Все расселись за столы в том же порядке, что и вчера. Я осознала, что никого больше не знаю по имени, и решила до вечера познакомиться со всеми. Парень с рыжими кудрями сидел со смуглым молодым человеком. Братья-итальянцы сидели, ссутулившись, и что-то зубрили. А мы с Томасом на миг замешкались, не зная, где устроиться.
Андрей, не обращая внимания на косые взгляды, подвинулся, и Анастасия весело помахала нам, приглашая сесть с ними. Николае оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на нас пристально, но не слишком решительно. Томас проигнорировал его и смотрел лишь на меня. Похоже было, что ему очень не хочется сидеть рядом с князем, но он предоставил решение мне. Это было предложение мира после того, как он вчера принялся настаивать на нашем совместном возвращении в Лондон, и я оценила его жест.
Хоть я и не стремилась подружиться с Николае, оставаться с ним врагами мне тоже не хотелось. Если Анастасии хватило силы духа присоединиться к этой компании вопреки желаниям своего дяди, я вполне могу последовать ее примеру.
Николае взял пирожок с мясом, разделил его на кусочки и разбросал их по тарелке. А сам не съел ни крошки. В глубине души я смягчилась. Терять близкого человека нелегко, и зачастую в подобной ситуации люди проявляют такие свойства характера, каких впоследствии стыдятся.
Гнев – это стена, за которой прячут боль. Это я узнала на собственном опыте.
Я направилась к их столу и села.
– Доброе утро.
– Буна диминеата, – отозвалась Анастасия. Ее бодрый голос разнесся по почти безлюдному залу. Ее платье было ярко-красным – почти вызывающим. Оно было умело сшито с таким расчетом, чтобы производить максимальное впечатление. Анастасия повернулась к Томасу и быстро оглядела его.
– А вы, должно быть, тот самый красивый попутчик.
Томас с непроницаемым лицом занял стул рядом со мной.
– В отношении к Одри Роуз я предпочитаю считать себя скорее красивым спутником жизни.
Я вспыхнула от такого собственнического использования моего имени, но, кажется, никто этого не заметил. Андрей фыркнул, но тут же подавился смешком, когда на глаза ему попался пустой стул рядом с Николае. Пока Анастасия болтала с Томасом по-румынски, я исподтишка изучала Андрея и размышляла, насколько близки они были с Вильгельмом. Темные круги под глазами заставили меня предположить, что он перенес эту новость так же тяжело, как и князь. Наверное, им нелегко сидеть здесь, вместо того чтобы предаться горю.
Я надеялась, что директор собрал нас, чтобы сообщить, что пробный курс переносится на более позднее время. Возможно, он объявит о завершении зимнего семестра и предложит нам вернуться в следующем сезоне. В глубине души я впала в уныние от этой мысли. Николае продолжал с отсутствующим видом продолжал кромсать свой пирог.
Мне хотелось сказать ему что-нибудь утешающее, что-нибудь такое, что, возможно, помогло бы исцелиться мне самой, но тут в зал вошел Молдовеану, и воцарилась тишина. Даже Андрей заерзал на стуле, и на его широком лбу проступила испарина.
Молдовеану не стал тратить время на любезности. Он заговорил по-румынски, достаточно медленно, чтобы я уловила суть. Занятия начнутся немедленно. Обучение будет проходить на английском, поскольку это общий язык для всех представленных здесь стран, но уроки также будут включать в себя элементы румынского для тех, кто еще недостаточно освоил его.
– Первый урок у вас проведет профессор Раду, – перешел он на английский. – Базовые познания в фольклоре помогают расследовать преступления в сельской местности, где суеверия могут брать верх над логикой и научной точностью. – Директор посмотрел на каждого поочередно, и я с удивлением обнаружила, что его отвращение нацелено на всю группу. Как будто мы впустую отнимали его драгоценное время. – Вследствие злосчастной кончины вашего соученика я решил пригласить другого студента на его место. Он прибудет завтра.
Часы пробили восемь, достаточно громко, чтобы заставить директора досадливо поджать губы. Я украдкой взглянула на Николае. Тот сидел, сцепив зубы. Я не понимала, как он мог сидеть и слушать, как директор так небрежно упоминает о смерти его кузена. Это же бессердечно – так бесцеремонно взять и пригласить другого студента, как будто Вильгельм просто передумал поступать и сбежал.
Как только бой часов смолк, Молдовеану снова посмотрел на нас.
– Я подозреваю, что некоторые из вас могут быть… расстроены вчерашними событиями, и я вас понимаю. Потерю перенести нелегко. На закате мы устроим ночное бдение в честь Вильгельма. Профессор Раду расскажет вам подробнее. Сразу после его урока вам предстоит описать ваше первое вскрытие. За ним последует урок анатомии, его я проведу лично. Можете идти.
И не сказав более ни слова, директор покинул зал. Его каблуки простучали по полу, и шаги затихли в коридоре.
Глава пятнадцатаяVoievod tragator in teapa[11]
Урок фольклора
Curs de folclor
Замок Бран
4 декабря 1888 года
– Леса вокруг замка полны костей.
