Гурьев нахмурился, явно обдумывая, в какой форме дать ответ и, спустя некоторое время, уже в коридоре, констатировал:
– Слышу укор в вашем вопросе. Работы над агрегатом прекращены по приказу морского ведомства. Их сначала посчитали преждевременными, а затем министерство склонилось в пользу покупки готовой модели Уайтхеда. Уверен, вы, господин Лузгин, и без меня знаете, в чьем ведении находится Морское министерство. Мог ли я спорить с Великим князем Константином Николаевичем? Нашел бы я нужные аргументы? Это было бы сродни, как плюнуть в колодец, вы меня понимаете?
– Без сомнения, понимаю… – констатировал адъютант. – Вернемся к делу. Где работают преподаватели? Мне нужно взглянуть на их рабочие места.
Начальник молча проследовал в коридор и затем на право. На фоне окна в конце коридора его мощная фигура почти полностью заслонила собой тусклый дневной свет.
– Пожалуйте! – Гурьев резко дернул ручку двери, но та оказалась запертой. – Странно… Одну минуту…
Кабинет начальника минного класса располагался напротив, и поиски запасного ключа заняли не более двух минут. Демонстративно оставив дверь открытой, Федор Сергеевич, находившийся в поле зрения Лузгина, принялся нарочито громко стучать ящиками, переворачивать их содержимое. Делал это капитан второго ранга до тех пор, пока не нашел небольшую деревянную коробку.
– Вот! – громко объявил Гурьев, триумфально держа перед собой ключ. При этом он посмотрел на хронометр, показывавший без четверти десять. – Обычно в это время уже должно быть открыто. У вахтенного матроса есть ящик для ключей, и он должен отпереть в девять утра.
Никаких признаков смятения или волнения начальник не подавал. Замок открыл уверенным привычным движением, не глядя на скважину.
– Вот… – подчеркнуто широким жестом Гурьев пригласил адъютанта войти в преподавательскую.
Осмотревшись, Лузгин быстро изучил содержимое шкафов с чертежами и учебными пособиями, после чего принялся за ящики столов. Стараясь не издавать громких звуков, капитан действовал быстро, со сноровкой ушлого сыскаря. Меньше всего сейчас ему было нужно, чтобы в помещении появились случайные свидетели.
Как и положено, в военной части везде царил идеальный порядок. Половина ящиков оказались и вовсе пустыми.
– А что здесь? – Лузгин указал на выкрашенную в белый цвет двустворчатую дверь, размером явно меньше входной.
– Кладовая, она же служит гардеробом для верхней одежды офицеров. Она не закрыта. Извольте… – Гурьев демонстративно одним пальцем толкнул половинку двери, и та открылась, издав петлями довольно громкий скрип.
Крючки для шинелей были все пусты, потому Лузгину в глаза сразу бросились несколько рундуков, аккуратно стоящих под стеной.
На свой вопросительный взгляд капитан получил исчерпывающий ответ:
– Для личных вещей и пособий, состоящих на штучном учете.
– Взрыватели к таковым относятся? – открывая первый рундук, Лузгин повернулся так, чтобы не заслонять собой свет.
– Безусловно. Но последние несколько месяцев мы их с арсенала не выписывали. Вообще ничего, что следовало бы хранить ответственно, в них сейчас быть не может. Потому они и открыты. У нас, видите ли, полное доверие. Чужие здесь не ходят.
Второй рундук тоже интереса для Лузгина не представлял. В нем находилась лишь подзорная труба и несколько образцов канатов, аккуратно прикрепленных к планшетам. Третий же был и вовсе пуст, но на дне его лежала полушерстяная тельняшка. Потянувшись вниз, Лузгин её приподнял, и оказалось, что она прикрывала собой аккуратно сложенные шесть деревянных прямоугольных коробочек.
– Это не ученое пособие, не муляж. Это рабочий экземпляр… – Лузгин, сделав шаг навстречу начальнику, аккуратно отодвинув верхнюю крышку, обнажившую внутренности детонатора.
Адъютант сверлил взглядом начальника минного класса, а тот, словно студент перед убеленным сединами профессором, хватал воздух, не находясь, что ответить.
– Уфф… – громко выдохнул Гурьев, показав всем своим видом полное недоумение.
– Господин капитан второго ранга… Вы знаете, чей это рундук? – Лузгин в один момент уложил взрыватель на место и накрыл его полосатой рубахой.
– Да… Мне нужно подумать… – начальник растерялся и принялся тереть ладонью лоб, будто пытаясь извлечь оттуда затерявшиеся мысли. – Я должен доложить коменданту…
– Давайте сделаем так… Я сейчас отлучусь. Не более чем на час. Вы напрягите память, – Лузгин бережно прикрыл створку двери, и теперь ничто в помещении не указывало на его визит. – И к моему приходу я в вашем кабинете нахожу хозяина этого рундука в вашей компании. Вызовите его под каким-нибудь предлогом. Преподаватели ведь здесь расквартированы? Естественно, ни одним движением бровей вы не должны выдать свое знание о нашей находке. Вам все понятно? Коменданту доложите после того, как я задам несколько вопросов.
Гурьев лишь нашел в себе силы молча кивнуть.
