— А кто у нас тут в пятницу заседал? Агнесса Сергеевна? Здорово! Как у нее со здоровьем? Не жаловалась? Прекрасно, значит, и с памятью порядок. А сегодня где она у нас? Уехала к сестре в деревню? Какая досада. Зачем она мне? Хотел в ресторан пригласить, зачем же еще. А когда обещала быть? Только через два дня? Вы, конечно, передадите, чтобы она позвонила мне. Столик в «Астории» уже заказан. Вот мой телефончик. Надеюсь, она страстная женщина, как Эммануэль. Гуд-бай.
Я вышел. Постоял немного под моросью мокрого, липкого снега и побрел на остановку. Чертовщина, впустую потеряю два дня. Надо же было этой Эммануэли в деревню переться. Как специально. Но Лариса Андреевна… Да, вот это женщина. Пожалуй, можно даже и в офис еще разок скататься, только б взглянуть в ее славные глазки. Помню, как-то Филиппов притащил к себе на допрос одну красавицу, в прямом смысле этого слова, настоящую женщину без единого изъяна. Так все отделение переходило к нему в кабинет под разными предлогами. Даже Мухомор заглянул, якобы материал ему взять надо было. Правда, стоило ему на эту дамочку взглянуть, как он мигом забыл и про материал, и про то, что уже на пенсии. Так и ходил ходуном. А зачем вы к нам, а по какому делу, а нет ли претензий? Если есть, сейчас устраним. Да, ножки в лиловых лосинах — это вам не девушка с веслом, здесь можно и головы лишиться.
Я, правда, из-за Ларисы Андреевны голову терять не собираюсь, но повидать ее чрезвычайно желаю, что, пожалуй, сегодня и сделаю. Вот только звонить я ей не буду, а то сгинет красотка к чертовой матери.
Есть такая примета в последнее время — если товарищ Ларин звонит кому-то и назначает встречу, то в скором времени этого кого-то убивают гантелей по голове. Тьфу-ты, совсем заговорился. Пропадает бесследно этот кто-то. Так что лучше судьбу не искушать.
Добравшись наконец до отделения, я залез в свой кабинет и продолжил бумажное творчество. Чуть позже меня вырвали вместе со всеми на оперативное совещание в РУВД, где я и был в очередной раз обласкан с высокой трибуны. Прямо из РУВД я направился к одному своему приятелю-сокурснику, работавшему в больнице. Закончился мой рабочий день капитальной уборкой в кабинете, потому что именно сюда я и хотел пригласить главного бухгалтера. Смахнув с подоконника филипповские окурки «Беломора», стерев с сейфа, стола и радиоприемника пыль, я, лелея в душе очередной коварный план, направил свои стопы в офис «Эспаньолы».
Коварность моего плана заключалась в том, что бедная Лариса даже не подозревала о моих черных замыслах и сейчас, наверно, спокойно стояла перед зеркалом, собираясь «нах хауз». Я же, прибыв на место действия, в офис заходить не стал, а устроился прямо напротив его дверей, высматривая в проеме ее стройную фигурку. Будет очень обидно, если она задержится или выйдет не одна. Тогда придется сесть на хвост и ждать, пока третий лишний куда-нибудь не удалится.
Судя по моим часам, сейчас было самое время для окончания долгой трудовой смены. Первой офис покинула секретарша Ирочка, потом вышла еще пара человек, которых я не знал, и наконец передо мной во всей своей красе предстала Лариса Андреевна. На ней была надета короткая дубленка со светлым мехом, на голове был повязан элегантный белый шарфик, а ноги ее аж до самого пояса закрывали высоченные сапоги-ботфорты. В общем, будь на моем месте киллер, он бы только обрадовался, потому что в таком одеянии она представляла из себя отличнейшую мишень.
Я осторожно выглянул из-за дерева и незаметно пристроился за Ларисой. Выйдя на проспект, она подошла к обочине и кокетливо вскинула руку, ловя машину. Черт, с такими ногами она быстро тачку поймает, а значит времени терять нельзя. Я подкрался сзади и аккуратненько взял ее под руку. Аккуратно, но сильно, а то вдруг она каратистка, еще врежет с испугу?
Лариса Андреевна вздрогнула, но я постарался тут же развеять ее мрачные опасения:
— Нам случайно не по пути?
— Господи, это вы? У меня сердце в пятки ушло. Нельзя же так!
— Вообще-то, я не Господи, а на самом деле в душе я не такой страшный, как это может показаться с первого взгляда. Домой собрались?
— Да.
— А я вот по наивности хочу пригласить вас на чашечку чая.
— Я без Стаса никуда не пойду.
— Простите, а в одно такое место вы тоже со Стасом ходите? Не ломайтесь, посидим, поболтаем, анекдоты потравим. Спешить вам некуда, вы ведь не замужем.
Лариса Андреевна, завидев проезжающую мимо машину, как бы не обращая внимания на мои слова, стала усиленно голосовать. Нет, так точно не пойдет. Я что, Дон Жуан или озабоченный какой? У меня тоже рабочий день уже закончился, а я стою здесь как дурак и уламываю ее. Офицер милиции должен уговаривать какого-то бухгалтера съездить с ним на чашечку чая.
Так что, отпустив себе заранее все будущие грехи, я достал из кармана наручники, одно кольцо быстро защелкнул на запястье мадам, а второе — на своей правой руке. Ничего такая цепочка получилась.
Лариса Андреевна от неожиданности и негодования даже не успела набрать в легкие достаточно воздуха:
— Ах ты… а… Тыр-пыр!..
