— Что со мной? — недоумённо спросила Глашка.
Она испуганно озиралась по сторонам.
Моя ладонь разжалась и выронила меч. Он со звоном упал на деревянный пол.
Я протянул к Глашке руки. Но её лицо вдруг стало сонным, равнодушным. Губы раздвинулись и чужим голосом произнесли:
— Вот так. Смотри пока на неё, Немой. А говорить будешь со мной.
Я почувствовал, что колени у меня подрагивают. Чудовищным усилием воли заставил себя стоять прямо.
— Да ты присядь, Немой! — насмешливо сказал кощей. — Присядь, коли ноги не держат.
Я с трудом сглотнул пересохшим горлом.
— Обойдусь.
— Как знаешь, — Глашка равнодушно, словно кукла, пожала плечами.
Да нет, бля! Это кощей-Хвороба пожал плечами.
Я пристально смотрел в глаза Глашки и понимал, что её тут нет. У неё таких глаз быть не могло.
— Отпусти её! — просипел я.
— Отпущу! Непременно отпущу! — отозвался Хвороба. — Но не даром же! Я в жизни шага даром не делал. А после смерти и вовсе неудобно такое начинать!
Он снова засмеялся странным булькающим смехом.
— Чего ты хочешь? — с ненавистью спросил я.
— Полегче, Немой! — ухмыльнулся Хвороба. — Не хами! Дай мне насладиться этой минутой! Я слишком долго её ждал.
Он расправил плечи и сделал несколько шагов по комнате, не отходя далеко от окна.
— Ты знаешь, каково быть мёртвым, Немой? — спросил Хвороба, снова посмотрев на меня. — Мёртвым быть очень хреново! Ты не можешь двигаться, не можешь чувствовать! Даже дышать не можешь! Это неприятно, Немой — не дышать!
— Отпусти её! — повторил я.
Хвороба остановился спиной к раскрытому окну и взглянул прямо на меня.
— Повторяешься, Немой! — резко сказал он.
Словно плетью ударил.
— Хочешь вернуть Глашку?
Я молчал.
— Хочешь?
Хвороба нетерпеливо повысил голос.
— Да, хочу, — через силу ответил я.
Согласиться с этой тварью хоть в чём-то было равносильно смерти. Да нет! Это было хуже смерти.
И всё же я кивнул и повторил:
— Хочу.
— Хорошо!
Хвороба довольно улыбнулся.
— Да не скрипи зубами, князь! Ты сам в это дело влез! Сидел бы себе в Заречной, в своём сарае — и горя бы не знал! Кой чёрт тебя дёрнул припереться в Старгород? Вот теперь — плати по счетам.
Голос Хворобы снова стал сиплым, заставив его откашляться.
Я с содроганием следил, как Глашкина грудь давится этим чужим отвратительным кашлем.
— Так вот, Немой, — сказал он, вытирая слюну. — Ты должен убить князя Всеволода и княжича Михаила.
Заипись!
Чего-то подобного я и ждал.
— И тогда ты вернёшь Глашу?
Хвороба нехорошо оскалился.
— Нет! Тогда мы с тобой поговорим о том, как её вернуть! А до тех пор...
Лицо его начало меняться. На нём снова промелькнуло недоумённое выражение. Глашкино, родное...
— Немой! — крикнула она.
Подняла руку к лицу и вдруг сильно ударила себя по щеке!
Глаза Глашки потускнели.
— Не балуй, девка! — голосом Хворобы сказала Глашка.
И снова злое, угрюмое лицо Хворобы глянуло на меня.
— Ты всё понял, Немой? Убьёшь князя и княжича — тогда и поговорим. А пока — счастливо оставаться!
За Глашкиной спиной словно метнулись две страшные тени. Это чёрные крылья стремительно росли из её спины, разрыва сарафан. Не отводя от меня взгляда, она села на подоконник и обняла себя этими чёрными крыльями, как будто замёрзла.
— Прощай, Немой!
Она неожиданно опрокинулась назад. Белое лицо стремительно мелькнуло темноте.
Я подбежал к окну и успел увидеть чёрную тень, которая пронеслась над крышей соседского дома и исчезла.
Я рухнул на колени, до крови закусил губу и принялся колотить кулаком в пол, словно собирался его пробить.
— Михалыч! Михалыч, блядь!
Кожа на костяшках сбилась. На вытертой до блеска половице оставались кровавые следы.
А я всё колотил, пытаясь внешней болью заглушить боль внутреннюю. И орал:
— Михалыч, блядь!
Сытин распахнул дверь и ворвался в комнату. В правой руке он держал шпагу. За ним, в проёме маячили Божен и Михей.
— Что, Немой? — крикнул Сытин.
Его цепкие глаза мгновенно обшарили помещение, чуть задержавшись на открытом окне.
— Глашка?
— Хвороба-сука! — проревел я. — Он в Глашку вселился! И в окно улетел!
Сытин подбежал ко мне, ухватил спереди за ворот кафтана и попытался поднять. Крепкая ткань затрещала по швам.
— Чего он хочет, Немой? Говори, бля!
— Он... он...
У меня в горле стоял ком, как тогда, в самом начале моей жизни в этом мире.
Сытин рывком поставил меня на ноги, грубо тряхнул. С удивлением посмотрел на оторванный ворот в своей руке и бросил его на пол.
— Ну! Немой!
— Он хочет, чтобы я убил князя и княжича!
Михей взревел, словно подстреленный медведь. Одним движением оттолкнул Божена и рванулся к окну. Высунулся по пояс, вглядываясь в беспросветную осеннюю ночь. Потом выпрямился, повернулся ко мне и взмахнул кулаком.
