— С фига ли?
— У тебя нет оружия. И ты не знаешь, что делать.
Это его срезало.
Главное, говорить уверенно, и всё будет норм.
— Ладно. Я подожду.
— Чудненько. Пошли, Рамзес.
В груди тикала бомба. Я всё время думала: почему Тварь не выходит? Ведь алкаш сбежал, она должна броситься за ним… Но почему-то не бросается.
— Стой.
Это Генька сказал.
— Чего ещё?
— Фонарик возьми.
— Спасибо.
Я видела в темноте. И Рамзес видел. Но фонарик всё равно был полезен. Как учил Алекс, я взяла Бараша в левую руку, крепко обхватив её правой. Фонарик зажала в зубах, направив его в ту же сторону, куда смотрел прицел.
Твари света не выносят. Фонарик её ослепит, это даст нам с Рамзесом пару лишних секунд.
Я вошла первой, сразу встала к стене, давая место Рамзесу, прикрывая его, круглое пятно света металось по замусоренному полу, по ржавому запорожцу, он стоял на кирпичах, без колёс, потом упёрся в дальнюю стенку, которая вся была в потёках крови, как в ужастике, а под стеной…
Вот почему она не побежала за алкашом.
Тот был не один — стоило догадаться. Они забрались сюда, чтобы без помех раздавить поллитру, а тут — она. Тварь. Устроила себе лёжку: темно, тихо и мухи не кусают.
Когда круглый пятак света выхватил её из тьмы, Тварь подняла голову и посмотрела на меня.
Из пасти её капала тягучая кровавая слюна, она только что вырвала второму алкашу горло, пустьземляемубудетпухом.
Мордой она походила на гиену, только ростом с тот самый запорожец, от света она потеряла ориентацию, и тогда я присела на корточки и принялась стрелять.
Пистолет я держала крепко, и отдачи почти не чувствовала, просто после каждого выстрела кто-то толкал меня в руку, приподнимая её вверх, но я возвращала прицел на место и стреляла в эту мерзкую слюнявую харю, и я точно попала — у неё словно разверзся третий глаз промеж ушей, но Тварь почему-то не падала, её просто вжимало в заднюю стенку, и лапы дёргались судорожно, когтя неподвижное тело, а хвост дёргался и хлестал по бокам…
Как только прозвучал шестой выстрел, Рамзес прыгнул.
Могучие лапы толкнули Тварь в бок, челюсти сомкнулись на шее и перекусили её пополам. Хруст, который я услышала, был самым мерзким, и одновременно самым приятным звуком на свете.
— Охренеть не встать!
Генька стоял рядом и глазел на Тварь.
— ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ? — заорала я так, что он аж присел.
Тварь может быть ещё жива.
Обычному человеку нельзя находиться рядом: даже раненная, она начнёт сосать из него энергию. ОСОБЕННО раненная — в попытке восстановиться.
— Я хотел помочь…
Фонарик я давно выплюнула, и теперь он валялся на полу, и по закону подлости, луч его упирался в тело алкаша и упавшей на него Твари…
Рамзес отошел в сторону, но стоял поблизости на случай, если Тварь дёрнется.
Подойдя к Геньке, я с силой толкнула его в грудь.
— Убирайся! Тебе здесь не место! А ну пошел вон!..
Я ТАК ИСПУГАЛАСЬ.
Не за себя. За Геньку.
Он увидел свою первую Тварь, и теперь его будут мучать кошмары.
Меня мучали.
Когда я увидела СВОЮ первую Тварь — на чердаке заброшки, куда я забралась с чисто исследовательскими целями, честно-честно… Я не спала неделю. Хорошо, писаться в кровать не начала.
Кошмары прошли после того, как я её убила.
Стащила у Сашхена связку колов, канистру со святой водой — ею бесперебойно снабжал Прохор, святая вода у него — крепче серной кислоты, правда-правда.
Хорошая Тварь — мёртвая Тварь, так я считаю. Никогда не могу успокоиться, пока не увижу, как её размазывает тонким слоем…
От моих воплей Генька совсем растерялся. Зрачки у него были огромные, как колодцы, совсем без радужки, он открывал и закрывал рот, словно хотел что-то сказать, и никак не мог: заикание напало.
Выручил Рамзес.
Вразвалочку подошел к Геньке, осторожно, наклонив голову, подтолкнул к выходу и парень подчинился. Опустил руку, зарылся пальцами в тёплую собачью шерсть… Всегда помогает. По себе знаю.
Когда они вышли, я устало опустилась на корточки и прижала руки к лицу. Щеку обдало холодом: я и забыла, что держу пистолет.
Как же я за него испугалась… Ну почему он не послушал меня, не остался за дверью, не пошел домой?
И тут я похолодела. Брякнулась на попу и раззявила варежку.
Так вот что он делал.
Сашхен пытался меня ЗАЩИТИТЬ.
Когда он орал на меня, как потерпевший, когда грубил и не хотел брать с собой на охоту… Он за меня БОЯЛСЯ.
Это был настоящий инсайт.
Если Сашхен всякий раз испытывает те же чувства, которые испытала сейчас Я…
А Генька? Ему-то каково, а?
Увидеть самый страшный ужас в своей жизни, а потом на тебя ещё и орут, словно ты в этом и виноват…
Собрав себя в кучку, я поднялась на ноги и бросилась к двери в гараж. Остановилась, посветила на тварь… Сдохла, точняк. Рамзес бы ни за что не ушел с поста, будь она жива.
