествующим случаю выражением лица.
— Ты чегой-то? — изумился Витя.
— Как — чего? На похороны пойду. Марианна Валериановна умерла, ты не забыл?
— А когда похороны?
— — Сегодня в четыре.
— А ты откуда же узнала?
— Позвонила ей домой вчера и все узнала, — терпеливо объяснила Людочка, как маленькому ребенку. — Муж мне все объяснил.
— Кто? — заорали хором Витя и появившийся в кабинете Судаков.
— Муж, — невозмутимо повторила Людочка.
— Какой муж? — оторопели мужчины.
— Законный, — кротко ответила Людочка, — в загсе расписанный и проживающий с ней в одной квартире. Теперь организует похороны и принимает соболезнования. Я от вас тоже передала.
— Муж? — недоумевал Судаков. — У этой.., у Мадам был муж?
— Законный, — ехидно напомнил Витя.
— Дак это же… — беспомощно повторял Судаков. — Это же не представить.., чтобы с ней.., да кто же с нашей Мадам… — Он оглянулся на выходившую Людочку и зашептал что-то, прикрывая рот ладонью.
Людочка укоризненно покачала головой, услышав из кабинета наглый мужской хохот.
Утро началось в парикмахерском салоне «Далила» как обычно. Мастера, позевывая, разбрелись по рабочим местам. Хозяйка Тинатина Леонардовна шустро проскочила в заднюю комнату, гавкнув по дороге, что в зале неубрано. Старший мастер Зойка злобным по утру взглядом отыскала ученицу Ксюшу и велела подмести.
— Я не уборщица, — пискнула было Ксюша, но Зойка так на нее зыркнула, что швабра сама собой впрыгнула Ксюше в руки.
— И чего в такую рань открывать, — тихонько бубнила она себе под нос, — все равно клиентов раньше десяти не бывает.
Открылась входная дверь, и на пороге, насвистывая, появился Вовчик. Мастера старательно занялись подготовкой рабочих мест, изо всех сил изображая полную слепоту и глухоту: нет никакого Вовчика и никогда не было! Ксюша обиженно пожала плечами: ведено не замечать эту странную клиентуру, она и не замечает, а все остальное ее не касается. Вовчик торопливо прошел в заднюю комнату к Тинатине. Якобы она сама лично его обслуживает… Но выйдет он оттуда через двадцать минут точно такой же непричесанный, как и вошел.
— Здравствуйте, Темнотина Лимонадовна, — Вовчик изо всех сил старался быть вежливым, — как жизнь? Как творческие планы?
— Сколько тебе? — Сегодня хозяйка не была настроена поддерживать светскую беседу.
— Шестнадцать, как обычно.
— Бабки давай.
— Пардон, — галантно извинился Вовчик.
— Что это у тебя двадцатка обгорелая?
Ты что от нее прикуривал, что ли? А эта стошка — восемьдесят шестого года, меняй на новую!
— Ну, Темнотина Лимонадовна, я же вам не тыкаю в ваш порошочек, что там половина пудры «Кармен» и на четверть — средства от блох, а вы каждый бакс рентгеном просвечиваете!
— Не нравится мой товар — ищи в другом месте! Посмотрю, что ты еще найдешь — за такую цену!
— Ладно, ладно, — Вовчик был настроен миролюбиво, — поменяю вам двадцатку, а стошку и такую везде возьмут. Давайте-давайте! Упаковка, как говорится — от фирмы. Желаю творческих успехов!
— Ладно, пустобрех! Сам только порошком не балуйся — долго не протянешь!
— Как можно, Темнотина Лимонадовна! Я ведь знаю, с какой дрянью вы в своем косметическом кабинете порошочек мешаете! Я себе не враг. Это — только бизнес, исключительно для прокорма малых детей и престарелых родителей! А разве бизнесмен может позволить себе такие вредные и дорогие удовольствия?
— Иди уж, бизнесмен! Топай себе.., к своим престарелым родителям!
Не успела дверь салона захлопнуться за Вовчиком, как на пороге появился новый посетитель — довольно молодой мужчина, симпатичный, с растрепанными светлыми волосами и любопытным взглядом голубых глаз.
«Да, — подумала Ксюша, — подстричься бы ему не мешало. И я бы с удовольствием этим занялась».
Она представила, как стрижет симпатичного блондина, как он болтает с ней и… вдруг приглашает ее после работы, допустим, в кафе.., или еще куда-нибудь. Куда именно, Ксюша в мечтах не уточняла. Она вообще мало где была в этом городе, потому что приехала сюда недавно, то есть летом, после того, как закончила среднюю школу в маленьком шахтерском городке очень далеко отсюда. Работы у нее дома было не найти, и тетка, двоюродная сестра матери, пообещала сделать доброе дело и устроить племянницу на работу в Санкт-Петербурге.
Вот теперь Ксюша считается ученицей парикмахера, а на самом деле все норовят навесить на нее и уборку, и еще много всего, да еще грозятся выгнать, если не угодит.
— Здравствуйте, красавицы! — обратился блондин сразу ко всем присутствующим.
— Иди, иди, красавец! — мрачно ответила ему невыспавшаяся Зойка. — Читал небось на дверях — торговым агентам вход запрещен! И нам ничего не надо — ни твоей дерьмовой косметики, ни колготок одноразовых!
— Девушка, девушка! — польстил Зойке посетитель. — Я вовсе не торговый агент, я — капитан милиции.
И с этими словами он достал из кармана служебное удостоверение.
— Ох, только этого не хватало, — простонала Зойка, — то есть я хотела сказать, извините, товарищ майор, не хотела вас обидеть!
Ксюша, которая как раз в этот момент выметала остриженные волосы из-под стола, заметила, как Зойка ногой нажала вмонтированную в пол кнопку — предупредила хозяйку, что в салоне Ч П.
— И чем же мы вам можем помочь? — продолжала Зойка, лениво растягивая слова. — Мы девушки честные, ничего плохого не делаем, если клиентов режем — то не больше трех в неделю, и то некоторые выживают…
Ксюша поняла, что старшая нарочно тянет время, чтобы Тинатина успела… Что она там должна успеть — Ксюша не знала и знать не хотела — много будешь знать — цвет лица испортится, никакая косметика не поможет…
Капитан, однако" и сам охотно поддержал разговор, видимо, спешить ему было некуда — Вы-то ладно, вы только клиентов режете, это профессия у вас такая, а клиенту оно на роду написано, а вот соседи ваши, тут рядом, из «Mdpaia», — обошли вас на повороте, у них там, может, слышали, хозяйку зарезали.