– Свой!.. Таких своих тут полный двор, а поди ж ты, хватило кому-то прыти…
– Эх! – вовремя вмешался Творимир. И со значением посмотрел на несдержанного бойца.
Жила, спохватившись, кивнул.
– Извиняй, – с сожалением разведя руками, сказал он Йорни. – Приказ лорда, нарушить не имею права.
– Лорда? – совершенно запутался дружинник ярла. – Да ты разве Эйнару уже не служишь? Аль намеренно голову мне морочишь?
– Заняться нам больше нечем! – вступился за товарища Херд. – Сэконунгу служили и служить будем. А только лорд Мак-Лайон за него ж и радеет, потому как…
– Эх!!
– …потому как человек с понятием, – выкрутился болтун. – А тебя мы, если по-хорошему, и впускать-то не должны были. Так что отзынь! Сказали же – трепаться не велено.
– Да как же, – потерянно забормотал Йорни, переводя умоляющий взгляд с одного дружинника на другого, – да я же вам… заплутавшего привел, про псов сказал… а вы…
Его жалобное блеяние прервал громкий стук в дверь. Три коротких удара, пауза, еще два. Жила подскочил на лавке:
– Ну наконец-то!
– Эх? – Воевода вопросительно приподнял бровь.
Леди с облегчением вздохнула:
– И правда, слава богу… Творимир, все в порядке. Это Ивар!
– Эх.
Русич поднялся на ноги и, отстранив бросившихся было в сени дружинников, пошел отворять сам. Не доверять жене командира повода у воеводы не было, но недавние события и красочный рассказ Жилы обострили его обычную подозрительность. Спорить с бородатым гигантом никто не стал. Только шагнувший обратно в комнату Херд быстро обернулся на Йорни и скомандовал:
– Подымайся! Поклонишься да выскользнешь по-быстрому… И гляди, тихо мне! Твое дело – глаза лорду не мозолить, а остальное мы сами как-нибудь объясним.
– Вот чего объяснять? – буркнул парень, послушно оставляя табурет. – Будто обманом я сюда влез и в доверие к вам втерся. Знал бы – сунул этому вашему факел, да и вся недолга! Уж небось дошел бы, не сдуло…
Из сеней потянуло холодом. Следом донесся топот ног и голос королевского советника:
– А, Творимир! Давно вернулся? Все в порядке?
– Эх.
– Хорошо. И метель улеглась, тоже радость. Эти двое от ярла Ингольфа, он за телом дочери послал. Я их сейчас в дом молодоженов отведу, он как раз пустует, а Тихоня там, наверное, уже опух со скуки.
– «Телом»?!
Херд страдальчески заскрипел зубами и метнул свирепый взгляд на Йорни. Ну что за дурака боги послали?.. Просили ж его вести себя тихо! Так удачно все складывалось – лорд снова за порог, тут бы и выпустить непрошеного гостя, и дальше пускай за нарушение приказа Творимир отдувается, а теперь…
– Это кто такой?
Не вполне еще пришедший в себя от только что услышанного Йорни инстинктивно попятился – из-за перегородки в комнату шагнула высокая фигура, закутанная в плащ. Фигура быстрым движением скинула капюшон и оказалась лордом Мак-Лайоном.
– Очень мило, – процедил его сиятельство с каменным лицом. – А что же вы только одного приютили, а не всю Гуннарову дружину?..
– Эх, – смутился воевода.
Херд опустил глаза:
– Дык… его ваш охранитель привел, лорд, а супруга к огню пригласила… знакомцы они все трое вроде как, вот и…
– Но мы рот на замок! – влез Жила, пытаясь хоть чем-то спасти положение. – Как и велено было! Обогрели, да и все, разве ж оно преступление?
– Он рядом со мной сидел, Ивар, – торопливо добавила Нэрис, поднимаясь. Ей уже просто жалко было смотреть на бедного Йорни. – Он ничего такого не делал и не трогал ничего… И лишнего не слышал, правда-правда!
