Ах да. Мы же Рамзеса купаем, а я об чём?
Сначала смыть всю грязь. Затем набрать полную ванну воды и включить гидромассаж, чтобы собаченька понежилась. Ну и что, что на пол пролилось, я потом всё уберу… Тряпок вот найду и уберу. Много тряпок. Лучше всего — простыней.
Потом, когда Рамзес всласть отмок, мы его намылили. Два раза — всю новую подарочную бутылку извели. Затем — снова душ.
А-а-а! Зачем же так отряхиваться!..
Ну вот, теперь мы с Сашхеном такие же мокрые, как и пёс, хоть вместе душ принимай.
От этой мысли у меня в животе что-то затрепыхалось, а во рту сделалось сухо, и я постаралась успокоиться.
Скрывая смущение, сорвала с вешалки любимый махровый халат Ави и завернула в него Рамзеса, чтобы просушить.
Всё это время мы болтали о разных пустяках. О том, что учёба в школе — это скука смертная, что Аннушка всё-таки довольно милая, хотя и стерва порядочная, о том, что Тварей всё-таки лучше мочить издалека: вони куда меньше.
— Кстати об Аннушке, — сказал Сашхен. Рамзес недовольно фыркнул. Я уже говорила: он её терпеть не мог. — Где вы с ней всё-таки были сегодня ночью?
Вас когда-нибудь макали в ледяную прорубь? Вот так вот: хватали за пятку, переворачивали вниз головой, и ме-е-едленно погружали в холодную воду с кусочками льда?
Как-то сразу, в один момент, я поняла: никакие это не извинения. Нафиг ему не сдались ни я, ни Рамзес, он и помочь согласился, и Ави из дому выманил с одной-единственной целью: узнать, где мы были сегодня ночью.
А на меня ему плевать, как и на мои чувства.
— Ну и козёл же ты, Сашхен, — сказала я, как только язык отлип от нёба и я смогла вздохнуть.
— В смысле?.. — он ещё и делает вид, что не понимает!
— Иезуит коварный.
— Да в чём дело-то?..
— В тебе, вот в чём! Какого чёрта ты устроил весь этот цирк, вместо того, чтобы просто спросить?
— А ты бы ответила?
Орали мы, как потерпевшие: я как раз включила фен Ави, чтобы посушить Рамзеса… И выключать не собиралась.
— Нет!
— Почему?..
— Потому что это не твоё дело!
— Маша, ты не понимаешь…
— Ой, ну конечно. Я же маленькая, я НИКОГДА ничего не понимаю. Во всё меня надо носом тыкать.
— Я вовсе не это хотел сказать…
— ПЕРЕСТАНЬ НА МЕНЯ ОРАТЬ!
И тут Рамзес не выдержал. Он вообще не выносит ругани, склок, или когда кто-то злится почём зря. А сейчас бедняга оказался меж двух огней, и мы орали друг на друга через его спину, да ещё и фен этот этот дурацкий. Воет, как пылесос…
Вырвавшись из моих рук, он толкнул Сашхена плечом и оставляя мокрые следы, выбежал из ванны.
Прогрохотал по ступенькам, затем хлопнула входная дверь…
А через минуту в ванную зашла Ави.
— Маша! — я забыла выключить фен. Так и сидела на полу, держа его в одной руке, а в другой — лучшую расчёску Ави, которая с вращающейся насадкой для выпрямления волос. — Что тут происходит?.. — ей тоже пришлось орать. Из-за фена. Наверное.
Сашхен тут же вскочил на ноги и схватил рубашку.
— Аврора Францевна, это не то, что вы думаете… — рубашка всё-таки промокла, на неё удачно отряхнулся Рамзес. Сашхен пытался её натянуть, но шелк от воды отяжелел и только лип к коже.
— А что я должна думать? — Ави хладнокровно подняла одну бровь, автоматически нашаривая в кармане сигареты.
