У них тут есть божественная мясная выпечка с начинкой из острых грибов и со всякими чудесными соусами и специями. Я питаюсь этими пирожками почти каждый день! По правде говоря, мой желудок урчит даже при малейшем упоминании о них. Когда я приеду навестить тебя, то обязательно привезу парочку с собой.
Надеюсь, что у тебя в Лондоне все хорошо. Я ужасно по тебе соскучилась и частенько желаю твоему фото доброй ночи. Не дожидаясь твоего вопроса, сообщаю, что мистер Крессуэлл ведет себя как весьма достойный джентльмен. Он очень серьезно относится к своим обязанностям и постоянно хлопочет надо мной. Ты мог бы им гордиться.
Его сестра, мисс Дачиана Крессуэлл, пригласила меня на рождественский бал в Бухарест. И если погода позволит, то мы прекрасно проведем время. Ах, если бы я могла приехать домой на Новый год и навестить вас! Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания тетушке Амелии и Лизе. И пожалуйста, позаботься о них и о себе.
Я вскоре снова напишу тебе. Я многое узнала здесь, в академии, и даже не могу выразить, как признательна тебе, что ты разрешил мне учиться за границей.
Твоя любящая дочь,
P. S. Как поживает дядюшка? Я надеюсь, что ты продолжаешь с ним видеться и приглашаешь его на ужины. Возможно, с моей стороны слишком рано об этом говорить, но я все же рискну сказать, что вы нужны друг другу, особенно в это сложное время. Счастливого Рождества, папа! Пусть новый год принесет много добрых вестей. 1889! Не могу поверить, что он уже почти наступил. Есть что-то волнующее и бодрящее в начале года. Я надеюсь, что он несет обещание новых начинаний для всех нас. Будет…
Топ. Топ.
Чернила брызнули на последние слова на странице, заляпав мои аккуратные буквы. Я вскочила из-за стола так поспешно, что перевернула кресло. На крыше что-то было. И хотя я знала, что это безумие, мне представлялось человекоподобное создание, едва восставшее из могилы; меня словно окутал запах свежевскопанной земли, а существо обнажило клыки, приготовившись выпить всю кровь из моего тела.
Я судорожно вдохнула, бросилась к своему сундуку с инструментами для вскрытия, схватила самую большую пилу для костей и выставила перед собой. Что, во имя королевы…
Шкряяяббб. Звук был такой, словно что-то проскребало по красной черепичной крыше дорогу вниз. И вновь перед моим мысленным взором предстал стригой. Человекообразное создание с мертвой, серой кожей и черными когтями, с которых еще стекает кровь после его последней трапезы, процарапывало путь в мои покои, чтобы вновь наесться досыта. В глубине души мне захотелось броситься в коридор и позвать гвардейцев.
Топ. Топ. Топ. Мне казалось, что мое сердце бьется вдвое быстрее обычного. Это был звук тяжелой поступи. Кто бы там ни находился на крыше, обут он был в ботинки на толстой подошве. Образы вампира и вервольфов сменились на более тревожные мысли о порочных людях. Тех, что успешно умертвили по крайней мере пятерых.
Я попятилась к ночному столику, не спуская глаз с окна, и опустила пилу, чтобы подкрутить фитиль масляной лампы. Стало темно, и я понадеялась, что темнота скроет меня от того, что продолжало медленно ползти вниз по крыше.
Я ждала, не дыша от ужаса, и смотрела. Вначале я видела лишь падающие за окном тяжелые хлопья снега. А на смену царапанью и тяжелым шагам пришел звук, похожий на шум от скольжения.
А потом все произошло стремительно.
Заснеженный мир за окном заслонила фигура чернее угля.
Она с такой силой встряхнула мой подоконник, что маленькая защелка на окне едва удержалась. Меня парализовало от страха. Кто бы ни находился там, снаружи, но через считаные мгновения он должен был разбить стекло или сорвать хлипкую защелку.
Я подняла пилу и сделала крохотный шаг вперед. А затем еще один. От дрожи оконного стекла мой пульс все ускорялся. Я подошла еще ближе к окну и услышала приглушенный шум брыкания – и ругательства.
Рука в перчатке стукнула в стекло. Я отбросила пилу, метнулась к окну, распахнула окно и вцепилась в эту руку так, словно от этого зависели наши жизни.
Глава тридцать четвертаяНочная авантюра
Покои в башне
Camere din turn
Замок Бран
17 декабря 1888 года
– Ты что, совсем свихнулся?
Длинные ноги Томаса молотили по краю крыши, а я вцепилась в его пальто с силой, которой и не подозревала в себе.
– Прекрати дергаться, ты так сорвешься и меня с собой утащишь!
Томас недовольно фыркнул.
– А что ты предлагаешь, Уодсворт?
– Подтянись, а я дерну.
– Как… глупо… с моей… стороны… паниковать. Болтаясь… в нескольких дюймах… от смерти.
Пришлось поманеврировать, но я все же сумела ухватить Томаса под мышки, а потом отклониться назад всем телом и втащить его на подоконник. Мы рухнули на пол, столкнувшись конечностями и головами и нашумев от души.
Порыв ветра ворвался ко мне в комнату вместе со снежными вихрями. Томас скатился с меня и остался лежать навзничь, глядя в потолок. Он обхватил себя руками за грудь и тяжело дышал. Его черное пальто промокло почти насквозь. Я заставила себя встать – руки неконтролируемо дрожали, как от адреналина, так и от ужаса, что до сих пор текли в моих жилах, – и закрыла окно.
