Тут мне вспомнилась дядина теория о том, как убийцы ввязываются в преступления. Кому в школе, состоящей из студентов и преподавателей, могут быть выгодны убийства? Если не предполагать, конечно, что причиной была всего лишь тяга к убийству. Эти кровожадные стремления всегда сильнее всего пугали меня. Ах, если бы дядя был здесь, чтобы можно было обсудить с ним все это! Он всегда подмечал неочевидное.
Иляна держалась так тихо, что, когда она поерзала на своем табурете, я вздрогнула.
– Вы верите в существование Пронзателя?
– В буквальном смысле слова – нет, – ответила я. – Я считаю, что некий человек подражает методам убийства, которые использовал знаменитый Влад Дракула. Я ни на секунду не поверю, что он сам восстал из могилы и охотится на кого-то. Это целиком и полностью противоречит здравому смыслу и законам природы. Воскресить умершего невозможно. Как бы нам этого ни хотелось.
Я, конечно, не стала говорить, что с последним утверждением знакома на собственном горьком опыте. От этого воспоминания пальцы мои невольно вздрогнули, и я поспешила прогнать его прочь.
– Некоторые крестьяне не согласились бы с вами, – тихо проговорила Иляна. – За последнюю пару недель среди них много заболевших. Одна девушка пропала. Они уверены, что в этом виноват какой-то стригой. А теперь еще обнаружили обескровленный труп Вильгельма. Они прекрасно понимают, что это может значить.
Я хотела было прокомментировать исчезновение девушки, но удержалась. Мне стыдно было признаться, что я тайком забралась к ней в дом. Мне казалось, что ее случай вполне прост и очевиден: она выпила слишком много спиртного и заблудилась в лесу. Никто ее не похищал: ни вампиры, ни оборотни.
– А вы не знаете, не желает ли кто-нибудь закрытия академии? – спросила я.
Иляна набросила тряпку на оцинкованное ведро и постучала его по боку. Глухой, гулкий звук неприятно отозвался у меня в черепе. Девушка посмотрела на дверь, сглотнула. Я прищурилась. Я уже готова была спросить, в чем дело, но тут она поспешно подошла к диванчику. Иляна достала из кармана фартука книгу в кожаном переплете и подала мне с таким видом, словно в руках у нее было дурно пахнущее судно. Я неохотно взяла книгу.
– Я… я понимаю, что это нехорошо. Но я нашла этот дневник. Он был в комнате у князя Николае. – Я подняла голову, но Иляна упорно смотрела лишь на книгу. Запинаясь, она проговорила: – Помните, я вам говорила, что слуг должно быть не видно и не слышно?
Я кивнула.
– Вот потому некоторые знатные студенты попросту забывают о нашем существовании. Некоторые думают, что их камины зажигаются сами собой, по волшебству, а ночные горшки улетают опорожниться на крылышках.
– Мне очень стыдно, что люди бывают так жестоки.
Иляна моргнула, прогоняя мрачное выражение с лица, но глаза ее напоминали осколки льда.
– Я не горжусь тем, что украла этот дневник, но я услышала, как он упоминал о рисунках. А когда я в него заглянула, то увидела ужасные картинки. Вот.
Я пролистала томик в кожаном переплете, быстро проглядывая рисунки. Сердце, кишечник, человеческий мозг и… и летучие мыши. Черепа нетопырей с устрашающими клыками. Выписанные во всех подробностях крылья летучих мышей с когтями наверху. На каждой странице красовалась какая-нибудь новая деталь нетопыриной анатомии. Я бросила взгляд на Иляну. Та упорно смотрела на собственные руки.
– У него довольно много такого в его покоях.
– Почему упоминание о его рисунках встревожило тебя?
Иляна судорожно сжала руки.
– Я вспомнила, как Данешти с Молдовеану говорили про угрозы в адрес королевской семьи. И что в них были рисунки.
Я выпрямилась, как будто это движение могло сделать ее слова более приятными. К горлу подкатила тошнота.
– Не мог же он сам отправлять эти письма!..
– Потому я и заглянула. Потом я увидела эти рисунки мышей и обратила внимание на все те скелеты у него в комнате… Я не знаю, почему взяла этот дневник. Я просто… – Иляна пожала плечами. – Я подумала, что там может что-то найтись. А потом увидела вот это вот, почти в самом конце…
Она перелистнула страницы и в конце концов обнаружила то, что искала. Дыхание мое застыло, как и тело. Девушка с ониксовыми волосами, глазами цвета темного изумруда и смелой улыбкой на губах, с которых капала кровь.
Я обвела пальцем линию подбородка, очертания кошачьих глаз, потом прикоснулась к собственному лицу.
– Я не… не может быть, чтобы это была я! У него бы не было времени…
Иляна перевернула страницу. На ней тщательно была вырисована фигура девушки в фартуке, заляпанном засохшей кровью; лезвие скальпеля занесено над окоченевшей белой плотью. Я отвела взгляд. Труп был мужским, и нагое тело не прикрывало ни клочка одежды. Щеки мои вспыхнули.
Я не понимала, что делать с этими пошлыми рисунками.
