Константин утвердительно кивнул. Он до сих пор не сказал ни слова, лишь внимательно слушал, ожидая своего часа.
– Хорошо, это в общих чертах. Я попрошу вас, граф, изложить свои мысли детально по всем направлениям в докладе. Хватит ли вам недели, чтобы упорядочить и сформулировать эти идеи в форме, годной для воплощения?
– Два дня, Ваше величество, – граф очередной раз доказал, что именно он нужен государю в ситуациях экстренных и неординарных. Как, к примеру, с укрощением чумы в Астраханской губернии.
– Надеюсь, что в эти два дня злоумышленники до меня не доберутся, и мы ваш план примем как руководство к действию, – Александр второй попытался пошутить, но слова его были восприняты собеседниками серьезно.
– Да, Ваше величество… – Великий князь Константин поспешил выразить свои сомнения, пока разговор не перешел в другое русло. – В первую очередь нужно задуматься о мерах безопасности для вас и членов императорской семьи. У меня есть некоторые соображения по этому поводу.
Император не перебил брата, а лишь потянулся к сигарному ящику.
– Я проявил некоторую инициативу и позволил себе провести собственное исследование на предмет прилежности работы Третьего отделения. С прошлой осени туда был прикомандирован мой личный адъютант, капитан второго ранга Лузгин. И, должен заметить, Ваше величество, доклад он составил разгромный.
Александр второй раздраженно ударил по гильотине и кончик сигары отлетел в дальний угол стола. Беспомощные докладные начальника жандармов, заканчивающиеся фразами «не удалось», «не установлено», «не считается возможным» доводили его до исступления, но в свое время только генерал Дрентельн согласился занять пост убитого террористами Мезенцова.
– Я приведу лишь некоторые факты, достойные внимания, – ровным тоном продолжил Великий князь.
– Я слушаю… – император держал в руках незажженную сигару.
– Во время следствия по делу взрыва на железной дороге в Третье отделение попал ценный свидетель, собиравший деньги для заговорщиков. Он был убит прямо в камере после допроса.
Лорис-Меликов изменился в лице. Его опыт общения с пленными не допускал подобной безответственности.
– Дворец, Ваше величество, за несколько дней до взрыва был осмотрен сотрудниками Третьего отделения в поисках мины. Как теперь понятно, очень поверхностно.
Граф выглядел уже крайне изумленным. В его уме не укладывалось, как можно не заметить два пуда динамита.
– Далее… – Великий князь докладывал неспешно, опасаясь упустить нужные подробности. – Долгое время было совершенно не ясно, по какой причине заговорщики всегда оказывались на шаг впереди агентов. Те всегда появлялись на адресе, когда там было уже пусто, все усилия по поиску типографии были тщетны, дознавателей и шпиков будто водили по ложному следу.
– И что же? – император зажег большую спичку, раскуривая сигару.
– Оказалось, что агент преступников находился в числе людей, причастных к расследованию. Выяснилось это, к сожалению, слишком поздно…
– Прекрасно… и мы хотим быть спокойными за жизнь нашего царя? И мы хотим делать реформы? – Лорис-Меликов не смог скрывать больше своего возмущения.
Великий князь сделал небольшую паузу, будто приводил мысли в порядок или вспоминал забытые факты:
– Да, Ваше величество… Еще полный беспорядок в делопроизводстве, левая рука не знает, что делает правая, попустительство к халатности и разгильдяйству со стороны начальства, «мертвые души» в агентуре, дезинформация в донесениях… Конечно, по сравнению со взрывом во дворце, это мелочи, но всему виной ущербная система. По состоянию на сегодняшний день я могу констатировать, что политический сыск оказался полностью несостоятельным. Ничего больше, чем отвечать на челобитные из губерний, у них не получается.
– В то время, как предупредить – главная их миссия! – граф не скрывал своего раздражения. – Я догадывался, что что-то неладно, но чтобы настолько… Прошу прощения, Ваше величество… – Лорис-Меликов осекся, понимая, что второй раз перебил Великого князя.
Император раскурил сигару и выпустил сизое облако дыма. За тем он над чем-то задумался и тут же ответил:
– Вы правы, граф. Судя по вашему опыту, можно предположить, что вы имеете свое видение вопроса. А не хотите ли вы, Михаил Тариэлович, взять политический сыск под свое крыло? Тогда за предлагаемое вами послабление цензуры и спрос будет только с вас…
– Я не вижу в этом особых сложностей, Ваше величество. Вполне логично предположить, что всякий повар для своего бульона курицу сам выбирает, – в своем стиле ответил Лорис-Меликов.
– Великий князь, эти все факты стали известны благодаря вашему адъютанту? Можно не сомневаться в достоверности изложенных вами фактов? Дело идет о Дрентельне, а он мне в некотором смысле дорог.
– Я ему доверяю, как себе, Ваше величество. Если помните, благодаря стараниям адъютанта Лузгина был изобличен один из министров… На скачках.[37]
– Как же, как же, припоминаю… – чуть улыбнувшись, ответил император.
