Держась поближе к стене анатомического театра, я спустилась вниз по ступенькам и вышла в коридор, где меня ждал директор. Постукивая ногой по полу, Молдовеану отсчитывал секунды, словно те были тараканами, которых он хотел уничтожить.
– Когда вы последний раз беседовали с горничной Иляной?
У меня чаще забилось сердце. Похоже, не только мы с Томасом сочли ее поведение подозрительным.
– Полагаю, сэр, что это было два дня назад, вечером тринадцатого.
– Вы полагаете? Разве для тех, кто хочет изучать судебную медицину, внимание к деталям не является исключительно важным? Какие важные детали, способные сыграть решающую роль в расследовании дела, вы еще пропустите? Мне следовало бы прямо сейчас отчислить вас и сберечь этим мое и ваше время и силы.
Холодный тон Молдовеану разозлил меня. Это было слишком даже для него.
– Сэр, это была всего лишь вежливая формулировка. Последний раз я видела Иляну тринадцатого. И полностью в этом уверена. С тех пор у меня новая горничная. Она сказала мне, что Иляну перевели работать в другую часть замка, хотя я уже не уверена, что это действительно так. Возможно, вам следовало бы побеседовать с ней и узнать, что ей известно о местоположении Иляны. Возможно, она что-то скрывает.
Молдовеану прищурясь посмотрел на меня таким взглядом, словно изучал образец под микроскопом. Я крепко сжала губы, чтобы не дать себе огрызнуться на него из-за того, что он так долго не отвечает.
– А что же вы сейчас думаете об Иляне?
– Думаю, сэр, что ей что-то известно об убийстве мистера Вильгельма Алдеа.
Поколебавшись пару мгновений – я опасалась, что если Анастасия вернется в целости и сохранности, то просто убьет меня, узнав, что я предала ее доверие, – я все же озвучила еще один беспокоящий меня момент.
– Я также задаюсь вопросом: а не знает ли она, где Анастасия? Анастасия оставила мне записку… умоляя не говорить вам, куда она пропала, но при этом больше ничего не объясняя подробнее.
На то, что Молдовеану в ярости, указывало только то, что он крепко сжал руки.
– И вы не потрудились сообщить мне о своих подозрениях! Вы можете вспомнить что-нибудь необычное за последние несколько дней? Что-нибудь существенное, чтобы подтвердить ваши подозрения?
Ну, например, были те два человека, которые у меня на глазах утащили в лес труп. Но я уже говорила директору об этом, а в ответ получила лишь насмешки. Я не готова вновь стать объектом его пристального изучения.
– Нет, сэр. Это всего лишь ощущение.
– Ощущение. Другими словами – не подтвержденный наукой вывод. Что ж, для молодой женщины неудивительно руководствоваться эмоциями вместо рационального мышления.
Глубоко вздохнув, я пригасила пламя раздражения.
– Сэр, я искренне уверена, что необходимо соединять науку и инстинкты.
Директор изогнул губы, обнажая заостренные резцы. Просто поразительно, что у человека могут быть зубы, настолько похожие на клыки животных. Я задумалась, не патология ли это. Может, ему стоило бы провериться? Но тут Молдовеану наконец щелкнул языком по этим орудиям пронзания.
– Мы уже побеседовали с вашей новой горничной. Она освобождена от занимаемой должности. И если вы вновь увидите Иляну, то советую вам держаться от нее подальше. Можете вернуться на занятие, мисс Уодсворт.
– Почему? Вы считаете, что она как-то связана с исчезновением Анастасии? Вы обыскали туннели?
Его выражение лица внушало страх. И если мне казалось, что его зубы выглядят пугающе, то это впечатление меркло в сравнении с глубочайшей ненавистью его колючего взгляда.
– Если вы разумная девушка, то будете держаться подальше и от тех туннелей, и от любых находящихся там комнат. Услышьте мое предупреждение, мисс Уодсворт. – Молдовеану посмотрел на анатомический театр, задержав взгляд на трупе. И я могла поклясться, что в его взгляде промелькнуло сожаление – но затем он повернулся ко мне, и его глаза были полны гневом. – Или следующим, кто окажется под скальпелем Перси, будете вы.
Сказав это, он крутанулся на каблуках и удалился, оставив после себя лишь звук шагов по каменному полу. Мне показалось, будто мне внутрь заползла змея. Я кое-как вернулась в анатомический театр и рухнула на свое место. Я машинально вела записи, но разум мой раздвоился.
Если девушка, чье тело сейчас лежало на прозекторском столе Перси, умерла не только от нападения летучих мышей, то я должна была узнать, что послужило причиной. Но кроме этого, мне надо было разгадать тайну нынешнего пребывания Иляны и Анастасии. Томас, обеспокоенно сжав губы, каждые несколько минут поглядывал на меня через плечо.
Следующие слова Перси остановили мои хаотичные размышления:
– Очевидно, что мисс Анастасия Надашди скончалась от полученных ран.
Все мои мысли враз исчезли – как корова языком слизнула. Я уставилась на Перси, не в силах поверить в его слова. Он ведь не мог иметь в виду… Мой взгляд метнулся от преподавателя к телу, лежащему перед ним. Перси снял салфетку с ее лица. Маленькие шестеренки щелкнули и со скрипом повернулись, ставя новую информацию на свое место. Так, значит, та молодая женщина, на которую в подземелье напали летучие мыши-вампиры – это была Анастасия!
