х следов.
Подхватив сумку, Женька начала спускаться со своей тропинки вниз. Лапник, подобно снегоступам, не давал ей проваливаться глубоко в снег и оставлял после себя лишь широкие, плохо заметные вмятины. Эти вмятины, как надеялась Женька, никому не позволят связать воедино тропинку, по которой она гуляла годами, с вырубкой.
Спустившись вниз, к границам вырубки, Женька отвязала лапник от сапог и дальше пошла уже без него. Так двигаться было удобнее и быстрее, а снег здесь был настолько утрамбован и перепахан, что наследить было бы уже невозможно даже при большом желании. Единственное, чего стоило опасаться Женьке здесь в это время, — это то, что ее заметит кто-нибудь из лесорубов. Но, прислушавшись, она не уловила из-за дверей вагончика ни звука — очевидно, там все уже спали, что было неудивительно при таком напряженном графике работы. Придерживаясь поваленных стволов и собранного в кучи лапника, Женька направилась к машинам. Приблизительно зная, где надо искать, она довольно быстро нашла крышки топливных баков. По счастью, те оказались без замков. Стараясь не шуметь, Женька открыла их. Выждала немного, затаив дыхание и прислушиваясь. Производимый ею шорох, чуть слышный, казался ей едва ли не грохотом, и, вопреки здравому смыслу, она опасалась, что он мог достигнуть слуха спящих в вагончике людей. Но вокруг все было по-прежнему спокойно, и, вытащив из сумки пакет, Женька принялась засыпать в баки его содержимое. Еще накануне она заметила, что двигатели у лесовозов, как и у тракторов, дизельные. А та хитрая печка, что стояла у нее дома, тоже работала на солярке, так что у Женьки было достаточно сырья для проведения экспериментов в домашних условиях. В результате, отоварившись днем в магазине бытовой химии, она сделала смесь, способную превратить солярку в абсолютно бесполезную жидкость, к тому же еще и с хлопьями. Покончив с машинами и вернув крышки на место, Женька прокралась к тракторам и проделала с ними то же самое. После этого, осмотрев напоследок тракторные гусеницы, она пошла прочь, к своим импровизированным снегоступам.
Поднявшись к тропинке, Женька припрятала лапник возле той самой елки, потом кивнула дереву:
— Ну вот, на сегодня все. Спасибо за лапы, они мне еще пригодятся. Теперь я буду часто сюда приходить, я вас не оставлю.
От деревьев, не только от елки, но и от всех вокруг, Женька, как уже не раз бывало, вдруг ощутила волну эмоций. Как-то разом спало то внутреннее напряжение, что не покидало ее с момента выхода из дому, и на душе стало очень тепло, словно кто-то родной и близкий обнял ее любящей рукой. Погладив в ответ стволы ближайших деревьев, Женька пошла домой.
Утром Женька, спозаранку отправившаяся с собаками на прогулку, услышала результат своей ночной проделки. Заработали бензопилы, а вслед за ними попытался завестись трактор. Но, чихнув разок-другой, заглох. Та же участь постигла и остальные машины. Что там происходило дальше, Женька не знала, поскольку не стала подходить слишком близко, не желая лишний раз мозолить лесорубам глаза. Но через несколько часов смолкли и бензопилы — поваленный лес не сортировался и не растаскивался, и в итоге лесорубам, наверное, стало слишком тесно работать на перегруженном бревнами участке.
Женька ликовала, слушая наступившую тишину, словно музыку. Она понимала, что это затишье не будет долгим и что в следующий раз устраивать свои диверсии ей станет сложнее, поскольку теперь лесорубы будут начеку, зная, что у них появился недруг, готовый им навредить. Но все равно это была маленькая победа, наградой в которой стала отсрочка смерти деревьев. И эта отсрочка, знала Женька, будет далеко не единственной. На следующий день, когда снова раздался далекий, чуть слышный рокот заработавших тракторов, она опять начала готовиться к ночному походу. Поотламывала кусачками шляпки больше, чем у сотни самых крупных гвоздей, какие только нашла в магазине, подобрала для них пластмассовые колпачки, взятые от бутылочек с лекарствами, а потом еще смастерила на молоток специальный чехол из войлока. Спрятав все это в сумку, Женька отправилась в путь после часа ночи, чтобы добраться до места в такое время, когда даже сторожа, если они вдруг окажутся выставленными, будут вовсю клевать носом.
Добравшись до своей елки, Женька не стала торопиться со спуском, а выждала, не появится ли кто-нибудь в поле зрения. Но время шло, а вокруг было тихо и безлюдно, и над трубой вагончика не вился дымок. Все спали, и никто пока не позаботился об охране. Убедившись в этом, Женька спустилась с холма тем же способом, что и в первый раз, но направилась не к вырубке, а к окружающим ее деревьям.
— Лапушки вы мои, — сочувственно обратилась она к ним. — Если бы вы только знали, как мне вас жалко. И я сегодня тоже вынуждена буду причинить вам боль. Вы простите меня, хорошие мои. Потерпите немного, потому что я сделаю это ради вас же, чтобы вас защитить. Настолько, насколько это в моих силах.
С этими словами, еще раз оглядевшись, Женька вытащила из сумки первый гвоздь и наставила его на ствол ближайшего дерева. Надев на место откушенной шляпки пластиковый колпачок, Женька принялась забивать гвоздь, держа его под острым углом, почти вертикально. Благодаря колпачку на гвозде и войлочному чехлу на молотке ударов почти не было слышно. Забив гвоздь полностью, Женька замаскировала оставшееся после него крошечное отверстие кусочком коры и перешла к другому дереву.