Дальнейший разговор затянулся на два с четвертью часа и граф Лорис – Меликов нисколько не пожалел, что был вынужден оставить все и явиться по вызову императора как можно скорее. Судя по всему, ему отводилась очень значимая роль, и для ее исполнения государь был готов наделить его чрезвычайными полномочиями. Оставалось лишь изложить свой план детально на бумаге.
Вернувшись в Мраморный дворец, Великий князь Константин застал Лузгина в приемной в обществе английского промышленника Джона Хьюза, прибывшего с отчетом о деятельности «Новороссийского общества». После определенных событий управляющий предпочитал делать это лично, не доверяя переписку почте.
– Замечательная компания! – поправив пенсне на переносице, хозяин дворца как обычно, попытался сострить, но выглядело это как-то натужно.
История отношений двух человек, ожидавших Константина Николаевича в приемной, отражала суть поговорки «от любви до ненависти…», только в обратном порядке – «от ненависти до любви». То, что десять лет назад начиналось с подозрений и взаимного недоверия, по результатам расследования адъютанта переросло в плодотворный и взаимовыгодный деловой союз. Хьюз получал от Лузгина консультации по актуальным для его дела вопросам, а капитан, в свою очередь, имел доступ к реальному положению дел и планам акционерного общества.
Капитан принял стойку «смирно» в ожидании указаний, и седовласый Хьюз поднялся со стула настолько быстро, насколько позволяли его больные ноги.
– Господин Хьюз, сегодня приема не будет, у меня много срочной работы, – Великий князь заметил в руках промышленника довольно толстую папку в кожаном переплете.
– Тогда позвольте оставить мои соображения по поводу перспектив сбыта рельса, Ваше высочество. Как вы знаете, я постоянно нахожусь в гостинице «Англетер» и в любое удобное время я в вашем распоряжении, – учтиво ответил валлиец, отдавая документы.
Гулкие шаги в коридоре, сопровождаемые глухим кашлем заядлого курильщика заставили Лузгина переключить внимание на входную дверь.
– Добрый вечер, господа, – граф Лорис-Меликов, проследовал в рабочий кабинет Великого князя без остановки и принятых в таком случае учтивостей, из чего адъютант сделал вывод, что генерал с его шефом расстался совершенно недавно. Озабоченный вид и молчаливость обычно многословного и остроумного Харьковского губернатора свидетельствовали о том, что за дверью кабинета будут приниматься какие-то важные и тяжелые решения, соответствующие моменту. А исходя из того, что Великий князь провел всю вторую половину дня в Зимнем дворце, то не сложно было догадаться, от кого поступили поручения, заставившие Константина изменить планы.
– Лузгин на сегодня свободен. Прибудешь завтра в Госсовет для получения дальнейших указаний. О твоих выводах государь информирован… – Великий князь без дальнейших церемоний проследовал в кабинет и закрыл за собой дверь.
– Ну что же, дела государственные в первый черед… – Хьюз подошел к вешалке и надел свой неизменный котелок. – Леонид Павлович, мы с вами живем в одном городе, а видимся не чаще, чем раз в год. Считаю это несправедливым. Приглашаю вас к себе, испробовать чудного португальского портвейна. Вы же знаете мою слабость… Так как, составите мне компанию?
Мысли адъютанта сейчас были совершенно не о благородном напитке. Он пытался догадаться о причинах такой озабоченности графа и Великого князя. Грядут большие перемены и от того, в какую сторону качнулся выбор императора, зависело очень многое.
– Пожалуй, не сегодня, Иван Иванович, – капитан обратился к промышленнику по имени, к которому он уже давно привык. Так на русский лад его называли в Юзовке на металлургическом заводе. – Завтра у меня, похоже, ответственный день…
– Понимаю, понимаю… – Хьюз не стал перечить, взял в руку любимую трость и уже в дверях, обернувшись, предложил, – Ну тогда давайте пройдемся в сторону Англетера. Мне нужно бы с вами пошептаться.
Неспешно прогуливаясь по Миллионной в сторону Зимнего, собеседники оживленно обсуждали перспективы рельсового производства в России. Лузгин искусно поддерживал разговор точными вопросами, которые заставляли Хьюза проявлять свои развернутые знания и давали ему возможность похвалиться своими достижениями в Екатеринославской губернии. Адъютант же в это время размышлял о своем…
Лузгин точно знал, что наследник сегодня Аничков дворец не покидал – работал у себя в кабинете. Значит, на этой аудиенции у государя он не присутствовал. Мог ли император на седьмом десятке лет, да еще и преследуемый заговорщиками, игнорировать сына при принятии серьезных государственных решений? [38]
Наследник с отцом в натянутых отношениях, все не может простить ему вторую семью, поселившуюся во дворце, где доживает свои последние недели законная супруга и его мать – императрица Мария Александровна. Но и это не самое главное в их конфликте. Учитель наследника, его наставник, член Государственного совета Константин Петрович Победоносцев привил Великому князю Александру Александровичу совершенно другой тип государственного мышления, нежели тот, которым руководствовался император. Наследник терпеть не мог все эти либеральные послабления и считал, что монархия должна опираться исключительно на государеву волю и разум.