Лана уже исхитрилась повесить на плечо сумку, вручить каждому из малышей по ведру с формочками и машинками и вела их к лифту, когда из-за медленно закрывающейся двери квартиры до нее долетел голос Насти:
– Это тебя!
Черт! Женщина заколебалась. Вернуться? Мальчишки устроят потасовку, рассыплют все, что есть в ведрах, потом захотят пить, потом писать, и на прогулку выйти получится невесть когда.
– Пусть перезвонят на мобильный через пятнадцать минут! Или через полчаса! – крикнула Лана.
Однако мобильник задергался в кармане, не успела она выйти из подъезда. Лана тихонько зарычала, мелкие негодяи, однако, услышали, тут же с энтузиазмом подхватили рычание, и низкие своды подъезда усилили его многократно. Соседка Софья Леонидовна, возвращавшаяся домой с прогулки и открывшая дверь, шарахнулась прочь, а дверь попыталась захлопнуть. Только вчера она смотрела по телевизору очень содержательную передачу о том, какие опасности поджидают горожан в самых неожиданных и привычных местах. Оказывается, любой человек – и сосед, и продавщица в магазине – могут оказаться энергетическими вампирами. Или еще чем похуже. Вспоминая кое-кого из бывших коллег в научно-исследовательском институте, Софья Леонидовна осознала всю правоту авторов передачи и потому постаралась оградить себя от возможной агрессии именно так, как советовали в той полезной программе. Она не поленилась встать рано, пойти в парк и нарвать там полыни, которую – по утверждению знающих людей, выступавших в передаче, – на дух не переносят ведьмы. Затем она зашла в церковь, купила образок святого Георгия для борьбы с нечистью, налила в пластиковую бутылочку святой воды и купила свечек, чтобы окропить и окурить квартиру. Прогулка утомила и Софью Леонидовну, и ее разбалованного коротконогого мопса Зяпу (вообще-то в паспорте собаки значилось звучное и благородное имя Баффин Зигфрид Эрлих, но кто же в состоянии это выговорить?). Медленно подходя к дому, пенсионерка мысленно перебирала все, что успела запомнить и записать из услышанных рекомендаций. Задумалась она глубоко и потому была до полусмерти перепугана дикими звуками, вырвавшимися из дверей родного подъезда.
Софья толкнула дверь со всей силы, и Лане пришлось подставить плечо и принять удар на себя, чтобы не зацепило детей. В результате они вывалились на улицу под причитания Софьи Леонидовны «Свят, свят» и «Ну и молодежь пошла!», ликующие детские крики, заливистый лай вредной Софьиной собачонки и Ланины стоны.
Мобильник в кармане продолжал трепыхаться и вибрировать. Лана сжала зубы; не до разговоров сейчас! Улица – зона повышенной опасности. Она крепко ухватила мальчишек за руки и повлекла в парк. Для этого им предстояло пройти квартал и два перекрестка. Раньше этот путь казался Лане коротким и несложным. Но теперь она преодолевала его как полосу препятствий. Вот первый перекресток. Надо приструнить малышей и перейти дорогу быстро. А как можно быстро, когда ножки у мальчишек маленькие, а в руках покачиваются ведерки, набитые всяким добром? Так и есть – одна из машинок вывалилась, когда Лека особенно энергично взмахнул ведром. Несмотря на его вопли, Лана не остановилась. Они выбрались на тротуар, и она потащила упиравшегося малыша дальше: немыслимо дожидаться еще одного такта светофора, возвращаться, поднимать машинку, да и где гарантия, что она не попадет под колеса автомобиля и не будет безжалостно разломана? Тогда дети совсем расстроятся и слез будет еще больше.
– Мамаша! Погодите!
В этот раз машинке повезло: молодой парень шел следом, подобрал игрушку и теперь протягивал ее плачущему Леке. Тот схватил машинку, внимательно осмотрел и, уверившись в целости экземпляра, прижал к груди.
– Спасибо большое! – воскликнула Лана.
– Да не за что!
Второй опасный момент на пути к столь желанным песочницам и зелени парка – шиномонтаж на углу. Здесь всегда есть припаркованные машины и пара мрачных механиков в грязных комбинезонах, которые в этих машинах ковыряются. Мика и Лека замирают перед очередным стреноженным механическим конем, потом подходят ближе, присаживаются на корточки и как зачарованные наблюдают за поворотами разводного ключа или другими манипуляциями специалистов. Сперва они даже пытались поучаствовать в процессе, но один из дядек сурово каркнул: «А ну не лезьте!» – и с тех пор малыши только смотрели, благоговейно сопя. Лана дала им полюбоваться на процесс ремонта десять минут, которые показались ей на удивление долгими, потом потащила сыновей дальше. Дальше – это палатка с хлебом, где покупалась плюшка или хлебные палочки.
Слава богу, вот и парк! Лана отпустила потные, юркие ладошки, и оба мальчишки рванули со всех ног к разноцветному заборчику, за которым имелось детское счастье: маленькая горка, песочница и домик. Таких площадочек для самых мелких в парке было несколько, и потому всем хватало места, особенно летом, когда большинство деток на даче. Не отрывая глаз от детей, Лана села на скамейку. Перевела дух, потерла плечо, которое ныло после удара дверью, и достала умолкнувший где-то в пути телефон. Пятнадцать непринятых звонков. И кто же это такой упорный, удивилась она, глядя на незнакомый номер. Словно в ответ на невысказанный вопрос телефон опять ожил и затрепыхался в конвульсиях вибровызова.
– Да, я слушаю.
