— И правда, сэр Фрэнсис, будьте паинькой, — подключился Алекс. — Не создавайте нам новых проблем.
— И что же вы намерены делать, — Бэкон спесиво огляделся. — Арестовать меня?
Котов сделал шаг вперёд.
— Думаю, будет достаточно вашего слова, — успокоил всех Алекс. — Просто пообещайте не покидать пределы Санкт-Петербурга, пока мы не разберёмся, кто в чём виноват.
Бэкон заметно расслабился.
— На это я могу согласиться, — он кивнул, брыли опять затряслись. — ПОД ДАВЛЕНИЕМ.
Смешно, но я почему-то всё время представляла его в парике… Таком, знаете? Как молодой барашек. С кудряшками.
— Тогда не смею больше задерживать, — Алекс гостеприимно указал на дверь. — Сообщите, где вас искать, если что.
Бэкон потопал на выход, а Алекс перевёл взгляд на меня…
— А вам, Звезда моя, нужно измыслить легенду для вашей матушки. Надо же как-то обосновать то, что вы отсутствовали всю ночь.
У меня всё опустилось.
Ави. А ведь мне и в голову не пришло, что она будет волноваться. Я же была с крёстной — для меня этого было достаточно. А вот для неё…
— Я поговорю с Авророй Францевной и всё ей объясню, — вызвалась Мириам.
А вот это сюрприз. Если за меня впряжется Мириам, Ави сразу оттает. А я к ней вечером подлижусь. Кино там, ужин…
Вообще-то я люблю, когда мы с Ави тусуемся вместе. Она милая, и я её люблю.
И сейчас мне очень стыдно.
— Ну что, пошли, тёть Мириам?
Подхватив новую сумку, я кое-как взгромоздилась на коблы — ноги гудели, как бешеные, — и поскакала к двери.
Мириам шла следом.
Но как только мы вышли за дверь, очень больно схватила меня за руку.
— Не так быстро, дорогуша. Сначала ты кое-что для меня сделаешь.
Глава 10
Анну я не догнал.
С одной стороны, я был этому даже рад: избавился от соблазна тут же затащить её в свою спальню и устроить «допрос» с пристрастием.
С другой — это ни в какие ворота не лезло. Уволочь Машу без ведома мачехи, прошляться где-то с ней всю ночь, поставив всех на уши, а потом преспокойно исчезнуть… Это в её духе, не отрицаю. Но и спускать такое поведение не намерен.
Найду — отшлёпаю, честное слово. А впрочем, ей это наверняка понравится: Аннушка любит пожёстче.
Поднявшись в спальню в одиночестве, растерянно огляделся.
Взгляд выхватывал следы её кратковременного присутствия: шелковый чулок на покрывале, прозрачный и тонкий, словно сгусток тумана; окурок со следами помады в пепельнице, почти пустой флакон духов.
Взяв его в руки, я ощутил холодную твёрдость стекла, и подумал: точно такое же наощупь и её сердце.
Автоматически нажал на поршень, в воздухе запахло терпко и горько, от неожиданности я чихнул.
Случайно взглянул вниз, и на ковре, возле кровати, увидел…
И тут в кармане зазвонил телефон.
Диспетчер.
Горло сжалось от дурного предчувствия: на обычные вызовы я давно не выезжаю, хватает охотников.
Если Диспетчер звонит мне…
— Слушаю.
— Хай бро, как сам? Совсем забыл старого дядюшку Диса, не звонишь, не пишешь…
— Ближе к делу.
Всё плохо. Если у обычно немногословного Диспетчера открылось недержание речи, значит, он напуган до икоты. И ему просто требуется время, чтобы собраться с духом и сформулировать проблему.
— Ой, ну что ты такой токсичный, Сашхен? Я к тебе всей душой: заходи, пивка попьём, девок полапаем, а ты сразу о грустном.
— Просто скажи адрес, Дис. Ты меня понял?
— Улица Руставели, рядом со сквером Чингиза Айтматова, новая высотка, — с облегчением и благодарностью выдохнул Диспетчер.
— Молодец. А теперь…
— Там полный капец, Сашхен, звезда в шоке, новый Апокалипсис сегодня, люблю запах напалма по утрам…
— Что с собой брать? — рявкнул я, стараясь прервать поток сознания из трубки.
Он не может сказать, какого рода Тварь там обнаружили. Но по характеру снаряжения можно экстраполировать…
— Всё, — выдохнул Диспетчер. — Бери всё, что есть.
И отключился.
Секунду я смотрел на осиротевший экран, затем бросил трубу обратно в карман и выбежал из комнаты.
Хорошо, что я со вчера так и не переоделся.
Хам стоял на приколе рядом с клубом, в нём было всё необходимое: колья, серебряные и простые, ясеневые. Канистра святой воды, несколько мешков с солью, гранаты с нитратом серебра, обычные разрывные, кумулятивные, огнемёт…
АК с десятком рожков, безотказный, способный стрелять даже в канализации, по самые брови в дерьме, ассегай — для бесшумной охоты, сеть серебряная, сеть простая, дюралевая, с электропроводкой…
Ссыпаясь по лестнице, я мысленно перебирал содержимое багажника — на всякий пожарный, чтобы ничего не забыть.
…Да, ещё пара водяных пистолетов — спасибо Маше, это её инициатива.
Вспомнив о подопечной, я ощутил укол совести.
Позвать бы её с собой — то-то радости! Но нельзя.
