Ослепительная огненная молния слетела с моих пальцев в сторону Сытина.
Получи, бля!
— Да! Вали его! — хором ликовали демоны внутри.
Соловей оглушительно свистел, тесня хазарских всадников прочь от берега.
Из-за спины Сытина выскочил Божен. Вскинул к небу крест, прикрывая Сытина белым пологом молитвы.
Молния ударила в полог и взорвалась. Она не причинила Сытину вреда, но я увидел, как дрогнула рука Божена. Молитвенный щит пошёл трещинами.
— Остановись, Немой! — крикнул святоша.
Да хер вам!
Я снова вскинул руки. Ладони жгло так, будто они сейчас обуглятся.
Я вас достану, бля!
И тут из леса послышался звериный рёв!
Серые и бурые тени выскочили из кустов. Рыча и скалясь, они бросились на нас.
Огромный волк в прыжке ударил в бок Соловья и сбил его с ног. Не успел он полоснуть зубами по горлу разбойника, как я размахнулся и швырнул в него молнию. Волк взвизгнул, покатился кубарем и неподвижно вытянулся на песке.
Его мохнатое тело дрогнуло, меняя очертания. Миг — и вместо волка на земле лежал мёртвый голый человек. Грудь его была пробита молнией. Из раны торчали обломки рёбер, вокруг запеклась чёрная корка крови.
Ипать! Это ещё что такое?!
— Немой! Мы здесь! — услышал я крик за спиной.
Обернулся — к нам бежали Прошка и Джанибек. Прошка размахивал саблей, а Джанибек на бегу стрелял из лука. Его стрелы без промаха били в зверей, заставляя их падать, рычать и визжать.
Я протянул Соловью руку и помог ему подняться. Лицо разбойника было в крови — волк успел-таки дотянуться когтистой лапой.
— Чуть глаз не выбил! — крикнул Соловей. — Спасибо, Немой!
А волки и медведи всё выскакивали из кустов. Словно неведомая безжалостная сила гнала их на нас.
Я выхватил меч и услышал вдалеке знакомый ритмичный стук.
Бля!
Барджиль! Это его колдовство!
Звери прыгали в воду и плыли к другому берегу, высовывая из воды мохнатые головы.
Ещё один волк прыгнул на меня. Я увернулся и полоснул его мечом. Волк покатился по траве, пачкая её кровью.
Над ухом щёлкнула тетива. Стрела ударила волка в глаз и пригвоздила его к земле.
— Не стреляй! — крикнул я Джанибеку. — Это люди! Только если нападут!
— Да хер с ними! — завыл внутри меня демон злобы. — Убей всех!
Джанибек кивнул.
— Понял тебя, Немой!
Мёртвое волчье тело снова дрогнуло и обернулось человеком. Женщиной. Из её правого глаза торчала глубоко засевшая стрела.
— Убей всех! — вопил демон.
Крови хочешь? Сейчас будет тебе кровь!
Первые волки достигли противоположного берега. Божен сдерживал их натиск молитвой. Сытин стоял со шпагой, прикрывая святошу. Но глаза его неотрывно глядели на меня.
От группы хазар отделились две фигуры. Я узнал хана Оюза и его дочь Серах.
Бля! А они-то что здесь делают?!
Хан поднял кверху руки и громко затянул песню на непонятном языке, а Серах выхватила из-за спины бубен и принялась ритмично колотить в него.
Растерянные звери заметались по берегу, не решаясь напасть на хазар.
Ещё колдуны?! Что за день-то сегодня?!
Рокот бубна в лесу стал громче, неистовее.
Звери подступали к хазарам.
Рука Серах мелькала, словно белое птичье крыло, колотя по высушенной коже.
— Убей! — взмолился внутри меня демон злобы.
— Соловей! — крикнул я. — Сможешь достать этого гада?!
Я махнул рукой в сторону леса, откуда доносился бубен Барджиля.
Соловей рукавом размазал по лицу кровь. Прислушался и кивнул:
— Сейчас попробую, Немой!
Он развернулся лицом к лесу, сунул два пальца в рои и надул щёки.
Я ничего не услышал. Только уши заложило от воздушной волны, да плотный поток воздуха толкнул меня в сторону и чуть не сбил с ног.
В лесу затрещали деревья. Высоченные сосны, выворачиваясь с корнями, падали друг на друга.
Соловей бил наверняка!
Бубен Барджиля смолк. Совсем рядом я услышал крик боли и ненависти.
Я развернулся и бросился на голос Барджиля.
Упругая ветка больно хлестнула меня по лицу. Я пригнулся, выставил вперёд руку, всматриваясь в лесную чащу.
Бубен снова ударил, где-то слева. Я повернулся и побежал туда.
Вот ты где, гад!
Шаман лежал на земле. Толстый ствол упавшего дерева придавил ему ноги и раздробил кости. Это была ловушка, из которой не выбраться.
Как он только сознание не потерял от боли?!
Лицо Барджиля было бледным, по щекам катились крупные капли пота. Губы кривились, шепча проклятия. Но левая рука упрямо сжимала бубен.
— Хватит! — крикнул я ему. — Остановись! Это же люди!
— Нет никаких людей! — хрипло ответил мне шаман. — Есть только боги и духи. А вы — звери! Трусливые звери, и больше ничего! Сейчас придёт кощей и заберёт вас всех в логово страха!
— Ты видел кощея?
Левой рукой я вцепился в ворот шамана и тряхнул его. Барджиль вскрикнул от боли.
— Где ты его видел?!
— Отпусти меня! — с неожиданной силой рявкнул шаман.