— Просто мы купали Рамзеса, и… — я попыталась исправить положение.
— В МОЕЙ ВАННЕ? — выпустив клуб дыма, Ави оглядела оккупированные территории. Полный разгром. Лужи, клочья шерсти, подсохшая мыльная пена…
— Я всё уберу, честно-честно.
— Я тебе помогу, — вставил Сашхен.
— Нет уж, увольте, — отрезала Ави. — Ты Маша, совершенно не умеешь наводить порядок, — я покаянно потупилась. — А вам, молодой человек, совершенно НЕЧЕГО делать в моей ванной.
— Прости, мам. Просто я обещала Рамзесу…
— Вон отсюда. Оба, — втянув щеки, она в одну затяжку скурила сигарету и не глядя затушила её в раковине. Чего ВООБЩЕ никогда не делала, у Ави пунктик в плане чистоты.
Я, понурившись, потопала на выход, Сашхен задержался.
Ну и пусть. Пусть что хочет, то и говорит, ябеда несчастная.
Как была, в мокрой майке и джинсах, я спустилась вниз, вышла за дверь и села на крыльцо.
Иногда я даже жалею, что не курю. Сколько раз видела: Ави приходит в растрёпанных чувствах, а потом закуривает… И успокаивается. К концу третьей-четвёртой сигареты.
Но я так не смогу. Не выношу этот запах — с детства, сколько себя помню… Он напоминает о пепелище.
Ави я его прощаю, у неё много других достоинств. Но сама в жизни курить не стану — да и на охоте это лишнее. У Тварей довольно тонкий нюх.
Сев на крыльцо, я обхватила себя руками — прохладно всё-таки в мокрой майке. Но возвращаться в дом не стала, пускай без меня сплетничают.
Хотя… Это ведь и вправду может оказаться важным. Ну, то, где мы были с Аннушкой. Точнее, то, что мы там делали… Может, и правда надо ему рассказать?
Ладно, так уж и быть. Дождусь, когда он выйдет, соберусь с духом, и обязательно скажу.
На крыльцо вышел Сашхен.
Постоял рядом со мной — я тщательно делала вид, что его здесь нет — затем сказал:
— Маша. Ты ДОЛЖНА мне рассказать, где была ночью.
Тон у него был такой… Как у Истерички, училки нашей. Вот-вот к директору поведёт.
— Да ну?
— Маша, это важно. На самом деле, ты даже не представляешь, о каких важных вещах идёт речь.
— Значит, я дурочка, да? Ничего не вижу, ничего не понимаю…
— МАША! Не время сейчас спорить. Всё очень серьёзно, и ты ОБЯЗАНА мне рассказать, что вы делали с Анной!
— Ах, ОБЯЗАНА?.. Ну конечно, как же иначе. Когда речь о твоей любимой Аннушке, всё остальное не важно. Только она…
— ОНА здесь вообще ни при чём! — разозлился. Глаза не серебряные, как зеркало, а… Чёрные. Зрачки во всю радужку.
— А раз ни при чём — значит, и знать тебе ничего не надо. И вообще: то, чем мы занимаемся с КРЁСТНОЙ — не твоё дело. Вот так вот. В жизни ничего тебе не скажу.
— Ах, так?.. — он навис надо мной, как ангел мщения над описавшимся ребёнком. Только я уже не ребёнок. И потому ответила как можно более НАГЛЫМ взглядом.
— Ну что? Побьёшь меня?
И тут на крыльцо вышла Ави.
Сашхен выдохнул, скомкал в кулаке рубашку — он так её и не надел — и пошел к калитке. Полетел — только мы его и видели.
Ремингтон в чехле остался лежать на крыльце…
Ави его подняла, и держа обеими руками, словно кастрюлю с горячей водой, осторожно перенесла на качелю.
— Это Сашхен забыл, — на всякий случай сказала я.
