й скальпель.
О том, что я там видел, я старался не думать. Все эти вольеры…
Когда я вновь подошел к Аспиду, тот уже начал понемногу шевелиться: сучил ногами, рыл, вырывая пучки травы, пальцами землю, пытался встать.
Я не дал ему такой возможности.
Присел рядом, показал скальпель — я хотел увидеть панику в его глазах, а потом перерезал горло.
И подставил под струю кювету.
Когда она наполнилась, я окончательно отделил голову Аспида от тела и забросил её далеко в сельву.
Вряд ли он сможет регенерировать после декапутации…
Потом я отошел подальше, встал на ровное место и вылил кровь из кюветы себе на голову.
Аспид говорил: надо чётко представлять, куда хочешь попасть.
Лучше всего я представлял комнату допросов в Идлибе.
Но сейчас мне это никак не могло помочь, поэтому я сосредоточился на зале Клуба.
Я стал представлять стойку бара, с лебедиными шеями пивных кранов и шеренгами хрустально-прозрачных кружек. Антигону с её рыжей тугой гулей на макушке. Высокие модерновые стулья с другой стороны…
Не скажу, что я заметил САМ переход: просто вдруг понял, что уже не надо ничего представлять, потому что реальный клуб вокруг меня.
А в следующий миг раздался грохот выстрелов, меня пронзило то ли восемь, то ли девять пуль и я рухнул на пол.
Сознание помутилось, я стал проваливаться прямо в пол, в котором открылся глубокий колодец…
Я силился что-то сказать, предупредить, попросить, чтобы меня не отправляли обратно на остров, потому что я не Тварь, я человек…
Не знаю, сколько я провёл в отключке, но пришел в себя от ведра ледяной воды, выплеснутой прямо в лицо.
Вздохнул, закашлялся, сел, чтобы удобнее было отплёвываться… И увидел вокруг родные озабоченные лица.
— Ну вы, блин, даёте, — это я вместо приветствия.
— А что ты хотел, архангел мой? — Алекс протянул руку, помогая мне подняться. — Поставь себя на наше место: сидим, никому не мешаем, и вдруг… — он взмахнул руками.
— Посреди зала открывается портал и из него выходит… — продолжил отец Прохор.
— Тварь, — закончил Семёныч. — Вся в кровище, и глаза желтым горят.
— У нас было оружие и оно было заряжено, — пожал плечами сэр Фрэнсис. — Что нам ещё оставалось делать?
Я посмотрел на Алекса.
— Сбылась давняя ваша мечта, шеф. Всадить в меня весь барабан.
— Вообще-то я не стрелял, — Алекс ехидно усмехнулся и откинул полу пиджака, за которой была видна рукоятка его любимого револьвера — он так и остался в кобуре. — Но остальных предупредить не успел, уж извини.
— Реакция есть — дети будут, — изрёк чудо-отрок бородатую шутку.
Обстановка разрядилась, все расслабились.
Я оглядел себя.
М-да. Выражение «краше в гроб кладут» ко мне как-то даже и не подходит: слишком приличное. А у меня на уме одни маты.
— Где Маша?
Алекс с Семёнычем неуверенно переглянулись. Я почувствовал себя нехорошо.
Чтоб вы понимали: я был весь в крови, и своей, и Аспида. Недавно у меня был сломан позвоночник. Ещё во мне сидело около десятка пуль: я чувствовал, как они шевелятся, потому что ткани, регенерируя, начинают выталкивать их из отверстий.
И только сейчас, увидев, какими взглядами обмениваются Алекс с Семёнычем, мне реально стало НЕХОРОШО.
— Что случилось? — голос охрип, я едва разжимал губы: обезвоживание.
— Да ничего, в общем-то, — виновато изрёк шеф. — Даже смешно. Где-то.
— В общем, мы её обидели, — решительно сказал Семёныч.
— Вы? — я обвёл взглядом лица: шефа, лорда Бэкона, отца Прохора, Семёныча, Гоплита, притулившегося в самом уголке, за своим любимым столиком… — ОБИДЕЛИ маленькую девочку? Это что ж надо было такого сделать?
Отняли шоколадку? Не согласились поиграть в мячик? Посмеялись над…
— ГОСПОДИ! — не своим голосом прошептал я. — Вы над ней ПОСМЕЯЛИСЬ.
Они опять виновато переглянулись.
В яблочко.
— Понимаешь, она… — начал шеф. — Я знаю, что Маша — очень сильная магичка, — попытался он ещё раз. — В перспективе, конечно. Когда подрастёт. И выучится.
— И вы ей об этом сказали?
Я знаю, как Маша реагирует на свой возраст. Что-то у неё с этим связано, очень болезненное. Ещё в детстве она страшно дулась, когда её называли маленькой…
Я иногда пользовался этим её свойством — не со зла.
Но бывало так, что её присутствие не просто нежелательно, а СМЕРТЕЛЬНО опасно. Тогда я разыгрывал карту бесчувственного чурбана, считающего её ребёнком. Обычно она надувалась, как жабка, и уходила — в будку к Рамзесу…
От сердца отлегло: значит, она дома. Обиделась и убежала плакаться в жилетку любимой собаченьке — как делала это миллион раз.
Сейчас я выплюну пули и пойду к её дому. Затаюсь, и буду сидеть, пока не появится Анна. А она обязательно появится — Аспид сказал, что Анна собирается убить девочку.
— Мари утверждает, что это она вызвала Ктулху, — я кивнул.