В голове у меня зазвенело. Левое ухо мгновенно стало горячим, и я отлетел в угол комнаты.
— Михей, бля! — словно издалека донёсся голос Сытина.
***
Серый рассвет тихо сочился в высокие окна столовой.
Сытин хлопнул ладонью по столу.
— Будем искать эту тварь! Все!
Он поднял голову, подпёр кулаком тяжёлый небритый подбородок.
— Что мы знаем о кощее? Божен?
Святоша вытащил из кармана рясы шёлковый платок, обтёр потную лысину.
— В капище есть библиотека. Но я до неё пока не добрался — то одни дела, то другие.
— Так доберись! Очень тебя прошу!
Божен быстро поднялся, но Сытин махнул ему рукой.
— Погоди! Сядь! Библиотекарь у вас там есть?
— Есть, — кивнул Божен. — Отец Индрий. Он давно уже в библиотеке служит.
— Свяжись с ним! — велел Сытин. — Пусть найдёт все книги, где упоминается кощей и тащит их сюда. Вместе читать будем!
— Сделаю.
Божен вытащил из кармана зеркальце и стукнул пухлым пальцем по стеклу.
— Отец Индрий! Прости, что разбудил! А, ты уже на молитве? Хорошо. Послушай, отец Индрий! Мне нужны все книги, в которых хотя бы словом упоминается кощей. Дело срочное и очень серьёзное! Подбери их прямо сейчас и отправь с надёжными монахами в дом Сытина. Я пока здесь побуду. Всё, жду!
Божен убрал зеркальце и посмотрел на Сытина.
— Книги скоро будут.
— Хорошо!
Сытин снова хлопнул ладонью по столу и повернулся ко мне.
— Немой!
Его голос доносился до меня глухо, словно сквозь водяную толщу.
— Немой, бля!
Я очнулся и взглянул на Сытина.
— Что?
— Зови сюда Чупава и Потапыча! Быстро!
— Сейчас!
Секунду я соображал, как выполнить его просьбу. Потом поднялся. Качнулся, но устоял на ногах, схватившись за столешницу.
Михей с шумом подтянул длинные ноги, давая мне пройти.
— Немой! Извини, — хмуро сказал он. — Я не в себе был.
О чём он, бля? А, ухо...
Я молча взглянул на Михея и пошёл в кухню. Остановился, оглядываясь и соображая.
В груди холодила непривычная пустота. Словно кто-то вынул у меня сердце, а взамен него вложил кусок льда. И от этого замёрзли не только чувства, но и мысли. Они еле-еле шевелились в голове, и это меня даже не раздражало. Я терпеливо ждал, пока додумаюсь хоть до чего-нибудь.
Ага! Кадушка с водой!
Я прошёл в угол кухни, наклонился над кадушкой и хлопнул ладонью по воде.
— Чупав!
Меня не покидало ощущение, что я делаю что-то ужасно неправильное. Сейчас бы подняться в комнату за мечом. Потом вылезти в окно и скакать к княжескому терему. Охрана пропустит — они меня знают. Бояре тоже не помеха. А Мишка наверняка один...
Кузнец отозвался сразу, словно ждал моего вызова.
— Немой! В южном бору такие дела творятся!
Я мотнул головой стряхивая наваждение.
— Знаю, Чупав. Ты вот что — давай быстрее в дом Сытина. И Потапыча с собой захвати обязательно. Скажи — надо! Князь зовёт!
Чупав, прищурив глаза, ещё секунду всматривался в меня. Потом кивнул.
— Хорошо. Скоро будем.
***
С улицы раздался грохот. Кто-то сильно стучал в ворота. Я поднял голову и задумчиво посмотрел в окно.
— Немой! Очнись, бля!
Сытин стоял в дверях кухни.
— Монахи книги привезли. Пойдём — поможешь занести! Не в дом же их пускать.
Мы спустились по крыльцу в холодную ветреную ночь. Сытин вытащил из пазов разбухший засов и приоткрыл створку ворот.
На улице стояла крытая повозка, запряжённая парой гнедых лошадей.
— Тащи в дом!
Сытин сунул мне в руки стопку книг, перевязанную толстой верёвкой. Я осторожно принял ношу и пошёл к крыльцу, придерживая книги подбородком и стараясь не споткнуться.
— Случилось что, Немой? — пророкотал сверху негромкий голос.
Я поднял глаза. Надо мной нависал дух земли.
— Случилось, — кивнул я и пошёл дальше в дом.
В столовой я положил стопку книг на край стола. Божен аккуратно развязал верёвку, провёл рукой по тёмным кожаным корешкам.
— Этим книгам столько лет, что...
Вернувшийся Сытин бухнул рядом свою стопку книг. Взял со стола нож и одним движением разрезал верёвку.
— Будем надеяться, что за столько лет они пригодятся хоть раз.
Божен возмущённо взглянул на Михалыча, но спорить не стал. Просто принялся раздавать всем книги.
— Михей, это тебе! Немой! Держи!
Я машинально принял тяжёлую книгу с плотными страницами.
— И мне книжку дайте! — проворчал из пустоты голос деда Миши. — Тоже почитаю!
— Ничего не пропустишь, дед Миша? — спросил его Сытин.
— Васька, ты с дуба рухнул, что ли — учить меня! — взвился прадед. — Да я книги собирал ещё, когда ты под стол пешком ходил! Я на пяти языках читаю!
— Это кстати! — сказал Божен. — Тут на немецком книги есть. Почитаешь, Михаил Василич?
— Само собой! — откликнулся прадед.
Я открыл толстую тяжёлую книгу.
«Анчутка — мелкая полевая нечисть, сильно вредящая людям...»