Профессор Раду не замечал, что половина студентов уронили голову на грудь, пока он листал свою огромную книгу о фольклоре. Он читал ее нам, словно мы были несмышлеными детишками на попечении нянек, а не серьезными людьми, студентами, изучающими медицину. Вскоре мне потребовалось прилагать массу сил, чтобы не засмеяться, пока профессор потчевал нас сказочными историями о всяческих существах и бессмертных князьях.
Я же хотела лишь одного: чтобы это быстрее закончилось и мы могли перейти в лабораторию. Там ожидал изучения труп, и мне не терпелось пустить скальпель в ход. С момента последнего вскрытия под руководством дяди прошло всего две недели, но казалось, будто миновало два десятилетия.
Мне нужно было посмотреть, смогу ли я справиться со своими сложностями и изучить покойника так, как мне было привычно. Или мучительные видения будут преследовать меня вечно и я так и останусь рассеянной и испуганной? На урок Молдовеану я не особо стремилась, хотя в анатомии я всегда преуспевала.
Томас пошевелил длинными ногами под партой, привлекая мое внимание. Он с такой силой стучал по дну чернильницы своим пером, что я опасалась, что чернила выплеснутся на бумагу. От очередного резкого удара пером бутылочка опасно пошатнулась, но Томас подхватил ее и застучал снова. Он сидел на некотором отдалении, потому что перед уроком убежал поговорить с Раду, оставив нас с Анастасией озадаченно размышлять, отчего он так стремительно ушел, когда мы вышли из обеденного зала.
– До кого-нибудь из вас доходили слухи, что в этих лесах жил Влад Цепеш? – обратился профессор Раду к своим полусонным студентам. Я вздохнула. Честно говоря, меня поражало, что кто-то вправду верит в подобную чушь. Сидящая рядом Анастасия понимающе улыбнулась мне. Ну что ж, по крайней мере я в этом кабинете не единственная, кто считает все это полнейшей чепухой.
Томас повертел головой, снова привлекая к себе мое внимание. Он выглядел нехарактерно смирным. В то время, когда начали появляться жертвы Потрошителя, мы с Томасом вместе занимались у дяди, и тогда ничто не могло заставить его сидеть так спокойно. Обычно он так часто поднимал руку, что мне хотелось выставить его из класса. Уж не заболел ли он?
Я попыталась поймать его взгляд, но Томас притворился, будто не замечает этого. Я сощурилась и постучала пером по чернильнице. Если Томас Крессуэлл не замечает чего-то рядом с собой, а уж тем более меня, значит, дело пахнет крупными неприятностями. Мне сделалось как-то не по себе.
– Так что, никто ничего такого не слышал? – Раду прошел сперва по одному проходу, вертя головой, потом по другому. – Поверить в это не могу! Ну давайте же! Не стесняйтесь! Мы здесь для того, чтобы учиться.
Сидящий на переднем ряду Андрей вызывающе зевнул, и профессор поник прямо на глазах. Если бы мне не было настолько скучно, мне стало бы жаль пожилого человека. Трудно преподавать вымыслы и мифы студентам, которые интересуются наукой и фактами.
– Ну тогда ладно. Я расскажу вам одну историю, настолько фантастическую, что в нее трудно поверить.
Николае заерзал. Я видела, что он старается скрыть, что наблюдает за мной, но не справляется с этой задачей. Каким бы несчастьем ни была смерть Вильгельма, похоже, что он умер от какого-то редкого заболевания. Это не было убийством. И уж точно никакие потусторонние силы не прикончили его с моей помощью. Я надеялась, что князь не станет распространять слухи о моем мнимом проклятии. Хватит с меня собственных сложностей.
– Крестьяне верят, что кости, которые находят в лесах вокруг замка, – это останки жертв Влада. Некоторые утверждают, что его могила пуста. А другие говорят, что она забита скелетами животных. Королевская семья отказывается выдавать разрешение на эксгумацию тела или вскрытие гроба. Кое-кто заявляет, что причина в том, что они точно знают, что там найдут. Или, точнее, не найдут. Многие верят, что Влад восстал из мертвых, что его кровожадность одолела саму смерть. Иные же говорят, что это просто кощунство – тревожить место упокоения такого выдающегося человека.
Профессор Раду перешел к легенде о якобы бессмертном князе. О том, как он заключил сделку с дьяволом и в уплату за вечную жизнь вынужден был пить кровь живых существ. Это напоминало готический роман Джона Уильяма Полидори «Вампир».
– Считалось, что Voievod Tragator in Teapa, или, в примерном переводе, Лорд-Колосажатель, пил кровь из горла еще живых жертв. Так он стремился внушить страх тем, кто желал вторгнуться в его страну. Но история утверждает, что он предпочитал обмакивать хлеб в кровь своих врагов и потреблять ее более… цивилизованными способами.
– Ну да, конечно, – прошептала я Томасу. – Это же куда цивилизованнее – макать хлеб в кровь, словно в подливу к мясу.
– Напротив, я бы назвал это предвестием каннибализма. Сперва пьешь кровь, потом тушишь какие-нибудь органы, а потом уже и подливка из крови, – пробормотал в ответ Томас.