феры он для меня был в.«полу») и осторожно свесился «вниз». Точнее, сунул в лаз голову и принялся медленно, последовательно и тщательно изучать в свете фонарика все, что можно было разглядеть с моего наблюдательного поста.
Вот так я и ползал в своем последовательном изучении вокруг люка и уже прополз примерно половину окружности, когда увидел большой просвет в проводах.
Спустя минуту-другую вернулась Тера, а я все еще лежал на палубе.
— Иксиль так расстроился, правда? — заговорила она, усаживаясь рядом со мной по-турецки. — Он говорит, что это не просто домашние любимцы, но я думаю…
— Чоу и его люди делали снимки того, что отсюда видно ? — перебил я.
Барышне потребовалось несколько секунд, чтобы переключить передачу.
— Думаю, да, — ответила она. — По крайней мере несколько штук. Я не пыталась вытащить их из памяти компьютера раньше, потому что…
— Вот теперь и вытаскивай, — велел я. Мною овладело нехорошее предчувствие, но я очень надеялся, что по мне это не слишком заметно. — Мне нужен снимок, на котором был бы виден серый трапецоид с золотистыми клеммами по краям. От клемм отходит с десяток проводов.
Тера была уже у компьютера и проворно стучала по клавишам.
— А в чем дело? — забеспокоилась она.
— Просто найди мне снимок, — не вдаваясь в подробности, сказал я.
Как выяснилось, люди доктора Чоу сделали множество фотографий. Тере потребовалось около минуты, чтобы найти снимок той части сферы, которая меня интересовала.
И когда она это сделала, мое мрачное предчувствие превратилось в не менее мрачную уверенность.
— Тера, ты говорила, что твой отец сошел с корабля на Потоси, — сказал я. — Откуда ты это знаешь? Он оставил какую-нибудь записку?
Она покачала головой и изогнулась в своем рабочем кресле, едва не вывернув шею, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Нет, ничего подобного, — ответила Тера почти испуганно — должно быть, почувствовала мое настроение. — Я же сказала тебе: он и его вещи пропали, и я не смогла разыскать его на корабле.
— Да, ты говорила, — кивнул я. — Но в малую сферу ты заглянуть не догадалась, верно?
Тера потрясенно уставилась на меня, глаза ее расширились от невыразимого ужаса.
— О нет, — прошептала она, — Он же не… о боже!
— Нет-нет, я его не видел, — поспешил я заверить ее. — То есть, ну, видел кое-что, но не…
— Не труп?
— Не труп, — подтвердил я. По крайней мере, мне действительно не удалось разглядеть мертвого тела. — Просто там, рядом с этим трапецоидом, есть просвет в проводах. Большой просвет, словно кто-то их раздвигали пробирался в глубь сферы.
— А это не мог быть Пакс ? — без всякой надежды спросила Тера.
— Там такая дыра, сквозь которую вполне мог пролезть человек, — мягко сказал я ей. — Слушай, может, твой отец просто решил залечь там на дно…
Она покачала головой, коротко и скованно.
— Нет, мы уже дня два работаем рядом с этим люком. Он бы услышал мой голос и вышел. — Она напряженно сглотнула. — Если бы мог.
Я посмотрел на люк в «полу». У меня не оставалось выбора, и я понимал это.
— Я иду туда, — объявил я, шагнув к люку. Больше одного шага мне сделать не удалось. Тонкая женская ручка молниеносно, словно гремучая змея, настигающая добычу, метнулась ко мне и ухватила за запястье.
— Нет! — выпалила Тера, вцепившись в мою руку с неженской силой. — Нет! Если отец мертв, значит, что-то убило его. Мы не можем рисковать еще и тобой.
— Надо же, какая забота о презренном контрабандисте! — хмыкнул я. Не очень-то хорошо было так грубить барышне, но у меня самого на душе было нелегко. — А тебе не приходило в голову, что Камерон необязательно лежит там мертвый? Может быть, он ранен, или без сознания, или парализован? Возможно, он не может добраться до отверстия и даже не может позвать нас?
— Если отец забрался туда, пока мы были на Потоси, он провел там уже одиннадцать дней, — напомнила Тера убитым голосом, ни на йоту не ослабив хватки. — И если он пострадал так серьезно, что не смог выбраться без посторонней помощи, то он давно уже мертв.
— Но это в том случае, если ранение он получил сразу же, как только туда забрался, — возразил я. Я тоже не собирался отступать. — Может, с ним что-то случилось, когда я бросал корабль из стороны в сторону, пытаясь уклониться от обстрела у Утено. Тогда он может быть еще жив.
Тера тяжело вздохнула.
— Подождем, пока вернется Пакс.
— Ждем полчаса, — согласился я.
— Час.
Я начал было протестовать, потом взглянул на ее лицо и сдался.
— Хорошо, час, — уступил я.
Тера кивнула и уставилась на люк в «полу» долгим, полным боли и страха взглядом. Потом все же взяла себя в руки, дала компьютеру команду убрать с дисплея снимок, который мы искали, и села на палубу.
— Расскажи мне о себе, Маккелл, — попросила она. Я пожал плечами и сел на палубу рядом с ней.
— Да рассказывать особо-то и нечего.