Слова лорда Бэкона меня не удивили: успел переварить, усвоить и как-то сжиться с этим фактом.
— И что дальше?
В смысле: какие они меры приняли к тому, чтобы дипломатично и аккуратно объяснить ребёнку, что вызывать из небытия древних гигантских головоногих — нехорошо…
— Мы засмеялись, — сказал отец Прохор.
Я подавился.
— Вы… Что? — пришлось сделать глубокий вдох. — Маша призналась, что это она вызвала Ктулху, а вы… Просто заржали, как кони?
— Мы не могли удержаться, — сказал Семёныч. — Знаю: нехорошо смеяться над детьми, но… Сам подумай: сидим, обсуждаем, как искать тебя и что делать со Сказочником. А тут эта егоза выходит на центр залы и заявляет: так мол, и так…
— То есть, вы ей не поверили, — я мрачнел с каждой секундой. — И не придумали ничего лучше, чем…
— Мы ей ПОВЕРИЛИ, — перебил Алекс. — Я поверил. Но понимаешь, Сашхен…
— Её признание произошло столь неожиданно и звучало так дико… — вздохнул лорд Бэкон. — Мы не могли ничего с собой поделать.
— Разрядка смехом, — сообщил отец Прохор. — Когда мы угодили в Демянский котёл, ржали, как сумасшедшие. Любая мелочь могла вызвать истерику.
Господи. Бедная Маша. Она-то не знает, что мужики таким образом просто пытались сохранить рассудок. И ведь было от чего его потерять! Как там Семёныч сказал? Выходит эдакая егоза, да и говорит…
Ужас стариков.
Маша вызвала Ктулху. А другой подросток возьмёт, да и сотворит… ну не знаю. Дракона, который спалит город. Третий… Выйдет в открытый космос. Без скафандра.
Акселерация — то, чего все мы боимся. Подсознательно.
Мы боимся оказаться за бортом, отдать бразды правления молодежи и мирно почить на лаврах.
Этого боятся все герои: почить на лаврах. Потому что тоскливее этого нет ничего на свете.
Но тем не менее, Машу нужно найти. Устроить засаду… А лучше — привести сюда, уж здесь Анна её ни за что не достанет.
— Я иду к ней, — объявил я и направился к двери.
— Сашхен! — крикнул шеф. — В зеркало посмотри.
Чёрт. Если Аврора Францевна увидит меня ТАКИМ, она переедет. Схватит Машу в охапку и свалит в другой город, на другой континент, на другую планету…
— Шеф, вы не могли бы присмотреть… Пока я…
— Уже иду, — Алекс направился к двери чёрного хода. — А ты… — он ещё раз оглядел меня с головы до ног. — Оденься во что-нибудь приличное, мон шер ами.
Открыв дверь, Алекс нос к носу столкнулся с Чародеем.
Тот влетел в зал, даже не заметив, что оттолкнул шефа, прижал его к стенке, сдул, как травинку со своего пути…
— МАША! — закричал он дурным голосом.
— Её здесь нет, — тихо ответил я.
Чародей бросил на меня безумный взгляд, кивнул и успокоился.
— Вы уже знаете? — спросил он.
— Знаем что? — Алекс отлип от стены и вновь взялся за ручку двери. Но не уходил — ждал развития событий. — Что Маша вызвала Ктулху?
Глаза у Чародея расширились, на скулах вспыхнули красные пятна. Стряхнув озабоченность, он улыбнулся и восхищенно прищелкнул языком.
— Ай да девчонка! — заявил он. — Просто огонь, — и добавил, посмотрев на меня: — А ты, дурак, не ценишь.
— Я?.. — нет, я всё понимаю. Но… Причём здесь именно Я?
— Ты, ты, Сашхен, — он впервые назвал меня по имени. И это было странно… — Она так старалась. Так хотела, чтобы ты её ЗАМЕТИЛ.
— Я всегда её замечал, — холодно сказал я. — Мы живём по соседству, мне было бы трудно не заметить столь активного ребёнка.
— Ребёнок, — передразнил он меня. — Ты не заметил главного, стригой: ребёнок вырос. Превратился в девушку и успел влюбиться.
— И в кого? — брякнул я, не подумав. И сразу понял, к чему он… — Нет, — я затряс головой, во все стороны полетела подсохшая кровь. — Нет, этого не может быть. Я старше! Я не подхожу на роль первой… В конце концов, я…
— Мёртв, как гвоздь, — мерзко улыбаясь, подсказал Чародей.
Он смотрел только на меня, и разговаривал только со мной — словно остальных здесь не было.
— Мёртв, как гвоздь, — прошептал я вслед за ним, а потом ещё раз посмотрел на себя в зеркало.
Краше за эти пару минут я не стал.
— Из любви к тебе она вызвала Ктулху, — сказал Чародей.
Я кивнул.
Потому что понимал: она бы на это пошла. Чтобы доказать, что может.
— Из-за любви к тебе она открыла портал. И из-за любви к тебе Маша, скорее всего, умирает прямо сейчас.
Последние слова дошли до моего сознания не сразу.
Но когда дошли…
— Что ты несёшь? — я схватил Чародея за тощие грудки и хорошенько потряс.
Накатило дежа-вю.
— Я не успел, — стуча зубами, ответил парнишка. — Я пытался её остановить, но… Она ездит слишком быстро, я едва их не упустил, а потом была авария, я ударился головой, а когда пришел в себя… Их уже не было.
— КОГО?..
Я тряхнул его так, что в уголке рта Чародея показалась кровь: он прикусил язык.