«Ничего, — сама себя утешила она. — Потерплю еще как-нибудь два-три денька. Но на большее меня точно не хватит…»
Она надеялась, что после душа Влад снова уснет, вернув ей тем самым хотя бы видимость прежнего домашнего покоя, но не тут-то было. После купания ему потребовалось бриться, потом Женьке пришлось хлопотать с ужином. И даже когда она, убрав и перемыв все, в двенадцатом часу ночи добралась наконец до своего дивана, то не смогла сразу уснуть, слушая, как в соседней комнате выспавшийся за день Влад возится с разыгравшимся Тяпой.
На следующий день Женька пошла на работу, как на праздник. Работа была теперь благовидным предлогом, позволяющим ей покинуть свой дом, переставший быть для нее надежной крепостью, и в тихом парке хоть немного отдохнуть от чужого присутствия. Но как бы вольно Женька ни чувствовала себя в парке, а возвращаться домой снова пришлось пораньше, потому что мысли о том, что там делается, не давали покоя. Задержавшись, как и накануне, у двери, Женька вошла в дом, и уже от самого порога ощутила витающий в нем чужой запах. Воздух был насыщен ароматом дорогого хорошего то ли одеколона, то ли лосьона после бритья. Какая-то цветочно-древесная композиция, как показалось Женьке. Запах не резкий и очень приятный, но все же он был чужим. А когда Женька, раздевшись, зашла в свою комнату, ее ждал и еще один сюрприз: Влад сидел не у себя, а здесь, на ее диване.
— Вернулась? — приветствовал он ее. И, заметив направленный на него взгляд, спросил: — Я что, делаю что-то не так?
— Да нет, отчего же, — ответила Женька, отводя глаза. Глупо, понимала она, выказывать свое недовольство тем, что он не сидит на одном месте; и ничего не случится ни с ее диваном, ни с комнатой оттого, что здесь на время расположился посторонний человек. — Сейчас ополоснусь, быстро накормлю собак и займусь твоим ужином.
— Ты только накрой, пожалуйста, стол на кухне, — попросил он. — Надоело есть в кровати или сгибаться над журнальным столиком.
— Как скажешь, — ответила она, тщательно скрывая свое недовольство тем, что и на кухне теперь будет нарушен ее суверенитет. — Только кухня у меня, знаешь ли, роскошью не блещет.
— Знаю, я уже туда заглядывал, — сообщил он. — Вообще удивительно, как ты в таких условиях живешь. Даже нормального электрочайника нет, какая-то допотопная древность.
— А так и живу. — Женька вскинула голову. — И ты бы так жил, голубчик, не окажись у тебя папы, оплатившего твое образование и давшего тебе начальный капитал.
— Нет, — он покачал головой, — ТАК бы я не жил в любом случае.
— А куда бы ты делся? — поинтересовалась Женька.
Спросила с видимым спокойствием, но Туман, уловив ее истинное настроение, пододвинулся поближе, переводя взгляд с Влада на нее и обратно.
— Нашел бы какой-нибудь выход, — ответил он, глядя на Тумана, потом спросил: — Скажи, а твой Туман, откуда он у тебя взялся?
— А что? — сразу насторожилась Женька. — Почему тебя это интересует?
— Просто потому, что купить ты его себе не могла, — ответил он. — Пса с таким экстерьером можно приобрести лишь в хорошем питомнике, да не за одну сотню баксов. Я это точно знаю, потому что у отца дома тоже живет кавказец, Аракс.
Туман вдруг встрепенулся, услышав последнее слово, и Влад это заметил:
— Смотри-ка, а его и звали раньше, судя по всему, иначе. Аракс! — позвал он.
— Прекрати, — сказала Женька. — Откуда бы он ни появился, могу тебе сказать, что я его не украла.
Но Влад не унимался.
— Хотел бы я посмотреть на человека, способного украсть кавказца, — усмехнулся он, наблюдая за собакой. — Аракс! Нет, не Аракс, но что-то созвучное. Аякс?
Туман весь напрягся, как перед прыжком. Не дожидаясь продолжения, Женька бросилась перед овчаркой на колени, обняла обеими руками за шею:
— Туманушка, нет. Не надо, мой хороший. Хороший, мой мальчик, мой…
Она что-то еще говорила, бессвязные, но очень ласковые слова, и гладила его, и терлась щекой о собачью морду, и целовала его. Влад молча наблюдал эту сцену, понимая, что если он сейчас попытается встать, то лишь спровоцирует этим нападение неведомо отчего взъярившейся собаки. Туман же долго не сводил с него глаз. А потом как-то вдруг опустил голову и приник лбом к Женькиному плечу, как иногда бывало, когда он делился с ней, только с ней одной, болью своей собачьей души. Женька продолжала гладить его, уже молча, уткнувшись лицом в пушистую собачью макушку. И только когда почувствовала, что он успокаивается, взяла его за ошейник и отвела на кухню.
Когда она вернулась в комнату, оставив собак наедине с полными мисками, Влад сидел на прежнем месте. Напуган он, похоже, не был, но определенно разыгравшаяся перед ним сцена очень сильно на него подействовала. Он мрачно смотрел на то место, где недавно сидел Туман, и лоб его был нахмурен. Услышав, что вошла Женька, он вскинул на нее глаза.
— Я же просила тебя, — сказала она с упреком.
— Откуда мне было знать, что кроется за этой твоей просьбой? — Так как же он все-таки попал к тебе?
— Так же, как и ты, из этого самого парка, — ответила Женька. Только он был в гораздо худшем состоянии.