Часа через два с небольшим Женька истратила весь свой запас гвоздей, снабдив ими множество окружающих вырубку деревьев. Деревья терпеливо сносили эту процедуру. Они знали, что Женька делает это, не желая им зла, и что ей самой жаль их. Во время работы она не уставала шептать им об этом, ласково гладя стволы. И вот наконец все было закончено. Гвоздей больше не осталось, и близился рассвет — пора было уходить.
— Не знаю, насколько это поможет вам, — прошептала напоследок Женька деревьям. — Но я еще вернусь. Я не смогу спасти вас всех — как бы мне этого ни хотелось, это не в моих силах. Но обещаю, что буду драться за каждое из вас.
Оглядываясь на деревья, многим из которых, несмотря на ее усилия, не суждено будет дожить до завтрашнего дня, Женька отправилась в обратный путь. Слезы наворачивались на глаза, застывая на ресницах крошечными льдинками.
«Это я сейчас так на все реагирую, пока еще вырубка сравнительно далеко, — думала Женька, снимая перчатку и смахивая эти льдинки. — А что же будет со мной, если эти лесоубийцы все-таки доберутся до тех деревьев, с которыми я вижусь почти каждый день, каждое из которых я знаю, можно сказать, в лицо? До моих любимых, родных и близких? Я ведь не смогу это видеть, я ведь с ума сойду!»
Чувствуя, что уже сейчас одна только мысль уже сводит ее с ума, Женька заставила себя больше не думать об этом, а чтобы чем-то отвлечься, принялась считать шаги.
Она еще не дошла даже до того места, где тропинка спускалась с холмов к озеру, как где-то далеко позади зарокотала первая запущенная проснувшимися лесорубами бензопила. Женька замерла, прислушиваясь. Главное, что ее сейчас волновало, — сработает или нет. Но, помимо этого, не давала покоя мысль о том, какое же именно из деревьев, с которыми она общалась на протяжении ночи, все-таки пострадает. Ни одно из них не было Женьке безразлично. Она, помимо своей воли, представляла себе, как металлические зубья вонзаются в замерший от страха ствол, как дерево вздрагивает от боли… Но вдруг, как-то странно крякнув, пила заглохла.
«Есть! — возликовала Женька, оглядывая стоящие вокруг сосны, которые, как она знала, разделяют в этот момент ее радость. — Одна готова!»
И это было только начало. Потому что в следующие полчаса, судя по отдаленным звукам, вышли из строя еще несколько пил. А потом наступила тишина, свидетельствующая о том, что Женьке удалось вырвать у смерти деревья еще хотя бы на один день.
7
После случая с гвоздями вырубка начала охраняться, и Женьке стало гораздо труднее пробираться туда. Несколько ночей она вообще безуспешно прокараулила на холме — спуститься ей так и не удалось. Не желая терять драгоценное время, она принялась вбивать гвозди в те деревья, до которых лесорубам было еще далеко и где пока ее еще не могли заметить. Кроме того, она разбросала, прикопав снегом, погнутые и заточенные куски железа по лесной дороге, из-за чего у лесовозов несколько раз спустило колесо. Урон был не таким значительным, на какой рассчитывала Женька, но все же это тоже был результат. А потом ей удалось дважды проскользнуть на вырубку. Замирая от страха, она сумела все-таки, спрятавшись под тракторами, застопорить их гусеницы и вывести из строя генератор, из-за чего в течение нескольких вечеров участок оставался без освещения. После этого пробраться на сам участок ей снова какое-то время не удавалось, но, выжидая подходящий момент, Женька каждую ночь ходила на свой наблюдательный пост как на службу. Объявив лесорубам войну, она целиком посвятила себя этому делу. Но однажды, внеся коррективы в Женькины планы, в «Лесное озеро» нежданно-негаданно приехал хозяин.
— Что-то ты, голубушка, совсем про работу забыла, — сказал он Женьке, окидывая взглядом парк, и впрямь довольно запущенный, поскольку в последнее время она и не смотрела в его сторону.
— Да, — не стала она отрицать очевидное. — Я тут заболела, слегла на несколько дней. Но теперь все наверстаю, как раз сегодня собиралась начать.
— Начни уж, — кивнул он. — И поторопись, пожалуйста. В эти выходные будут гости.
— Это я уже поняла, иначе бы вы не приехали, — ответила Женька. — Не беспокойтесь, все будет в лучшем виде.
Обычно на этом их разговор и заканчивался, если только Женьке не требовалось обновить какой-нибудь инвентарь. Но сегодня хозяин вместо того, чтобы уйти, топтался на месте.
— Что-нибудь еще? — поинтересовалась Женька.
— И да и нет, смотря как ты сама на это взглянешь. Аля выйдет на работу завтра, чтобы, как всегда, сделать перед приездом уборку — ты ведь знаешь, что она дорожит каждым рабочим днем. Но вот в конце недели они с сыном уезжают — наконец-то она собрала денег ему на операцию, с клиникой договорились, дата операции назначена, и в понедельник им уже надо быть там. Так что в эти выходные надо будет кем-то ее заменить. Ведь гости приедут, нужна будет горничная. Ты же понимаешь?