Да и я больше ничего «такого» не чувствовала. Эманации боли, страдания, тьмы и беспросветности постепенно рассеивались, уходили в землю.
Достав телефон, я отстучала сообщение полковнику Котову. Адрес, количество трупов — включая Тварь. И количество охотников: двое. Я и Рамзес.
О Геньке я решила пока не говорить. Знаю я их: затащат к себе в контору и промоют мозги… Он потом неделю цветные мультики наяву смотреть будет.
Думаете, лучше пускай мультики смотрит, чем в кровать писается? А вот и нет. Каждый человек имеет право знать, что он видел. А писаться или нет — от него самого зависит.
Домой шли молча.
Генька был тихий, ни о чём не спрашивал, и когда дошли до его парадного, потрепал по ушам Рамзеса, и не бросив на меня ни единого взгляда, ушел.
А перед нашей калиткой меня ждал Сашхен.
Глава 14
— Акция устрашения, — сказал Алекс.
— Ты знаешь, кто автор? — полковник Котов подобрался — как охотничий пёс, почуявший добычу.
— Это нам и предстоит выяснить, — пожал плечами шеф.
— Подожди, Сергеич, давай уточним, — Котов отхлебнул обжигающего чёрного чая из исполинских размеров кружки. — Город наводнили Твари. Гораздо больше и сильнее обычных умертвий — одни кайдзю чего стоят, — полковник бросил взгляд на нас с Семёнычем, и мы синхронно кивнули.
— А ещё они пьют энергию из людей, — добавил я.
— Как стригои, — добавил отец Прохор.
— Ни один стригой не может выпить человека НАСТОЛЬКО быстро и качественно, как это делают Твари, — вставил свои пять копеек Чародей.
Все посмотрели на него.
Не скажу, что мы были рады его присутствию в клубе. Впрочем, как и он сам.
Но выбор стоял простой: либо тащить всю честную компанию к нему в анатомичку — и нюхать там формалин. Либо устроить общую сходку в «Покойся с Миром», с водкой и закусью.
Словно бы намеренно собираясь испортить аппетит, Чародей притащил в клуб ту самую отрубленную лапу…
Да, я прекрасно помню, что гипотеза искусственного происхождения Тварей возникла ещё на крыше, где мы вели бой с новыми, совершенно непохожими ни на что, Тварями. Но я всё равно сомневался. Просто никак не мог привыкнуть, что Тварей можно просто сделать.
Как роботов на конвейере.
Эта версия пугала до фиолетовых ёжиков: я с содроганием представлял, что будет, если кто-то наладит БЕСПЕРЕБОЙНУЮ поставку Тварей.
— Надо предупредить охотников, — высказался Котов.
— Уже сделано, — кивнул Алекс. — Диспетчер в курсе, а значит, в курсе и остальные.
— Я не допущу, чтобы ребята несли потери… — не унимался полковник.
— Я предупредил, что лучше всего их берёт обыкновенное железо, — перебил я. — Диспетчер уже наладил раздачу личному составу мачете на длинных ручках.
— Ладно, какое-то время мы продержимся, — кивнул Котов. — Но что будет, если их станет больше?
— Их ОБЯЗАТЕЛЬНО станет больше, — с деланным равнодушием ответил шеф. — В самое ближайшее время.
— Он привязывает Тварей к определённому месту с помощью крови, — задумчиво проговорил святой отрок. — Как на вашей крыше, например.
— Обычные Твари никогда не появляются днём, — напомнил я. — Они боятся солнца, и даже ночью предпочитают тёмные подвалы и чердаки.
— С помощью крови он и ломает их базовые инстинкты, — возразил отец Прохор. — Но её должно быть столько, чтобы Твари не удержались. И полезли даже на солнце.
Я вспомнил крышу и лестницу той многоэтажки. Она была залита кровью вся — словно дорога, по которой Твари должны были спуститься вниз и выйти на улицы.
— Подождите, — остановил рассуждения Семёныч. — Если мы согласились с тем, что Твари имеют искусственное происхождение, какие, к свиням собачьим, инстинкты?
— Назовите это Программой, — пожал плечами Чародей. — Суть от этого не изменится.
— Гомункулус, — неожиданно сказал Гоплит.
До сих пор он сидел молча, попивая своё горячее молоко, и я о нём забыл. И не я один, судя по реакции остальных.
Алекс, Котов, Чародей, даже отец Прохор — все обернулись к старому ящеру так, словно впервые его увидели.
А может, так и было. Может, он воспользовался умением исчезать с «радаров»…
— Поясните, милейший, что вы имеете в виду, — попросил Алекс.
Шеф зол, как чёрт, — подумал я. — И поэтому становится чересчур ироничен — что не может не ранить других.
Нельзя на него обижаться.
Мы все злы. Злы, растеряны и напуганы — потому что впервые в жизни не знаем, что делать.
Я вспомнил, как всё было просто… да хоть лет пять-шесть назад, когда мы с шефом только познакомились, и ловили колдуна-некроманта. Я тогда был совсем ещё зелёный лопух, и только ушами хлопал — поэтому Лавей и смог меня подловить.
Но зато рядом были Алекс, отец Прохор и Гиллель — которые уже прошли огонь и воду и железную мясорубку, и действовали непогрешимо в любых обстоятельствах.