Я не дал ей развить мысль, а потащил за собой на остановку. Со стороны, надеюсь, мы вместе смотрелись просто замечательно.
Наконец у Ларисы Андреевны появились признаки человеческой речи, и она даже смогла задать вполне логичный вопрос:
— Мы что, на троллейбусе поедем?
— Ага.
— В наручниках?
— А по-моему, очень даже оригинально. Может, у нас любовь такая — не-разрыв-вода? Я вот по глазам вашим вижу, что вы в меня уже влюбились. Помните фильм американский с Ричардом Гиром? Там герой свою подружку пол-фильма в браслетах таскает. А нам-то всего три остановки проехать.
Лариса Андреевна как-то обреченно вздохнула и отвернулась.
Подошел троллейбус. Мы благополучно в него забрались и устроились в уголке, правда, Лариса все время брезгливо морщилась, когда кто-нибудь случайно задевал ее дубленку. Да, троллейбус — это вам не «Вольво». Но ничего не попишешь, мы не в Америке.
Вообще-то я совсем не хотел обижать Ларису. Во-первых, она симпатичная женщина, а во-вторых, она зарабатывает на жизнь своим трудом. А труд бухгалтера достаточно тяжел. Но она сама виновата. Надо быть законопослушной гражданкой.
В кабинете я освободил ее от оков, освободился сам и указал ей на стул. Когда она села, я воткнул вилку чайника в розетку и сам опустился на стул напротив.
Лариса насупившись смотрела на дверь.
— Что-нибудь не так? — поинтересовался я.
— Я буду жаловаться. Где ваш начальник?
— Не знаю, скорей всего, уже домой ушел. Но вы можете изложить свою жалобу в письменном виде.
Я достал лист и положил перед бухгалтером. Лариса кусала губы, но ручку не брала.
— Что вам от меня нужно?
— Ничего. Просто хочу попить с вами кофе, А вы что думали? Что я вас по поводу денег сюда притащил? Зачем мне это надо? Вы ведь не знаете, кто их украл.
— Да, но вы меня даже не спросили, хочу ли я пить с вами кофе.
— Действительно. Ай-яй-яй. Ладно, спишем это на мое дурное воспитание. Ну, а пока чайник не вскипел, давайте немножко поболтаем.
— Я уже все рассказала.
— Не сомневаюсь. Кстати, а вы не боитесь одна находиться в офисе, где столько дорогого барахла? Один ваш компьютер «лимона» на два тянет, не говоря уж о всяких там факсах, «ксероксах», рыбках и настольных лампах. А впрочем, я совсем забыл — у вас же есть охранник, некто Усольский. Вот он, наверно, и сторожит вас. Как, не жалуетесь?
Лариса Андреевна насторожилась.
— Я думаю, такой высокий оклад вы первому встречному не положите. Вы его как, на конкурсной основе выбирали?
— Это вы ведомость взяли?
— Ну конечно. Пришлось даже ваш стул сломать и свой нос разбить. Но это издержки производства. Просто вы сидели и никак не отворачивались. Да и Бог с ней с ней, с этой ведомостью, я ее уже давно выкинул.
Зашумел чайник. Я достал салфетку, расстелил ее на столе, извлек из ящика пару фарфоровых чашек, кофе и сахар. Обильно насыпав в свою чашку того и другого, я все это тщательно перемешал, залил кипятком и с довольным видом откинулся на стуле.
— Да, так вот, Усольский. Должен вас огорчить. Больше он вас охранять не сможет. Он, простите, умер. От воспаления легких, если не ошибаюсь. Еще в 90-м году.
Лариса Андреевна удивленно вскинула брови.
— Да-да, умер. А какой-то весельчак за него деньги получает. Интересно, он и подпись подделывает? Тогда тут мошенничеством попахивает. Есть чем заинтересоваться налоговой инспекции или ОБЭП. Так кто этот таинственный мошенник? Молчите? Что, неужели не знаете? Знаете, знаете. И я знаю.
Я нагнулся к Ларисе и тихонько прошептал.
— Господин Рэкет. — А потом выпрямился и во весь голос продолжил: — И чтобы наша беседа не носила односторонний характер, я, пожалуй, сейчас позвоню этому господину, слава Богу, в силу своего положения я знаю его телефон, и расскажу, что вот ко мне пришли представители славной конторы «Эспаньола» и жалуются на то, что их обложили данью и что они выплачивают бешеные деньги какому-то подставному Усольскому который давно умер. Ну, и естественно, фирма «Эспаньола» просит оградить ее от подобных безобразий, о чем даже написала заявление.
Лариса взяла свою чашку, быстренько приготовила себе кофе и отхлебнула маленький глоточек.
— Догадываетесь, что произойдет потом? Мне даже не надо будет звонить в ОБЭП и налоговую инспекцию. Потому что фирма «Эспаньола» перестанет существовать. Вместе со всем содержимым, а то есть с факсами, рыбками и телефонами. Газеты, надеюсь, читаете?
Я достал свой блокнот и начал листать его, якобы отыскивая нужный телефон. Бухгалтер открыла сумочку и достала оттуда пачку «Море». Щелкнув зажигалкой, она выдохнула клуб дыма и произнесла:
— Подождите. Я и в самом деле ничего не знаю. Я догадывалась, что это дань. Стас как-то принес мне паспорт этого Усольского и сказал, что надо платить ему за охрану. Сумму он назвал сам. Я еще удивилась — такой старый охранник. Потом до меня дошло, конечно.