— А город подумал, ученья идут… — Задумчиво процитировал шеф. Я моргнул. — Как ты себе представляешь атаку с воздуха на виду у всего честного народа?
— Ну дак… Вы ж сами сказали: ученья.
Алекс усмехнулся. Потом снисходительно похлопал меня по плечу.
— Ты ещё слишком молод, мон шер ами. И просто не понимаешь.
Всё я прекрасно понимаю. Алексу неинтересно стоять на берегу и смотреть, как вертолеты делают из кайдзю рыбный супчик.
Он хочет веселиться САМ.
Шкипер, похоже, из того же теста. Что-то их с шефом объединяет: схожий по накалу взгляд, стремительные движения, поехавшая крыша…
Не скажу, что я — образец благоразумия. Но когда дело касается военных действий, я всеми руками за эффективность.
Что толку палить из пушки по воробьям — чем мы занимаемся уже второй час кряду. Выпустили бы парочку торпед, и отправились домой, пиво пить.
Так нет же.
А ещё мне не давала покоя вот какая мысль: за каким чёртом мы притащили РПГ, если тут с боеприпасами и так всё путём? Что может гранатомёт такого, чего не может морская пушка?
Ответ напрашивался сам собой: РПГ обладает мобильностью. А это значит…
— Шеф, что вы задумали?
Алекс посмотрел на меня, хитро прищурившись, но промолчал.
— Вся эта пальба — отвлекающий манёвр, — сказал я. — Также как тот, кто послал кайдзю, хотел выманить нас на берег, вы хотите выманить его… Куда? — я оглядел бурлящую воду.
— Это пока ещё проба пера, — сказал Алекс. Спасибо, утешил… — Не зная, кто является противником, невозможно воевать.
— Разве мы не вычислили, что это — лорд Бэкон?
Если подумать, кроме него — некому. Вассертрум мёртв, Гоплит на нашей стороне… А больше из старичков никого не осталось.
— Да, но какими он располагает силами? Что он готов поставить на карту ради победы?
— А вы, шеф? Что готовы поставить ВЫ?
Он посмотрел на меня ещё раз, совершенно серьёзно.
— Всё.
Кивнув, я отошел от Алекса и уставился в небо. Глаза болели от ярких оранжевых вспышек, голова гудела от грохота. Смотреть на облака в таком состоянии — самое то. Успокаивает.
Внезапно палуба накренилась.
Полетев кувырком, я успел ухватиться за какой-то выступ, и сразу отыскал взглядом шефа. Тот был в порядке — цеплялся за бухту каната.
Палуба накренилась в другую сторону… Выровнялась.
И провалилась носом.
Я поехал по палубе, мёртвой хваткой вцепившись в железяку. Алекс держался рядом, глаза у него были бешеные от восторга.
— Что мы наделали, шеф? — я не сомневался, что кульбиты катера — следствие обстрела.
В этот момент раздался не похожий ни на что звук…
Он шел откуда-то из глубин, из-под воды, и создавал впечатление, словно там, на дне, завыли все утопленники, вместе взятые.
Я послал шефу вопросительный взгляд.
— Он всё-таки проснулся! — заорал тот, перекрывая вой, грохот и стон металлического корпуса судна. — Мы его разбудили!..
— Кого?
Водяного? Морского царя?
— Ктулху!
Палуба выровнялась. Стрельба прекратилась. Ветер стих.
Мы словно очутились в глазе тайфуна. Катер мирно застыл на воде…
— Это фольклор, шеф. Ктулху — литературный персонаж, — теперь можно было говорить обычным голосом, но в обрушившейся тишине казалось, что мы кричим. — Его не существует.
— Странно мне на тебя, Сашхен, — Алекс уже стоял, приводя в порядок одежду. — Ты допускаешь существование ведьм, оборотней, магов… Так почему упорно отрицаешь наличие древних гигантов, которые населяли Землю задолго до того, как первая обезьяна взяла в руки палку?
Я открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент к нам подбежал Гиллель.
— Вы целы? — но он уже и сам видел, так что сразу успокоился. — Отца Прохора чуть не смыло за борт, — поведал он полушепотом.
— А ты и рад бы, да не вышло, — чудо-отрок был мокр, плащ его куда-то делся, но лицо выражало неизбывное счастье.
— Это я тебя спас, забыл? — добродушно поддел Гиллель.
— Меня спасла исключительно вера, — наставительно изрёк святой отец. — В данном случае — в твою крепкую руку.
— Будем считать, что это «спасибо», — буркнул кладбищенский сторож.
— Где Семёныч? — спросил Алекс.
— Спустился в машинное, — ответил Гиллель. — Один из винтов приказал долго жить.
— То ли ещё будет, — довольно потёр руки отец Прохор. — Он же ещё не проснулся по-настоящему…
— Так вы всё это специально подстроили? — перебил я. — Отправиться за гигантским монстром на этой вот… мыльнице, — я демонстративно оглядел катер, с кормы до носа было метров десять. — И вообще: откуда вы о нём, — я кивнул за борт. — Узнали?
— Из источников, — отбрил святой отрок.
— Ещё древние японские мореплаватели описывали гиганта, иногда всплывающего со дна океана, — негромко сказал Гиллель. — Он ловил щупальцами всё, до чего мог дотянуться, питался этим, а затем вновь погружался на дно.