Я выпустил плотную ткань и отступил на шаг.
— Это Тенгри, — прошептал шаман, падая на мягкий лесной мох. — Он всё знал. Он сказал — делай, что хочешь, Барджиль! А я не понял! Боги всегда выигрывают.
Левая рука шамана, похожая на бледного паука снова вцепилась в бубен.
— Убей! — зарычал внутри меня демон злобы.
Я коротко замахнулся мечом и всадил остриё прямо в грудь шамана. В сердце.
Глаза Барджиля закатились, он судорожно вздохнул и обмяк.
Выдернув меч из тела, я развернулся и побежал обратно к реке. Оттуда слышались человеческие крики и звериный вой.
Глава 35: Торжество кощея
По обоим берегам Змеюки валялись голые люди. Все они были без сознания. Несколько человек, безвольно вытянувшись, медленно уплывали вниз по течению. Это в ноябре, бля!
Видимо, со смертью шамана его поганое колдовство перестало действовать. Звери превратились обратно в людей, вот только сознание к ним не вернулось.
Ничего не понимающие хазары продолжали стрелять, гортанно крича. Соловей свистом останавливал стрелы, не позволяя им долететь до беззащитных тел. Божен со своего берега прикрывал перекидышей молитвенным щитом. Ударяясь в него, часть стрел вспыхивала и сгорала в воздухе.
Дух земли, не обращая внимания на стрельбу, всё так же шарил руками по дну реки в поисках князя Всеволода.
Да песдец князю! Утонул на хер! Столько времени под водой только русалка и просидит!
Горло снова сдавила костлявая рука обиды.
Ну, Сытин! На кой хер он всё это затеял?!
Сытин, стоя по пояс в холодной воде, тащил к берегу голого человека с безвольно запрокинутой головой.
— Дух! — заорал я. — Людей вытаскивай! Помёрзнут на хер!
Дух земли легко подхватил длинными руками сразу три тела, вытащил их на берег и положил на траву.
Их лица посинели, руки и ноги были белыми, словно вся кровь отлила от кожи куда-то вглубь тела.
Понятное дело — столько времени в холодной воде проплавать!
— Прошка! Джанибек! Разводите огонь!
Хан Оюз на своём берегу замахал руками на воинов, приказывая прекратить стрельбу. Стрелы перестали свистеть в воздухе. И то хорошо!
Убедившись, что хазары больше не стреляют, я махнул рукой Соловью.
— Помоги!
Мы ухватили за руки и за ноги женщину, лежавшую у самого края воды, и понесли её к тому месту, где дружинники разводили костёр.
Внезапно руки женщины напряглись. Она открыла глаза, увидела меня и завизжала, вырываясь.
Я с трудом удержал её.
— Тихо! Тихо, бля! Никто тебе плохого не сделает!
Женщина на мгновение затихла. Но потом поняла, что её голую тащат неизвестно куда двое мужиков. Она заорала ещё сильнее, вырвалась. Упала на траву и скорчилась, прикрываясь руками.
Соловей попытался подхватить её. Женщина с визгом ударила разбойника скрюченными пальцами по лицу.
— Да, бля!
Соловей отскочил, держась за щёку.
— Ипанулась, что ли?
— Отстань от неё! — махнул я. — Жить захочет — сообразит!
Женщина глядела на нас, словно затравленное животное.
Я сделал шаг назад и поднял руки.
— Тихо! Никто тебя не тронет! Иди к огню, грейся!
Она оглянулась на огонь, потом снова бросила взгляд на меня. В её глазах мелькнуло понимание. Она поднялась на ноги и поковыляла к огню, непрерывно озираясь.
Дух принёс к костру ещё двоих, положил возле огня. На том берегу тоже разжигали костры, подтаскивали к ним ничего не понимающих людей.
Хан Оюз крикнул что-то своим воинам. Хазары спрыгнули с лошадей и потащили к кострам одеяла и тонкие шерстяные ковры. Бесцеремонно тормоша людей, воины почти насильно заворачивали их в тёплую ткань.
Хан Оюз махнул рукой в нашу сторону и снова что-то крикнул. Хазары набросили на лошадь стопку одеял, притянули её ремнями к седлу. Всадник подскакал к берегу и нерешительно замер у края воды.
Его можно было понять — несколько минут назад на его глазах неведомая бурая жаба утащила под воду князя Всеволода. Да ещё дух земли шастал туда-сюда по реке, вылавливая оставшихся перекидышей.
Хан Оюз прикрикнул на всадника. А потом силой стащил его с лошади и сам запрыгнул в седло.
Не колеблясь, он направил коня в воду, пересёк реку и подъехал к нашему костру.
— Немой-хан! Здорово! Что тут творится?!
— Барджиль! — крикнул я хану. — Он заколдовал этих людей!
— Ты убил его? — понимающе спросил Оюз.
И тут я вспомнил, что Барджиль — родной брат хана Оюза.
Ох, бля! Только кровной мести мне сейчас и не хватало!
Но отпираться я не стал и кивнул:
— Да, убил.
— Туда ему и дорога, дураку!
Хан Оюз махнул рукой.
— Помоги, Немой-хан!
Он спрыгнул с лошади и протянул мне стопку одеял.
— Держи!
Мы отдали одеяла дружинникам.
Глядя на своего хана, хазары осмелели. Ещё несколько всадников переправились через реку и подвезли одеяла.
Теперь за людей можно было не бояться. Они уже приходили в себя, теснясь поближе к огню. Кое-кто бродил между кострами, разыскивая родных.