Ави села рядом и обняв, набросила полу кофты мне на плечи. Сразу стало тепло. И как-то уютно что-ли. Спокойно.
— Я знаю. Ружьё он принёс ДЛЯ ТЕБЯ, — сказала она мягко.
— Что?.. — голос дал петуха.
— Эх, Маша, — она поцеловала меня в висок. — Милая моя девочка. Думаешь, я ничего не знаю?
— Это ты о чём? — осторожность никогда не повредит, верно я говорю?
— О Тварях. Об охоте. О твоём Даре.
Язык снова прилип к нёбу. Ну и денёк сегодня…
Вот если меня спросят, что выбрать: охоту на Тварей, или ссору с Сашхеном и разговор с мамочкой, я выберу… Ну в общем, вы поняли.
— Что? — голос сделался писклявым, и каким-то ненастоящим. — Да я… Да ты…
— На твоём месте я бы всё-таки рассказала, чем вы с Аннушкой занимались прошлой ночью.
Я подавилась. Нет, это уже ни в какие…
— Сашхен — предатель.
Она посмотрела на меня с лёгкой усмешкой. Вздохнула — в воздухе запахло сигаретами, от Ави ВСЕГДА пахнет сигаретами.
— Ты думаешь, это он мне про тебя рассказал?
— А кто ещё?
— А тебе не приходило в голову, дорогая дочь, что я не слепая тетеря, как ты обо мне думаешь?
— И вовсе я…
Но Ави уже завелась.
— У меня, между прочим, две докторские по ядерной физике, а ты решила, что я не замечаю, как ты в окно лазаешь?
Наконец-то получилось выдохнуть.
— Так ты всё знаешь.
— Всегда знала, — Ави пожала плечами и прижалась ко мне тесней. Я положила голову ей на плечо. — И уж поверь, радости мне это не доставляет. Да я в перманентном шоке от тревоги за тебя, родная моя. Хорошо, Рамзес держит меня в курсе, и…
— ОН С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЕТ?
На меня посмотрели с предубеждением.
— А почему это он не должен со мной разговаривать? Мы вообще-то, друзья, и часто беседуем…
— О чём?
— Обо всём, — Ави пожала одним плечом. — За жизнь, в-основном. У него огромный житейский опыт. О природе окружающего нас мира.
— О.
— О тебе.
— Ого.
— И Терентий с нами часто сидит, — тут я ВООБЩЕ икнула. — Он любит абрикосовый сок, ты знала?
— Нет… Знаешь, мам?
— Да, дочка?
— Мне очень стыдно, мам. Нет, правда. Я думала, что шифруясь…
— ПЫТАЯСЬ шифроваться. Довольно неуклюже. Уж извини за прямоту.
— Ну да… Я думала, что защищаю тебя.
Ави вздохнула.
— Многия знания — многия печали. Ты представляешь, как я боюсь, когда ты идёшь на охоту?
— Не бойся, мам. Я в этом хороша, правда. Меня и Алекс учил, и Гоплит…
— Попробовали бы они не учить, — Ави совсем по-девчоночьи фыркнула. — Я бы им все головы пооторвала.
— Так это ТЫ?..
— Ну, они и сами всё понимают. Но я настояла на ВЫСШЕМ образовании. Вооружен — значит, предупреждён, так ведь?
— Ты хотела сказать, ПРЕДУПРЕЖДЕН — значит, вооружен.
— ЧТО ХОТЕЛА, девочка моя, то и сказала, — тон её чуть охладился. — Я не дура, уж это ты должна понимать.
— Прости, мам.
— Но школу прогуливать всё равно нехорошо.
— Да, мам. Я больше не буду.
— Используешь против меня упреждающую психологию?
— Да, мам. Прости ещё раз. Пойдём ужинать?
— Может, сначала сходишь в РиП и расскажешь, что вы делали с крёстной?
— Ой, ну ма-а-ам… Я не хочу сейчас видеться с Сашхеном. И вообще: я обещала…