У меня земля ушла из-под ног. Внутри взвилось пламя и сразу же заледенело. Я пыталась сдержать слезы, но несколько слезинок все же скатилось по моим щекам. И мне было все равно, станет ли кто-нибудь в классе насмехаться надо мной из-за этого проявления чувств. Я невидяще смотрела на тело, пытаясь осмыслить увиденное. Анастасия! Этого не может быть! Я сижу здесь, мое сердце мерно бьется, а передо мной лежит безжизненное тело. Я рассмотрела светлые волосы, но не могла заставить себя слишком пристально исследовать ее изувеченное лицо.
Моя подруга мертва. Этого не могло случиться снова. Грудь сдавило от навалившейся тяжести. Как я только могла подумать, что она виновна в убийствах? Когда я стала такой недоверчивой? Я хотела убежать из класса и больше никогда в жизни не исследовать ни одно тело. Это не Томас проклят, а я. Каждый человек, с которым я сближалась, умирал. Именно это тогда, в переулке, и сказал Николае. Он был прав.
Сквозь слезы я посмотрела на одногруппников. Они все были ошеломлены. Исчезли яростно конкурирующие студенты, жадные до знаний и сражающиеся за два драгоценных места в академии. Для успеха в исследованиях наука требовала холодности, но мы по-прежнему оставались людьми. Наши разумы обретали твердость стали, когда это требовалось, но в наших сердцах билось сострадание. Мы по-прежнему способны были испытывать привязанность и скорбь.
Томас крутился на своем месте, глядя то на меня, то на Николае. Мой друг казался потрясенным, но он был достаточно внимателен, чтобы отметить наше подозрительное поведение. Я почти забыла о рисунках князя и о том, какую роль они могли в этом всем сыграть. Андрей стиснул зубы и кинул на друга убийственный взгляд, хотя по его дергающемуся кадыку явно было видно, что он сдерживает слезы. Весьма необычно.
– Укусы соответствуют тем, которые наносят мелкие млекопитающие, – негромко сказал Перси. – Кто-нибудь рискнет предположить, кто мог напасть на эту молодую женщину?
Я затаила дыхание, равно как и все остальные присутствующие. Ни я, ни Томас ни рискнули ответить или даже взглянуть друг на друга, хотя мы оба отлично видели, как именно умерла Анастасия. Вопрос был в другом – кто еще в этой аудитории знал об этом? Если с Иляной еще кто-то сотрудничал, то он тоже посвящен в причину смерти.
Перси переводил взгляд от студента к студенту, ожидая, что кто-нибудь нарушит тяжелое молчание.
– Змеи? – в унисон спросили Винченцо и Джованни.
– Ядовитые пауки? – добавил Киан.
– Хорошее предположение, но нет, – сказал Перси, явно теряя надежду на правильный ответ. – Кто-нибудь еще хочет поделиться своим предположением?
Николае едва глянул на тело; его внимание было сосредоточено на пульверизаторе с карболкой, который он все еще держал в руках. Он вертел его из сторону в сторону, а потом нажал на кнопку, напугав нас всех выбросом антисептического спрея. Этот туман был таким же предвестником беды, как и его тон.
– Летучие мыши, – пробормотал он. – Такие раны характерны для тех летучих мышей, которые, по слухам, кишат в этом замке.
Перси хлопнул в ладоши, и этот звук заставил нас всех подпрыгнуть:
– Великолепно, князь Николае! Обратите внимание на расстояние между следами зубов. Оно указывает на достаточно крупные экземпляры. Думаю, что они могли довольно долго питаться ею, хотя она, скорее всего, в какой-то момент потеряла сознание.
Я с трудом сглотнула; от этой картинки мне стало дурно. Если бы я не держала эмоции в кулаке, то сейчас распалась бы на кусочки. Я сосредоточилась на дыхании. Если я буду думать о подруге, о том, какой яркой она была в жизни, то я не смогу помочь ей в смерти. И все же, несмотря на то, что я уже научилась контролировать свои чувства, сердце мое – какая-то его часть – было разбито. Я стерла влагу со щек и хлюпнула носом.
Эрик и Киан выругались. Я знала, что никто из них не мог быть Пронзателем или сотрудничать с Иляной. Доброта и сострадание были у них в крови. Я видела, как Эрик помог Николае, когда тот кинул ему фартук, он готов оказать дружескую помощь любому, кому она понадобится.
Но князь и его одержимость летучими мышами… Слишком много совпадений, чтобы их стоило игнорировать.
– Хорошо, – сказал Перси, – кто хочет сделать следующий надрез?
Киан и Ной переглянулись и медленно подняли руки. Я восхищалась их способностью переступить через страх, но не могла заставить себя вонзить скальпель в тело подруги. И плевать, если это будет стоить мне места в академии. Даже мысль об этом дурацком соревновании казалась ужасающе бесчувственной, хотя я знала, что Анастасия упрекнула бы меня за готовность к сдаче. Она ждала от меня, что я буду идти вперед.
Эта мысль поддерживала меня, когда я, выпрямившись, словно стрела, сидела в анатомическом театре у Перси на первом ряду. Я знала, что не в состоянии ничего сделать для Анастасии, но желала отомстить за ее смерть. Томас нагнулся вперед, но руку поднимать не стал.