– Королевы ради – ты чем вообще думал, а? Лезть по каменной крыше в метель!.. Я… – Я стиснула кулаки, чтобы пальцы не дрожали от холода. – Ты же чуть не свалился, Томас!
– Я же тебе говорил, что собрался измерить замок. – Он наклонил голову, и мокрая прядь волос упала ему на лоб. – По-моему, сейчас уместно было бы обнять меня или поздравить. Это был настоящий героизм с моей стороны – вопреки всякой вероятности ввалиться к тебе в комнату. Не надо меня бранить.
– «Героизм» – это не то слово. – Я вздохнула. – И не ной. Тебе это не идет.
Томас сел, и на лице его появилась все та же окаянная кривая усмешка.
– Мы с Дачи в детстве часто выбирались тайком из наших комнат и залезали на крышу. Мать это доводило до бешенства. В отсутствие отца она устраивала нудные приемы, и мы шпионили за присутствующей знатью. – Он тяжело поднялся с пола и отряхнул пальто несколькими взмахами руки в перчатке. – Впрочем, я не припоминаю, чтобы какая-то из этих вылазок сопровождалась метелью. Небольшой просчет.
– Да ну! – Я сделала глубокий вдох. Только Томас способен на такое: сперва взбесить меня – едва не сорваться и не разбиться насмерть у меня на глазах, – а потом предложить частичку своего прошлого, чтобы смягчить мой гнев. – И часто твоя мать устраивала приемы в отсутствие отца?
Томас помрачнел.
– Отец почти никогда не ездил с нами в Будапешт. Он не особо гордился нашим проклятым происхождением. – Он подошел к шкафу, покопался в моих вещах и протянул мне плащ. – Надо поторапливаться. Буря только начинается.
Пока мы брели сквозь метель, я радовалась, что на мне теплые чулки. Снег был тяжелым и мокрым и налипал на подол моего плаща. В прошлом я любила зимние ночи. Тишину, окутывавшую землю, льдинки, искрящиеся в лунном свете. Но только тогда я наблюдала за всем этим из окна нашего лондонского дома, с кружкой чая, огнем в камине, с книгой на коленях.
– Это здесь ты видела тех людей с телом, так?
Томас указал на прогалину среди деревьев, едва заметную тропку у тыльной части территории замка, к которой мы вышли. Я кивнула, стуча зубами; к снегу добавился дождь. Отвратительная ночь для приключений под открытым небом. Но мы больше не могли позволить себе такой роскоши – дожидаться благоприятного момента. Если Дачиану или Иляну действительно похитили, возможно, мы найдем здесь какие-нибудь следы; быстрый осмотр моргов ничего не дал. Хотя как мы что-либо найдем в темноте, под снегом? Это казалось невыполнимой задачей.
Мы замешкались у входа в лес. В свете луны деревья отбрасывали в нашу сторону длинные тонкие тени, неприятно напоминавшие когти. Воображение выбивало меня из колеи.
Томас осмотрел землю по обе стороны от тропы; он слегка дрожал под порывами ветра.
– Похоже, снег нетронут. Давай пройдем немного дальше, посмотрим, найдется ли что-нибудь. Может, там обнаружатся продуктовые склады, как заявлял Молдовеану. Тогда мы вернемся в замок и войдем, как и вышли, через кухню.
Ветер растрепал мою косу, но по такому холоду мне не хотелось высовывать руки из-под плаща. Я была совершенно уверена, что ночи холоднее еще не бывало на свете. Не дождавшись ответа, Томас повернулся ко мне. Он увидел слезы, ползущие по моим щекам, ветер, хлещущий меня по лицу моими же прядями, и медленно подошел. Без всяких заигрываний или флирта он дрожащими пальцами заправил волосы мне за уши.
– Извини, что тут так паршиво, Уодсворт. Давай-ка быстренько вернемся в помещение.
Он уже собрался помочь мне повернуть к замку, но я уперлась ледяными каблуками в снег.
– Н-нет. Н-нет. Д-давай п-посмотрим, что т-там.
– Точно? – Я решительно уставилась на него, и Томас поднял руки, сдаваясь. – Если ты уверена…
Я заметила, что он и сам дрожит, и нос у него красный.
– Ты сможешь потерпеть еще немного?
Томас кивнул, хотя и не без колебаний. Я собралась с силами и зашагала в лес, Томас двинулся за мной. Заснеженные ветви елей спускались до земли, окружая нас странными звуками. Казалось, будто мне заткнули уши варежками, и при этом – будто я способна слышать все происходящее на много миль вокруг. Я сосредоточилась на поскрипывании ботинок Томаса. Он прибавил шагу, чтобы идти со мной вровень. Снежинки превратились в снежные хлопья и падали с отчетливым плюханьем.
Никаких звуков, издаваемых животными. Слава небесам за эту небольшую милость. Похоже, здесь было слишком холодно даже для волков. Казалось, будто тропа тянется на многие мили, хотя на самом деле всего через несколько сотен шагов мы добрались до развилки. Тропа, уходящая вправо, казалась шире, как будто кто-то потрудился вырубить подлесок. Возможно, именно там и находился продуктовый склад.