– Светка! Привет!
– Привет, – растерянно отозвалась Лана, пытаясь идентифицировать знакомый, но забытый голос.
– Ты там как?
– Нормально.
– Как твои обормоты маленькие?
Господи, да это же Тата! Лана расслабилась и даже улыбнулась. С Таткой они работали раньше в одной компании, потом подруга закрутила роман с управляющим Томасом Юнссоном, шведом с мужественной внешностью настоящего викинга. Вскоре шведа перевели в офис в Германию, и Тата поехала с ним. Каким-то образом Томас смог убедить руководство, что она бесценный сотрудник и именно в таких кадрах нуждается их немецкое представительство. И вот теперь Татка (которую вообще-то звали Наталья) вопила в трубку так, что мамочки и няни, сидевшие на соседних лавочках, прислушивались с интересом.
– Светка! Я тебе по DHL выслала приглашение! И Марку на всякий случай! Так что если сможешь – приезжай всем табором. Если нет – то хоть одна!
– Какое приглашение?
– Как какое? Я же замуж выхожу! Прикинь? Мой викинг все-таки дозрел! Ну, честно сказать, не без моей помощи, потому что я забеременела. Так ему и сказала – не хочешь семью, я домой уеду и буду там ребенка растить. Сразу выяснилось, что он очень хочет. И жениться, и детей. А что ж ты молчал, спрашиваю. Вдруг бы ты не захотела, говорит. Ну, не кретин? Так что мы тут устраиваем пир горой, он назвал своей родни из Швеции. Но его мать, оказывается, немка, так что мы тут жениться будем, в Германии. Светка! Ты приедешь?
– Господи, Тата, я тебя поздравляю! Я так рада! Но как же я поеду? А мальчишки?
После этих слов экспансивная подруга взвыла так, что Лана поспешно отодвинула трубку от уха. Договорились на том, что Светлана обсудит все с Марком и подруги созвонятся по скайпу.Марк, насвистывая, закрыл последнюю карту. Дашенька гремела инструментами, прибирая рабочее место. Вот и закончился еще один трудовой день, и в целом день этот, несомненно, удался. Марк лечил больных, провел занятие с практикантами, в обед встретился с аспиранткой Оленькой, раскритиковал ее статью и твердо дал понять, что если она не начнет трудиться, то даже дедушка-профессор ей не сильно поможет. В общем, все хорошо, прекрасная маркиза…
– Дашенька! Я пошел?
– Да, Марк Анатольевич! – Девушка откинула со лба прядь волос и робко улыбнулась врачу. – Я уже почти закончила, карты отнесу.
– Спасибо. – Марк легко поднялся, потянулся, сделал вид, что не заметил восхищенного взгляда медсестры. – Хорошего вам вечера.
– Спасибо, – пролепетала девочка, и Марк осторожно прикрыл за собой дверь кабинета.
Он научился выстраивать отношения с подчиненными методом проб и ошибок. Молоденькие медсестры могут таить в себе как всяческие приятные сюрпризы, так и массу опасностей. Но Марк был большим знатоком по женской части и ходоком (пока не женился). А потому умел избегать неловких и двусмысленных ситуаций, чем вызывал большое уважение сослуживцев.
Он возвращался домой в отличном настроении. Поставил машину в гараж, зашел в магазин и купил хлеба, потом, насвистывая, вошел в подъезд. Подумал, что надо бы навестить тетушку, которая проживает в одном с ним доме, но двумя этажами выше. Потом вспомнил, что тетя Рая уехала к родственникам в Черновцы, и направился прямо домой. Открыл дверь и тихонько проник в квартиру. Из спальни доносилось гудение и пыхтение: мальчишки во что-то играли. Марк скинул ботинки, вымыл руки и только после этого вошел в комнату. И застыл на пороге.
Мика и Лека возились на ковре, катая машинки, а Лана лежала на кровати, вытянувшись и сложив руки на груди. У Марка вдруг сжалось сердце, и несколько секунд он не мог заставить себя сдвинуться с места. Потом рванул вперед и, рухнув на кровать, схватил жену за плечо. Лана завопила, малыши, побросав все свои дела, испуганно уставились на родителей и тут же заревели в голос. Какое-то время обмен репликами между мужем и женой поразил бы своей бессодержательностью даже члена «Комеди Клаба»:
– Ты чего?
– А ты чего?
– Ты меня напугала!
– А мне больно!
– Дети испугались!
– Нечего подкрадываться!
– Эй, вы что, сбесились? – возмущенно воскликнула Настя, появляясь на пороге комнаты.
Она только что вернулась из Царицына, куда их класс художественной школы ездил на этюды. По растрепанному виду и хмурому личику было видно, что у Насти день выдался гаже некуда. Максим установил свой этюдник первым, и, пока Настя колебалась, прилично ли порядочной девушке вот так просто подойти и устроиться рядом, наглая Катька плюхнулась на единственное свободное место рядом с ним и еще заверещала: «Ой, так тяжело было нести… помоги поставить». И он, конечно, помогал, а Катька смотрела на него снизу вверх и кофту с одного плеча приспустила, а потом весь день лезла к нему. То ей краску, то шпатель, то вот что он думает о пропорциях и тонах. А потом угощала его пирожками, и они пили кофе из его термоса… Настя все губы искусала, потому что Максим сегодня был просто чудо как хорош, и писать хотелось его, а не какой-то дурацкий дворец, который московские власти то ли по наивности, то ли из хитрости выдают за исторический памятник, хотя какой он памятник – новодел и больше ничего!