– Это не все. – Иляна стала показывать мне картинку за картинкой. И каждая из них изображала меня в виде прекрасного существа, упивающегося кровью и смертью. По манере изображения казалось, будто князь превратил меня в некое бессмертное существо, чересчур совершенное для человека. Чересчур холодное и жесткое для этого хрупкого мира. В камине бешено плясали языки пламени, и я вдруг почувствовала, что изнемогаю от жара. Мне захотелось настежь распахнуть окна и впустить в комнату холодный ветер Карпат, чтобы он очистил ее.
От последнего рисунка я чуть не ахнула. Трудно было сказать точно, кто именно там нарисован, Томас или Николае, но этот мужчина и та, иная Одри Роуз стояли бок о бок. На молодом человеке был костюм, сделанный из костей; в руках он, словно какой-то прорицатель, держал череп цвета слоновой кости. Мое тело облегал корсаж. Рисунок был великолепен, невзирая на большое, анатомически правильное сердце и кровеносную систему, которая вырастала из моей груди, змеилась по рукам и запускала пальцы мне под юбку.
Потом мое внимание привлекли нарисованные черные перчатки. Кружева и завитки покрывали мои руки, словно были вытатуированы на коже. Иляна пристально взглянула на меня, потом указала на узор на моих руках.
– Руки князя Николае покрыты узорами. Не такими изящными, как тут. Но я их видела несколько раз, когда он закатывал рукава.
Я приподняла брови. Как интригующе! Я читала, что в последние годы многие аристократы стали делать себе татуировки. Как только журналы объявили это последним писком моды, примерно один из пяти, как предполагалось, благородных джентльменов и даже дам втайне разместили их у себя на теле. Они даже набрали популярность при королевском дворе. Неудивительно, что князь Николае мог поддаться общему поветрию. Этакий дополнительный штрих к его таинственности. Представляю, сколько молодых женщин с радостью приподняли бы край его одежд, чтобы хоть краешком глаза взглянуть, что же он скрывает.
– И что же там изображено?
Иляна рывком поднялась с диванчика, забрала дневник и двинулась к двери.
– Уже поздно. Я начистила ваши ботинки и оставила их для святого Николая. Вам теперь надо прилечь отдохнуть, чтобы он мог положить туда зимние подарки. – При виде моего замешательства Иляна улыбнулась. – Кажется, у вас святого Николая зовут Санта-Клаусом. Он приносит сладости в подарок. Если он встряхнет бородой и пойдет снег, значит, зима и вправду началась. Спите. Сегодня ночь волшебства. Может, он оставит вам какой-нибудь подарочек.
Что-что, а вот сон мне на ум не шел, особенно когда кто-то по имени Николай мог бродить по замку, разнося «подарки», но я пожелала Иляне доброй ночи. Я прижала пальцы к глазам с такой силой, что под веками заплясали белые вспышки, словно падающие звезды, проносящиеся по небосклону. За один день я успела подумать, что Томас мертв, отыскать тайный ход, пережить нападение кровожадных летучих мышей, обнаружить очередной труп, а теперь еще и ознакомиться с крайне беспокоящими рисунками Николае. Вполне возможно, что темноволосый князь – именно тот, кого мы ищем. У него была возможность отослать своим родственникам иллюстрированные угрозы.
Возможно, за этим кроется попытка заполучить трон.
Я невольно подумала: а что, если это Николае повинен в смерти своего кузена? И не получится ли, что если я и дальше буду раскрывать его тайны, то на меня обрушится что-то посерьезнее угроз? Мыслей о том, что может принести мне утро, оказалось достаточно, чтобы веки мои отяжелели и опустились, невзирая на все мои попытки сопротивляться. Я сняла покрывало с кровати и нырнула в холодную постель. Последнее, что мне представилось перед тем, как я провалилась во тьму, была сверхъестественного вида молодая женщина. Татуировки на ее руках извивались, губы кривились в хищной усмешке, а резцы впивались в окровавленные губы. Если князь Николае вправду считает, что я проклята, возможно, он нарисовал эти иллюстрации для пропаганды. Он сделал из меня настоящую княгиню Дракулу.
Оставалось надеяться, что никто не стремится вогнать кол мне в сердце.
«Одри Роуз!
Если ты читаешь это, значит, ты пришла в мои покои. Я прошу прощения за то, что ушла, не попрощавшись. Я обнаружила связь между Орденом и убийствами – я же говорила тебе, что узнала эту книгу! Никому не доверяй. Обещаю вернуться через неделю с новыми сведениями. Уверена, что та молодая женщина устроила инсценировку у себя дома.
Я провела некоторое расследование в селе и выяснила, что ее муж – та самая жертва, о которой сообщили газеты! (К несчастью, ее ребенок скончался несколько месяцев назад).
Дядя Молдовеану считает, что я уехала в Венгрию по неотложному личному делу. Пожалуйста, не говори ему ничего! Я не хочу беспокоить его и не хочу схлопотать несправедливое наказание.
Не ходи больше в селение. Там опасно. Соглядатаи повсюду.
P. S. Пожалуйста, сожги это письмо. Я подозреваю, что слуги имеют привычку копаться в личных вещах».
Глава двадцать пятаяСад на пепле
Внутренний дворик замка