— И зубы ему тогда же выбили? Я-то вначале думал, что его машиной сбило.
— Да если бы только зубы… — У Женьки вновь перехватило дыхание, как только в памяти воскрес образ полумертвой окровавленной собаки.
— За что? — спросил Влад. — И кто это сделал?
— Я не знаю. И вообще не хочу об этом вспоминать. Мне до конца жизни хватит того, что я тогда насмотрелась. А тебе лучше никогда больше не произносить при нем этого имени, иначе я за него не ручаюсь. Я и вообще удивляюсь, что он так терпимо к тебе относится — он же ненавидит таких, как ты, холеных рослых молодцов.
— Не надо обобщать, — сказал он резко. — Я, конечно, не ангел, но никогда в жизни так с собакой бы не поступил. Нет, случалось, конечно, пнуть истерично брызжущую слюнями на брюки шавку, но это совсем другое.
Съевший все Тяпа поскребся в закрытую кухонную дверь. Женька оглянулась:
— Сейчас я выведу Тумана, а ты зайдешь.
— Не надо, — сказал он. — Просто выпусти их обоих, и все. Мы с ним сумеем разойтись.
Разошлись они действительно мирно, после чего Женьке пришлось хлопотать на кухне под внимательным взглядом Влада. Это раздражало и сковывало ее, отчего движения становились неловкими, и все готово было вывалиться из рук. Но в конце концов Женька все же умудрилась накрыть на стол без потерь и особого беспорядка, между делом еще и что-то коротко отвечая на вскользь задаваемые Владом вопросы. Временами у нее создавалось впечатление, что он просто изучает ее, как какой-то неизвестный ранее вид. И аппетита это ей, естественно, не прибавило. Подав Владу все необходимое, она бросила себе на тарелку несколько ложек традиционной каши, на сей раз ячневой, и сама села за стол, чувствуя себя экспонатом в музее, рассматриваемым под стеклом посетителями. Но обстановка резко изменилась, как только он увидел ее тарелку.
— Женька, ты что, совсем спятила?! — вскинулся он. — Что, каждый раз так и готовишь: себе отдельно и мне отдельно? Ну ты… — Он попытался подобрать подходящее слово, но не нашел. — Ну ты вообще! Видел я на своем веку всяких со странностями, но таких еще точно не встречал.
— Ничего странного в том, что мы с тобой привыкли к разным рационам, — спокойно ответила Женька.
— Да к черту этот твой рацион! — вспылил он. — Выкидывай на фиг свое месиво, чтоб я его больше здесь не видел, и не сходи с ума!
Женька видела по его лицу: он не станет ничего есть, если она сейчас не сделает так, как он сказал. И в то же время очень нелегко ей было выполнить, в общем-то, такое простое требование. Не стерлись из памяти, не прошли бесследно «семейные» обеды, где у отчима все было пересчитано загодя, еще в холодильнике.
— Ну ты чего? — спросил Влад, наблюдая за ее лицом. — Господи, ну откуда ты хоть такая взялась, лесная нимфа? Честное слово, вы с Туманом стоите друг друга.
Под его взглядом Женька дополнила свою кашу котлетой и соусом.
— Ну вот, хоть уже что-то, — одобрительно проворчал Влад. — А теперь давай ешь и не ломайся.
Ощущая неловкость, Женька ковырнула котлету вилкой. Но тут, к ее облегчению, у Влада зазвонил телефон, отвлекая на себя его внимание.
— Да. Привет, пап… Да так, все нормально. Расскажи лучше, у вас как дела? Меня в розыск объявляют?.. Ладно, сойдет. А вы нашли хоть какую-нибудь зацепку? Нет? Ну, я так и думал. Номер телефона, который они дали Женьке, наверняка какой-нибудь левый, дежурный, по нему вряд ли выйдешь на хозяина. А разбитая машина оставлена, скорее всего, где-нибудь в гараже. Сами они тоже наверняка затаились на какое-то время, так что зацепиться вам абсолютно не за что… Нет, номера машины я не запомнил, да мне и было, мягко говоря, не до того, чтоб его разглядывать. Женька? — Влад вопросительно посмотрел на нее, и она, поняв смысл его взгляда, отрицательно покачала головой. — Нет, она тоже ничего не видела.
Влад говорил еще минут десять, вначале с отцом, потом, как поняла Женька, с Корнеем. Точнее, говорили больше они, а он в основном слушал, потом сказал:
— Хорошо, жду, — и дал отбой.
— Что, не ловятся хулиганы-разбойники? — уточнила Женька, уже успевшая это понять из услышанного разговора.
— Нет, не хотят, — усмехнулся он, убирая трубку. — Не вычислить ни по машине с телефоном, ни по деловой активности во временно освобожденных мною сферах деятельности: ни рейдерских захватов, как можно было бы ожидать, ни попыток просто оттяпать кусок от моего бизнеса… И Варяг куда-то пропал, даже на звонки не отвечает, прямо как я. Но у Корнея вроде как созрела какая-то идея, и он обещал подъехать.
Корней подъехал только часа через два. Женька не видела, на чем, поскольку в этот раз он оставил машину далеко на подъезде к воротам.
— Отлично выглядишь! — улыбнулся он, пожимая руку поднявшемуся ему навстречу Владу, потом, оглянувшись на Женьку, сказал: — Ну, давайте сразу к делу. Я приехал не один, у меня в машине несколько ребят, взятых в подмогу. И план у меня такой: ты, Женя, позвонишь по данному тебе теми типами в парке телефону…