У Маши сейчас Серьёзный Разговор с матушкой, по поводу долгого отсутствия, новой стрижки, прогула школы… Словом, у неё сейчас и своих забот по самое не балуйся.
В клубный зал я соваться не стал — старички засели в центре, сдвинув несколько столиков, разложили древние мануалы по уничтожению нечисти — некоторые из них реально были написаны от руки, с рисованными иллюстрациями… И изучали предполагаемого противника.
Несколько драгоценных минут ушло на то, чтобы махнуть шефу, подождать, пока тот подойдёт, коротко обрисовать ему ситуацию и сказать, что машину я забираю.
Наша стоянка была с задней стороны, у чёрного входа. Тут были служебная «Нива» Котова, громадный эскалэйд отца Прохора — Гиллели, как обычно, приехали на такси… Дальше стояли мини-купер Анны, жук Амальтеи, моя «Ямаха» для личных поездок…
Взгляд вернулся к авто Анны.
Во-первых, почему я не догадался проверить сразу: стоит её машина, или нет?
Во-вторых: раз авто здесь, значит, и Анна где-то поблизости. Она терпеть не может такси, а ходить пешком в такой обуви, как у неё — попросту нереально.
Шаги мои замедлились. Если она всё ещё здесь… То есть, где-то поблизости…
Чёрт. Некогда. Потом, потом.
Шагнув к Хаму, я заметил, что рядом кто-то есть.
Смотреть пришлось против солнца, но всё равно я его узнал. Права Маша: такого плащика больше ни у кого нету…
— На работу или по бабам?
Он специально встал против солнца, — подумал я. — Точнее, он это сделал не думая, инстинктивно. Просто занял самую выгодную позицию: спину прикрывает бронированный бок Хама, сам он находится в тени, а тот, кто приближается, будет плохо видеть…
— Первое, — открыв дверь, я вспрыгнул на высокое сиденье.
Дверь с пассажирской стороны тоже хлопнула.
— Семёныч, ты чего? — я удивился. Нет, я далёк от мысли, что ему неизвестен род нашей деятельности. Но… ЗАЧЕМ?
— Давно я в Питере не бывал, — ответил тот и улыбнулся. — Хотелось бы оглядеться. Ты не против?
— Да пожалуйста, — я завёл двигатель.
— Чтоб ты знал: если б ты не согласился, я бы всё равно с тобой поехал.
— Кто б сомневался, — опять он меня разозлил.
И не разозлил даже, а так…
Когда ковыряешь пинцетом в ране, чтобы пулю достать. И больно зверски, и всё равно понимаешь: ковырять придётся.
Выехав на проспект, я дал по газам. Дело к вечеру, скоро пробки начнутся. Хорошо, конечно, что Котов нам с Алексом разрешение на мигалку выправил, и пропуск на все случаи жизни.
Но когда стадо стоит плотно, бампер в бампер, мигай — не мигай, всё равно не проедешь.
Отвлёкшись, я потыкал в навигатор — сколько до неё ехать, до этой улицы Руставели?
— Маршрут построен, — сказал навигатор нежным голосом. — До нужного Вам адреса сорок четыре минуты пути.
— Твою дивизию.
— А я думал, вы сторонники ночных экскурсий, — подал голос Семёныч.
— Покой нам только снится.
Он не отреагировал — смотрел в окно. Так смотрит праздный турист, который видит город в первый раз, и всё ему ново, всё интересно.
— Давно не был? — спросил я минут через десять.
Он так и остался в своём плаще, под которым проглядывал старенький тельник с спущенными петлями и брезентовые штаны, заправленные в кирзовые, с обрезанными голенищами, сапоги.
— Лет сорок, — откликнулся он. — Да и вообще, я Москву предпочитаю.
— Что так?
— Меньше сырости.
— Я думал, ты воду любишь.
— Вода и сырость — две большие разницы.
Разговор вновь оборвался. Ну не знал я, о чём с ним говорить. С одной стороны — пиетет. С другой, за последние годы я как-то уже привык к легендарным личностям, притерпелся.
Михал Афанасьич, один, чего стоит.
Мы к нему в гости ездили: живёт себе на Урале, в тайге. Дом у него хороший, с удобствами. Медведь ручной. И ульи.
Я тогда столько о пчёлах узнал, не представлял даже, насколько они интересные. А впрочем, это смотря, кто рассказывает.
В детстве, когда я его «записки доктора» читал, находил у себя все описываемые болезни. Вплоть до сифилиса — такова сила убеждения.
— Сашхен, — вдруг сказал Семёныч.
— Что?
— Смешное имя. Бабское. Шерочка с Машерочкой.
Он не пристёгнут, — как-то отстранённо думал я. — Если я сейчас дам по тормозам, воткнётся в торпеду, как миленький. А в Хаме она высокая, угловатая… Хана переносице.
— Это не я придумал. Алекс так меня назвал, вот и приклеилось.
— Он может, — покладисто согласился Семёныч. — Язык у нашего Алекса — что золотое помело.
Я рассмеялся. Тут он точно подметил: шеф как что ляпнет, так оно и остаётся. В веках.
Наконец навигатор вывел нас на улицу Руставели. Как это там: щедрость — слава государей, и владетелей основа…
Дома здесь были сплошь новые, стандартной постройки: девять этажей, на первом магазины, крыша плоская, с антеннами. Хотя кому сейчас эти антенны сдались — чёрт знает. Всё ж через интернет.