— — Нет, наверняка есть, — тихо сказала она. — У тебя же были когда-то надежды, планы, мечты. Может, и до сих пор есть. Чем бы ты сейчас занимался, если бы не был контрабандистом?
— Кто знает? — ответил я. Ей, конечно, было наплевать на мои надежды и мечты. Я это знал. Она просто искала повод поболтать, ей нужно было отвлечься, чтобы отогнать образ мертвого тела, парящего в невесомости посреди малой сферы. — Когда-то я собирался сделать карьеру в Гвардии Земли. Кончилось тем, что я высказал старшему офицеру все, что я о нем думаю.
— Наверное, при всем честном народе?
— Там было достаточно свидетелей, чтобы отправить меня под трибунал, — подтвердил я. — Затем я думал, что смогу сделать карьеру в таможне. Должно быть, я оказался слишком хорош для них, потому что меня подставили и обвинили во взяточничестве. Потом я попробовал работать на компанию по космическим перевозкам, но и тут я снова сорвался и съездил по морде одному из совладельцев фирмы.
— Странно, — пробормотала она. — Никогда бы не сказала, что ты страдаешь склонностью методично и последовательно ломать себе жизнь.
— Не бойся, — заверил я ее. — Я ломаю себе жизнь только тогда, когда дело касается многообещающей карьеры. Но спасать свою шкуру у меня получается очень даже неплохо.
— Может быть, все дело в том, что ты боишься успеха, — предположила она. — Мне часто доводилось замечать за людьми подобную боязнь.
— Да, не очень-то оригинальный диагноз, — признал я. — Мне и вправду его время от времени ставят. Хотя в ближайшем будущем мне все равно никакой особенный успех не светит.
— До середины следующего столетия, если я правильно запомнила.
— Типа того.
Какое-то время Тера сидела молча.
— А что, если я выкуплю твой долг у этого воротилы?
Я недоверчиво покосился на нее — не шутит ли барышня? Нет, она смотрела совершенно серьезно.
— Прости, не понял.
— Что, если я выкуплю твой долг? — повторила она. — Я, если припомнишь, уже спрашивала об этом. Тогда ты довольно ехидно поинтересовался, есть ли у меня лишних полмиллиона карманных денег.
Я почувствовал, что краснею.
— Тогда я не подозревал, кто ты такая.
— Но теперь-то ты знаешь, — сказала Тера. — И знаешь, что у меня есть значительно больше, чем полмиллиона.
На меня накатило странное ощущение. Не вполне приятное, пожалуй.
— И ты что, готова потратить такую кучу денег, только чтобы вытащить меня из лужи, в которую я сел благодаря собственной глупости? — спросил я.
Голос мой дал трещину.
— А почему нет? — спросила она. — Я вполне могу себе это позволить.
— Не сомневаюсь, что можешь, — согласился я. Мы ступили на очень скользкую почву. — Группа Камерона тратит полмиллиона в год только на бумагу для заметок, что, должен признать, намного более выгодное капиталовложение, чем представляю собой я.
— А кто говорил что-то про капиталовложения? — возразила она.
— Никто. Это я вычислил методом исключения, — ответил я. — Я никогда не жил на подачки и уже слишком стар, чтобы привыкать.
Я думал, что Тера немедленно оскорбится. Но она то ли слишком беспокоилась за судьбу отца, чтобы обращать внимание на мою неблагодарность, то ли у нее был более высокий порог раздражительности, чем я предполагал.
— А что, если это рассматривать как премию за то, что ты приведешь «Икар» в целости на Землю? — предложила она. — Плата за непредусмотренные контрактом услуги.
— Вот приземлимся в целости-сохранности, тогда и будем говорить о вознаграждении, — сказал я. — Или ты боишься, что я сломаюсь по дороге, и пытаешься заручиться моей поддержкой?
— Я просто хочу дать тебе еще один шанс, — все также спокойно сказала она. — Ты ведь так и не стал одним из них, из всех этих контрабандистов и преступников. Ты другой.
Все оказалось хуже, чем я думал. Теперь она почувствовала во мне благородство, честь и достоинство. Надо пресечь это в зародыше, и срочно, а то потом отбрехаться будет гораздо сложнее.
— Ты только не обижайся, — сказал я, — но высший свет, где ты вращалась с детства, — не совсем то общество, которое может научить девушку разбираться в типах, которые зарабатывают себе на жизнь всякими нечистоплотными занятиями. Я могу рассказать тебе о человеке с лицом мальчика из церковного хора, который может приказать одному из своих головорезов вырвать у кого-нибудь сердце и будет наблюдать за этим процессом, не моргнув и глазом.
— А ты завелся, — заметила она.
— Я просто не хочу, чтобы ты пострадала, а ты неминуемо огребешь кучу неприятностей, если будешь совать нос в дела, о которых не имеешь представления, — проворчал я. — И на свою голову неприятностей не хочу. Занимайся слияниями корпораций, археологическими раскопками или что там еще ты делаешь для своего отца, Элейна Тера Камерон. Дольше жить будешь.
Я осекся, только сейчас заметив некую забавную странность в ее имени.
— Элейна Тера Камерон, — повторил я. — Твои латинские инициалы — Е. Т. С. Как «etc.», верно? «И так далее», «и т. д.».