– Прямо камень с души, – хмуро сказал советник, сверля взглядом топчущегося у стены парня. – Творимир привел, значит? Отлично. Вот он и проводит. И нечего мне тут «эхать»! Раз уж ты такой гостеприимный, так бери плащ, бери дружка своего да марш за Тихоней. Тебе он откроет. Заодно и бойцам ярла покажете, куда идти. Жила, Херд, – свободны.
Он, отряхнув сапоги и сняв плащ, подошел к очагу. Принюхался к душистому пару от котелка, взял позабытую чашу, зачерпнул и жадно припал к ней губами. Нэрис, воспользовавшись тем, что муж не смотрит в ее сторону, быстро скользнула в сени. Чуть было не опоздала: Жила с Хердом, пропустив вперед дружинников Рыжего вместе с их безмолвной ношей, злющего на весь свет Творимира и Йорни, уже собирались выйти следом. Леди Мак-Лайон едва успела схватить сухопарого норманна сзади за плащ.
– Жила, стой!
– А? – удивленно обернулся он. – Чего-то забыли, госпожа?
– Забыла, – она понизила голос до шепота. – Попросить тебя кое о чем. Ты, Жила, про мухоморову настойку никому не говори, ладно?
Боец пожал плечами:
– Как пожелаете.
– Спасибо, – улыбнулась леди, отпуская плащ. – И за охрану тоже.
– Пустяки. Посторонитесь, госпожа, я дверь за собой прикрою, чтоб вам не напрягаться…
Нэрис отступила на шаг. Подождала, пока тяжелая дверь захлопнется, и, опустив засов, обернулась в сторону комнаты. Лорд Мак-Лайон сидел на табурете, упершись локтями в колени, и вертел в пальцах пустую чашу. Вид у него был неважный.
– Ну как ты, дорогой? – присев рядом, спросила она. – Хорошо все прошло с ярлом Ингольфом? Давай я еще отвара тебе налью.
Он безразлично кивнул. Принял из рук жены вновь наполненную чашу и ответил:
– Прошло лучше, чем мы могли надеяться. Рыжий Эйнару поверил. По крайней мере, поднимать всю родню в ножи и вершить кровную месть он в ближайшее время не намерен.
– Но это же замечательно, Ивар!
Советник не отозвался. Сделал большой глоток и молча уставился на огонь. Нэрис просительно потеребила супруга за обшлаг рукава:
– Ты очень сердишься на нас из-за Йорни? Я понимаю, мы не должны были впускать посторонних, но ведь он…
– Знаю, с Творимиром пришел, – не дав ей договорить, сказал лорд. – Ничего не трогал, ничего не знает – вы мне втроем этим Йорни все уши прожужжали. Верю. Да и не думаю я о нем, котенок… Семью погибшей мы известили, молчать больше смысла нет. Еще до вечера весь город знать будет. Так что можешь этому тощему хоть лично все рассказать.
Нэрис с тревогой взглянула на мужа:
– Не понимаю. Если с Ингольфом все обошлось и ты ни на что не сердишься, то почему же сидишь тогда, как чужой? Ну что стряслось? Ивар!..
– Ивар-то я Ивар, – безрадостно пробормотал советник. – А толку? Богом клянусь – ноги моей больше ни на одной свадьбе не будет! Насмешка какая-то, честное слово. Ну ладно, раз, ладно, два, но третий?.. Ф-фух. Извини, милая. Просто уже зла не хватает на них на всех.
– На кого именно?
– Да на норманнов этих, простых, как булыжник по темечку!.. Думал, от Эйнара меч отведу – и довольно будет. Соберем сундуки да в порт, хватит, нагостились. Только вот одного момента я, к сожалению, не учел…
– Какого? – Она озадаченно наморщила лоб.
Лорд махнул рукой:
– Себя!