— Ну и что? — я пожал плечами. — Может, это какой-нибудь кальмар. В те времена всё было… Крупнее.
— Моряки рассказывали, когда Ика всплывал на поверхность, то мог посылать мысли на огромное расстояние. Сначала он посылал добрые мысли, и всё живое стремилось ему на встречу. А потом — злые. И были они настолько страшны, что люди и животные, не выдержав, гибли от кровоизлияния в мозг, — добавил сторож.
— Ментальный удар, — пояснил Алекс.
— Но такой мощности, что если Ктулху доберётся до берега… — продолжил Гиллель.
— То накроет весь город, — закончил отец Прохор.
— А мы, значит, его разбудили, — кивнул я, с изрядной долей скептицизма. — Ну что ж, нормально…
— Гоплит не даст людей в обиду, — подал голос шеф.
— И всё-таки, вертолёты были бы лучше, — прошипел я сквозь зубы, потому что палуба вновь качнулась и все ухватились, кто за что.
Чудо-отрок, например, ухватился за меня…
— Родной мой, да если б мы могли достать вертолёты, — усмехнулся Алекс. — К сожалению, нам их никто не даст. Даже у полковника Котова не хватит полномочий послать боевые вертолёты на расстрел… какого-то моллюска.
Моллюск под нами заворочался, вода вспенилась в последний раз, и мы начали подниматься — словно вдруг оказались на борту субмарины.
А ведь он нас даже не замечает, — подумал я, вставая на ноги. — Как собака не замечает блох… пока те не начнут кусаться.
Качка прекратилась.
Теперь мы испытывали плавное скольжение, как на качелях.
Подойдя к борту, я оглядел исполинскую гору плоти. Она простиралась вокруг катера метров на двадцать — даже гигантские кашалоты не бывают настолько большими.
И ещё: если следовать законам физики, такая крупная формация просто не могла существовать: её бы раздавило под водой и разорвало на поверхности — от перепада давления.
А вот поди ж ты.
— Семёныч! — неожиданно заорал Алекс. — Ну где ты там?
Шкипер показался в дверях рубки, махнул рукой и снова исчез.
— Сашхен, твой выход, — скомандовал Алекс.
— РПГ? — я уже и сам сообразил.
— Они, родимые, — счастливо улыбнулся шеф. — Где-то у него должна быть кнопка…
Надо отыскать нервный узел, — размышлял я на бегу. — Как у обычных головоногих: передний мозг, задний мозг… Или что-то в этом роде.
Шкипер уже вытащил на палубу два гранатомёта в чехлах, и теперь возился с ящиком, в котором лежали гранаты. Крышка на ящике не распахивалась, надо было потянуть за скобу и сместить её в пазах, но шкипер продолжал остервенело дёргать на себя.
— Надо подняться повыше, — сказал я, хватая сумки с РПГ. — С палубы стрелять низковато.
— Стрелять будем с крыши надстройки, — не глядя, сообщил шкипер. — Знать бы, куда…
Алекс уже ждал наверху. Рядом с ним стояли Гиллель и отец Прохор, а когда поднялись и мы с шкипером, стало совсем тесно.
Признаться, я не понимал, зачем здесь святые отцы. Кроме ехидных замечаний, ничего путного они пока не делали.
— Вижу глаз! — Алекс вытянул руку. — Вон то большое красное пятно…
И тут нас накрыло.
Нечто подобное в своё время пытался применить Софроний, но сейчас воздействие было в сто раз сильнее.
Чистая, не замутнённая никакими иными чувствами, ненависть.
Я повалился на колени, зажал уши руками и зажмурился.
Не помогло.
Казалось, кровь скоро закипит, и тогда я просто взорвусь, как зёрнышко поп-корна.
Мощность сигнала нарастала.
Теперь я понимал, что они имели в виду: если ЭТО подпустить к городу на расстояние поражения…
Наверняка, и сейчас там не сладко: гипертоники свалились с приступами, невротики схватились за бритвы.
Вся надежда на Гоплита. Только он способен хоть как-то компенсировать суггестивную атаку такой мощности.
Лицо было мокрым: из слёзных желез текла кровь, майка спереди тоже была красной: оказалось, я прокусил губу.
И вдруг стало легче. Воздействие никуда не делось — я чувствовал его, как давящий на макушку жернов. Но оно ослабло настолько, что я смог подняться.
Растянув над нами мыльную плёнку защитного поля, по бокам надстройки неподвижно стояли Гиллель и отец Прохор.
Вот зачем они здесь, — я устыдился давешнего своего раздражения.
Шеф предвидел, с чем нам придётся столкнуться и попросил святых отцов прикрыть нас…
Ай да Алекс. Ай да сукин сын.
Шеф стоял рядом — и тряс головой, как больная лошадь.
Шкипер тоже был на ногах. Изрыгая чёрные слова, он заряжал второй гранатомёт.
Взяв уже заряженный, я встал рядом и стал умащивать его на плече…
— У вас будет всего одна попытка, ребята, — тихо сказал Алекс. — Потом он поймёт, что здесь кто-то есть, и нам станет очень плохо.
— Не бренчи под руку, — откликнулся шкипер, поднял трубу на плечо и плавно надавил на спусковой крючок.
Выстрел с шипением ушел в цель, оставив светящуюся полосу.
— Попал? — спросил шеф.