Сутулая спина Генри Харриса постоянно двигалась – он переминался с ноги на ногу, а потом и вовсе сделал несколько шагов вправо. Теперь его заслонял констебль в своем высоком шлеме с кокардой. Несмотря на почтенный возраст, китаец отличался отменной остротой зрения, но, не смотря на это, выстрелить отравленной иглой он не решился. Попади сейчас она в полицейского – начнется шум, сбегутся люди, и его жертва поймет, что этот шип предназначался ему. Накинув на голову капюшон, старик Ли отступил в темноту, продолжая следить глазами за своей целью.
– Швартовы приняты! – доложил вахтенный матрос на «Жозефине».
– Лево руля. Малый ход, – Брюне отогнал от себя неприятные мысли, выпустив кольцо сизого дыма.
Констебли на берегу, заложив руки за спину, наблюдали за отправлением французского почтовика.
– Капитан! Шлюпка по левому борту!
Брюне в три шага преодолел расстояние от штурвала, возле которого он находился до левого ограждения мостика. Человек, находившийся в шлюпке, сушил весла и встал почти в полный рост, широко расставив ноги, чтобы не упасть от качки. Руками он делал какие-то знаки в сторону мостика.
– Самый малый ход! – скомандовал француз. – Отдать трап по левому борту!
Жюль Брюне уважал рисковых людей. То, с каким пристрастием полисмены разглядывали его пассажиров, заговорщицкое письмо Подгорского и неожиданно возникшая шлюпка, всё говорило французу лишь об одном – этому человеку очень нужно уйти с острова незамеченным и его преследуют. Ну, а раз так, то почему бы не помочь, если англичане – его враги.
Повиснув на веревочном трапе, Лузгин оттолкнул ялик ногой и ловко забрался на невысокий борт французской шхуны.
– Капитан Брюне? – Адъютант, довольный своей удачей, поставил на палубу саквояж и по-военному одернул свою клетчатую куртку. Ловкость, с которой внезапно появившийся пассажир забрался по трапу, его манера обращаться с одеждой как с мундиром не ускользнули от цепкого взгляда французского капитана.
– Я так понимаю, обычным способом попасть на борт вам не позволяют обстоятельства. Эти господа за вами? – Брюне кивнул в сторону правого борта, за которым находился причал и полисмены.
– Месье Брюне, я так вас себе и представлял. Господин Погорский описал вас как человека, которому не свойственны страх и сомнения. Я благодарен, что позволили мне подняться, иначе мне пришлось бы грести в темноту, а я, признаюсь, давно не брался за весла.
Лузгин посмотрел на свои покрасневшие ладони, и с удовольствием для себя отметил, что технику хвата весла он не забыл – новичок на такой дистанции разбил бы себе руки до крови.
Капитан прикрыл затухающую трубку двумя пальцами и сделал несколько глубоких затяжек:
– Не стоит благодарности. Пять фунтов. Четыре с половиной из них – за посадку не с того борта. Я уверен, вы правильно меня поймете. Пожалуй, раз такая история, вам в пассажирском салоне появляться не комильфо?
– Вы чрезвычайно прозорливы, месье, – ответил Лузгин, отсчитывая золотые соверены.
– Тогда проследуйте в мою каюту. Она под мостиком, это бесплатно. Кстати, господин, не знаю как вас там… Вас ищут не за то, что шлюпку украли? – между делом поинтересовался капитан.
– Что вы, конечно нет. Еще господин Подгорский утверждал, что золото лишает вас дара речи и совершенно отбивает память. Шлюпку я купил у рыбаков в паре миль отсюда, – парировал адъютант, поднимая с палубы свой саквояж.
«Жозефина», выдохнула клубами черного дыма и медленно отошла от причальной стенки. Констебли на берегу поеживались от холода и наблюдали, как Генри Харрис нервно отмерял шаги.
– Что это? – Генри указал в сторону кормы уходящего в пролив французского судна.
Оба полицейских, не сговариваясь, вознесли взгляд к небу, умоляя всех святых великомучеников избавить их от этого странноватого и назойливого джентльмена.
– Вот это? Что? – Генри бегал вдоль причала, беспрестанно тыча пальцем в море.
«Жозефина» дала короткий гудок и напряглась всеми силами своей новой паровой машины – Брюне скомандовал полный ход, и за кормой остались только буруны от гребного винта и одиноко качающаяся на волнах шлюпка.
– Я вас спрашиваю! Как это возможно? Куда вы смотрели? – кричал на полисменов Харрис, беспомощно размахивая руками.
Капитан второго ранга Лузгин, пробравшись по узкому проходу вдоль борта к носу судна, увидел на причале три силуэта, два из которых стояли неподвижно, а третий метался между ними, постоянно показывая рукой в сторону моря. В один момент долговязый силуэт отчаянно сорвался с места и помчался в сторону портовой конторы.
Генри Харрис ворвался в портовую администрацию с решительностью рыцаря, выходящего на турнир. Волосы его были всклокочены, глаза неестественно блестели, он глубоко дышал, пытаясь совладать с собой после длительной пробежки вдоль причалов.
– Телеграф! Срочно! Где у вас телеграф? – взорвал вечернюю тишину конторы дрожащий голос молодого человека.