– Ты о чем, дорогой? Я не понимаю… Ну не повесили же вместо Эйнара на тебя всех собак!
Он хмыкнул:
– Ошибаешься. Еще как повесили. Нет, в убийстве меня никто не обвинял, однако… Все куда веселее, милая! Завтра Длиннобородый спустит на воду корабли и оставит Берген на старшего сына. Младшего же, при поддержке Гуннара и по прямому требованию Ингольфа, он своей монаршей волей оставляет на меня. И ни на полмили от норманнских берегов я с этой минуты отплыть не смею – до того момента, как не предоставлю отцу убийцу его дочери. Так что попали мы с тобой, Нэрис, с этим визитом вежливости, как кур в ощип. Прав был ваш брауни, не стоило сюда соваться. Да кому теперь пожалуешься?
– Что значит – кому? – возмутилась супруга. – Ты советник короля Шотландии! И ты здесь гость! Конунгу своих ярлов мало? Какое он право имеет тебе приказывать?!
– А он и не приказывал, – ответил Ивар. Вспомнил опустевший дом Олафа, его самого, трех его сыновей, Ингольфа с Гуннаром – мрачных, как грозовые тучи…
Под высокими закопченными сводами повисла тишина. Эйнар замер в ожидании приговора, Харальд и Рагнар, уткнувшись взглядами в стол, сидели тише мыши, опасаясь, что неминуемый гнев ярла, чью дочь не уберег любезный братец, может обрушиться и на них. Конунг с лордом Мак-Лайоном, исчерпавшие все свое красноречие, напряженно вглядывались в бесстрастное лицо Рыжего, пытаясь угадать, что ждет их обоих в ближайшем будущем. О чем думал отец несчастной Хейдрун, с самого начала совета не проронивший ни слова, никто из присутствующих не осмеливался даже предположить. Но в одном они, пожалуй, были единодушны – кого бы там минувшей ночью ни впустила в дом покойная жена сэконунга, отвечать за ее опрометчивый поступок будет весь Берген, включая их самих.
Затянувшееся молчание нарушил сам Ингольф.
– Стало быть, кто-то из ближайших злобу затаил, – задумчиво сказал он. – И Хейдрун с пути смел, как травинку сухую?.. Сядь, Эйнар! Тебя не виню. Знаю, не ее в подруги прочил, и про сестру Пустоглазого знаю, а все ж, сдается мне, прав лорд – не твоя рука меня дочери лишила. Знать бы чья – с корнем бы выдернул. И выдерну, Один свидетель! Не в добрый час я Тронхейм покинул, но боги милостивы…
Ярл повернул голову и уперся в шотландца взглядом, не предвещающим последнему ничего хорошего.
– Никогда я врагу спуску не давал, – ровно сказал норманн. – И будь у меня хоть сотня дочерей, а не одна, гибель ее ярл Ингольф Рыжий без расплаты не оставит. Равно как и конунга своего под смуту не подведет. Ты все на некую гниду двуличную, рядом сидящую да власти алчущую, упирал, лорд? Ну так тем более, значит, найти ее надо. И ты – найдешь!
Едва успевший обрадоваться мирному настрою Рыжего Ивар нахмурился:
– Так, погодите. Давайте сразу кое-что проясним – я не…
Продолжить ему не дали. Воспрянувший духом Олаф властно взмахнул рукой, затыкая рот попытавшейся взбрыкнуть ищейке:
– Придержи лошадей, Мак-Лайон! Знаю, гости вы, однако ж и ярлы мои впустую железом греметь не привыкли. Охолонись да подумай хорошенько. Ты гончая? Гончая. Ты другу моему зять? Зять. Король шотландский мира хочет? Хочет! Так уж будь любезен, нос не вороти… Я тебе в свое время уважение оказал, и Эйнар с дружиной кое в чем сильно помогли, ведь так же? Долги, лорд, отдавать принято.