– Господин капитан второго ранга! Соберитесь, черт возьми! От вашего самообладания сейчас зависит и ваша карьера! В конце концов, мне еще рапо́рт писать и в нем я должен указать вашу роль в расследовании. До скорой встречи… – громко отчитал начальника минного класса адъютант, поймав себя на мысли, что прокололся и выдал свое морское прошлое, сделав ударение на второй слог.
Лузгин, не теряя времени, решительно отправился в коридор. Громкий удаляющийся стук его каблуков о деревянные лаги позволил Гурьеву, застывшему в нерешительности, составить полное представление о натуре своего незваного посетителя – это походка человека, не привыкшего останавливаться.
– Милейший… – вахтенный матрос не сразу сориентировался, такое обращение резануло слух, но он не отнес его к себе.
На всякий случай оглянувшись, матрос рефлекторно вытянулся в стойку «смирно».
– А вот, ключ от преподавательской, он – почему не у вас? Ведь вы дверь не открыли вовремя…
– Откуда вы…
– Но вы ведь не открыли в девять ноль-ноль?
– Нет ключа. Вчера уж часов после десяти столяр приходил, замок справлял… Все бухтел, что поздно прислали, что дома за столом уже должен быть, торопился очень. Да и унес ключ… А я не сообразил… А что, беда прям? – незнакомец, перед которым так нервничал начальник, наверняка был какой-то шишкой, от того матросик стал нервно заикаться.
– Ты вот что… Доложи господину капитану второго ранга Гурьеву, пока не поздно. Он и так не в духе…
Оставив матроса наедине со своими мыслями, Лузгин, на ходу застегивая пальто, вспоминал какой дорогой быстрее добраться до гарнизонной канцелярии.
Выскочив на улицу, адъютант к удивлению своему чуть не сбил с ног возницу, курившего самокрутку:
– А я как покумекал, так и понял, что вам, господин хороший, назад в Петербург надо будет. Поехали чтоль?
– Ну, не в Петербург, а так, пока по крепости. Но ты кстати, старик! Домой потом поедем. Считай, договорились!
Эффектно, насколько это возможно было с учетом возраста его коня, старик подогнал сани к штабу, где с отдельного входа располагалась канцелярия гарнизона.
– Не положено! – пожилой чиновник из гражданских, поправил пенсне и отказал Лузгину в его просьбе, даже не поднимая взгляда.
Адъютант, пребывавший в состоянии, сродни тому, что всадник испытывает во время погони, всеми силами сдержал поток своих эмоций, правильно рассудив, что человек за этой конторкой всего лишь исполняет свои обязанности.
– Дело не касается списков личного состава. Я ищу вольнонаёмного. Он гражданский, поэтому имею право, – делопроизводитель был вынужден изменить свою точку зрения на вопрос, как только рассмотрел предъявленное удостоверение Третьего отделения.
– Так бы и сказали… – чиновник переписал все данные Лузгина, после чего, явно не торопясь, переспросил, – Как вы там говорили?
– Битюгов. Механические мастерские.
Пожилой клерк, явно страдавший от ревматизма несколько минут не спеша и основательно перебирал картотеку, после чего безапелляционным тоном ответил:
– Нет такого. И не было.
– Это точно? – Лузгин пристально посмотрел на старика в пенсне.
– Точнее и быть может. Такого человека в Кронштадте не видели.
– Он может быть плотником.
– Я проверил все службы, где набирают вольнонаемных. Их раз-два и обчелся. Мне больше нечего добавить, – чиновник уселся за свой стол и продолжил перебирать бумаги, одарив просителя справки взглядом, означавшим только одно – здесь Лузгину больше делать нечего.
На обратном пути в минный класс адъютант попросил извозчика не торопиться. Следовало дать Гурьеву время, чтобы тот исполнил отведенную роль. Все же, некоторый элемент неожиданности всегда дает свои плоды.
Бледный матрос на вахте встретил Лузгина, вытянувшись в струну:
– Его высокоблагородие велел сообщить, что он готов и ожидает вас в кабинете…
– Отлично… – пробормотал адъютант, расстегивая на ходу пальто.
Без стука и предупреждения Лузгин резко открыл дверь кабинета начальника минного офицерского класса:
– Ну что же, начнем!
От неожиданности Гурьев даже привстал из-за своего стола, а его собеседник в офицерской форме, сидевший к двери спиной, с улыбкой повернул голову, заслышав знакомый голос.
– Завадский? – адъютант от неожиданности присвистнул и остановился как вкопанный…
Глава XVIIПровал
– Пропажи шрифтов при инспекции типографий не обнаружено. Для печати прокламаций используется обычная почтовая бумага, происхождение которой установить не удалось.
Еремин платком собрал со лба мелкие капли пота, выступившего не то от жары, не то от волнения. Дознаватель стоял навытяжку перед т-образным столом, на другом краю которого под портретом императора Александра Второго в парадном мундире восседал шеф жандармов, генерал от инфантерии Дрентельн.
«Чертов истопник…» – Георгий Саввич почувствовал, как крупная капля пота, медленно пробираясь между лопаток, опускалась вниз по позвоночнику, создавая нестерпимые неудобства.