Невозмутимый дежурный отложил в сторону какой-то толстый справочник и не спеша проследовал в боковую дверь, отгороженную от посетителей конторской стойкой.
– Эдди, тут к тебе какой-то озабоченный джентльмен.
– Быстрее, черт возьми! – Генри даже не пытался себя сдерживать, но в ответ получил холодный взгляд телеграфиста, появившегося в дверях.
– Чем обязан? Телеграф исключительно для служебного пользования.
Перегнувшись через стойку, Генри ухватил телеграфиста за жилетку и резко притянул к себе.
– Берите карандаш и записывайте! Отправить сейчас же! И, пока я не получу ответ, я отсюда не уйду!
Выражение лица служащего телеграфной станции изменилось то же час, как Генри надиктовал адресата.
– Адмиралтейство. Лорду Клиффорду. Разыскиваемый ушел в пролив на «Жозефине». Ожидаю дальнейших указаний.
– Это займет не больше минуты, сэр! – толстяк телеграфист на удивление проворно заполнил бланк и тут же исчез за дверью с надписью «Телеграф».
Равномерное стрекотание телеграфного аппарата несколько успокоило Харриса и он смог перевести дыхание, присел на стул и достал из кармана портрет разыскиваемого, выполненный угольным карандашом на толстой бумаге.
Черты лица мужчины не имели никаких особых примет. Густые брови, усы, подкрученные вверх по-французски, едва заметная горбинка. Стрижка, судя по всему, короткая. О пышности шевелюры вывод сделать было невозможно – она прикрыта котелком с загнутыми вверх полями. Взгляд с легким прищуром, словно человек ослеплен ярким солнцем. Среди тринадцати пассажиров этого не было.
– Ваша фамилия Харрис? – телеграфист принял ответ из Адмиралтейства и понял, что присутствует при очень важных событиях.
– Да, моя фамилия Харрис. Генри Харрис, – раздраженно ответил молодой человек, вырвав из рук служащего бланк.
« Малый шлюп «Альбион». Командиру Виллису. Следовать приказам г-на Генри Харриса. Выходить на перехват французского судна «Жозефина». Лорд Клиффорд.»
– Отлично! – Генри сорвался с места, но тут же вернулся. – «Альбион» на каком причале стоит?
– Двадцать четвертый, сэр! – громко отрапортовал дежурный порта.
– Это далеко?
– Прилично, сэр… Пешком не меньше получаса.
– Чёёёрт… – выругался Генри. – Кто покажет дорогу? Ты! Иди сюда!
Телеграфист сначала попятился назад, но Генри не оставил ему ни единого шанса – схватил за руку и поволок к выходу.
– Я дежурю! Я не имею права! – высокий голос полного телеграфиста сорвался на фальцет, однако было уже поздно – Генри выволок его за дверь.
– Это там! – смирившись со своей участью и здраво рассудив, что чем быстрее он покажет этому разъяренному господину двадцать четвертый причал, тем быстрее получится вернуться к аппарату, телеграфист попытался поспеть за Генри.
– Двуколка! – Харрис, сделал несколько шагов в указанном направлении, но тут же вернулся, разглядев в стороне от портовой конторы скучающего на козлах извозчика. – Быстро! Быстро сюда!
Генри запрыгнул в экипаж и раздраженно поторопил своего проводника.
– Давай, трогай! Двадцать четвертый причал! – закричал Генри кучеру, не спрашивая его мнения о том, может ли он ехать. Тот лишь пожал плечами, едва кинув на пассажиров взгляд из-под капюшона. Добыча сама пришла в капкан, но захлопнуть его старик Ли опять не решился. Этот полный англичанин, которого Генри втолкнул в коляску впереди себя, раскачал её так, что сам едва не вывалился с другой стороны.
Китаец лихорадочно взвешивал свои шансы. Сейчас резко обернуться назад, скинуть капюшон и молниеносным ударом в кадык обездвижить приговоренного. Вторым ударом – толстяка. Сразу его выкинуть из коляски и… Нет…
– Вперед! Проклятые китайцы! Когда вы уже научитесь понимать нормальную речь! На тебе! – Харрис не переставал громко кричать, нервно развязывая тесьму на своем кошельке. Пара монет тут же сделала своё дело, и кучер хлыстом ударил лошадь.
Командир Виллис через несколько минут принял доклад о странном человеке, размахивающем на причале телеграммой и требующего пустить его на борт.
– Что за сумасшедший? Это военный корабль, – размеренно выговорил командир, но, всё же, поднялся из каюты на палубу, чтобы лично разобраться в происходящем.
– Я! Я Генри Харрис, командир! А это вам телеграмма! Вот телеграфист, который её принимал, вот штамп на бланке! Срочно выходим в море!
Капитан с присущей военным основательностью неспешно перечитал текст, взглянул на телеграфиста, все это время молча кивавшего головой, и отдал приказ:
– Боевая тревога!
Старик Ли совершенно не переносил качку. Путь от Шанхая до Лондона, который ему пришлось проделать в трюме грузового корабля английской компании «Р&O» дался ему с таким трудом, что на Британские острова он прибыл совершенно обессиленным. Боцман, взявший с него за путешествие солидную сумму, еду приносил один раз в день, а на палубу выпускал только ночью, да и то на десять минут.