У Марка не было времени остановиться и по-настоящему оценить свое положение. Менее чем за сутки до приезда в Дорсет, где он должен был поддерживать Джеймса в ходе расследований обстоятельств смерти Алисы, до Марка дозвонилась по мобильному плачущая и извиняющаяся Бекки, которая сказала, что в полиции ее попросили сообщить, где она была предшествующим вечером. И она вынуждена была им признаться, что провела его не с группой японских бизнесменов, которых якобы возила по Бирмингему в качестве представителя рекламного отдела строительной компании, а с Лео в его квартире в Найтсбридже. И это был не случайный эпизод, длившийся всего одну ночь. Их связь началась три месяца назад, и она несколько недель пытается найти возможность рассказать обо всем Марку. Но теперь, когда тайное стало явным, она решила переехать к Лео. К тому времени, когда Марк вернется домой, ее уже не будет.
Ей очень жаль… очень жаль… очень…
Марк пытался побороть отчаяние в одиночестве. На людях оставался спокоен и невозмутим. Заключение судебного эксперта: «Признаки инсценировки несчастного случая отсутствуют… кровь на террасе принадлежит животному», — сделало дальнейшее расследование излишним, и интерес полиции к Джеймсу в скором времени полностью угас. И конечно, уже не было никакого смысла говорить Джеймсу, что причина, по которой его обвинения в адрес сына были отвергнуты как «нелепые и ни на чем не основанные», сводилась к тому, что бывшая невеста его адвоката предоставила для Лео алиби. Да Марк и не смог бы рассказать этого Джеймсу. Душевные раны все еще причиняли ему слишком большие страдания, чтобы выставлять их напоказ.
Теперь Марк задумался, а не было ли у Лео какого-то другого замысла, кроме намерения унизить презираемого адвокатишку. Догадывался ли он, что гордость Марка не позволит ему сказать Джеймсу правду? Марк помнил, как Бекки призналась, что ее отношения с Лео никак не связаны со смертью Алисы. Самолюбию Марка немного помогало то, что у него была возможность расценивать поступок Лео как месть — порой ему даже удавалось заставить себя полностью поверить в подобную версию происшедшего, — но истина все-таки была гораздо более прозаической. Он спрашивал Бекки: что он сделал не так? И, плача, та отвечала, что он все делал правильно. Но в этом-то и суть. С ним ей стало слишком скучно, невыносимо скучно.
Пути назад не было, по крайней мере для Марка. Для Бекки дело обстояло совсем иначе. Добиваясь примирения с бывшим возлюбленным, она пыталась сохранить собственное достоинство после того, как ее так позорно бросил Лео. Все, что она говорила Марку по телефону, сохранилось в записи.
«Лео был ошибкой. Ему нужен был только секс. И ты, Марк, — единственный мужчина, которого я когда-либо по-настоящему любила».
Она засыпала его мольбами позволить ей вернуться. Марк больше никогда не звонил Бекки сам, а в тех редких случаях, когда оказывался дома в момент ее звонка, он просто клал трубку рядом с телефоном и уходил. Чувства Марка прошли определенную эволюцию от ненависти и злобы до жалости к себе и в конце концов к полному безразличию. Но ни разу ему не пришло в голову, что у Лео могли быть какие-то другие мотивы, кроме злобного раздражения, презрения и желания отомстить.
А ведь ему следовало бы принять в расчет и такую возможность. Если пленки в библиотеке Джеймса и доказывали что-то, так в первую очередь то, что человек, затеявший все это, очень близко знает полковника и намерен вести с ним долгую игру. Три месяца? Чтобы получить надежное алиби на одну мартовскую ночь? Вполне возможно. Здесь все строится на пресловутой британской выдержке, подумал Марк, на снобистской психологии истинного британца, на обязанности сражаться со своими демонами в одиночестве, вдали от людских глаз. Что бы ни случилось, ты всегда обязан сохранять хладнокровие и ни в коем случае не выказывать слабость. Но что, если они с Джеймсом поодиночке боролись с одним и тем же демоном и этот демон оказался достаточно умен, чтобы воспользоваться их гордыней?
«Разделяй и властвуй… туман войны… пропаганда — мощное оружие…»
По крайней мере одно Марк уяснил для себя во время ночного бдения на холодных дорсетских утесах: Джеймс никогда не стал бы так настаивать на поисках внучки, существуй хотя бы самый незначительный шанс того, что она является его дочерью. Он боялся теста ДНК не за себя, он боялся его за Нэнси…
…с тех самых пор, как начались звонки…
…пусть уж лучше она возненавидит его за то, что он отверг ее вторично, чем будет втянута в грязную историю с обвинениями в инцесте…
…в особенности если он знал, кто на самом деле был ее отцом…
Я решил, на чьей я стороне. Джеймс — хороший парень. Если он будет утверждать противоположное, не верьте ему.
Глава 18
Вулфи поражался тому, насколько мудр Лис. Вулфи-то прекрасно знал, что Лису известно абсолютно все. Мальчуган понял это по тому, как улыбнулся Лис, слушая Беллу. Иво вместе с группой пильщиков пошел продолжать работу, а она с Сэйди собиралась сменить охрану у каната.
— Ах да, совсем забыла, еще репортерша приходила, — добавила Белла. — Я объяснила ей все относительно правил захвата ничейной земли, и она ушла.
Вулфи понял все и по интонации, с которой Лис похвалил Беллу:
— Превосходная работа.
Белла с облегчением вздохнула.
— Ну что, тогда мы пойдем? — сказала она, указав на Сэйди.
Лис преградил ей дорогу.
— Ты мне понадобишься для одного телефонного звонка. Я позову тебя, когда буду готов.
Белла ответила Лису резко и грубо:
— Пошел ты знаешь куда! Я, между прочим, тебе не паршивая секретарша. Сам позвонишь, если надо.
— Мне нужно узнать адрес одного человека, проживающего в здешних местах, и у меня есть основания полагать, что мужчине этот адрес не дадут. А вот женщине могут.
— И чей это адрес?
— Какая разница? — Лис выдержал пристальный взгляд Беллы. — Одной женщины. Известной под именем капитана Нэнси Смит из Королевских инженерных войск. Просто нужно позвонить ее родителям и узнать, где она. Зачем делать из такой мелочи проблему, Белла?
Белла с наигранным равнодушием пожала плечами, но Вулфи подумал, что зря она опустила глаза — сразу стала выглядеть виноватой.
— А зачем тебе понадобилась армейская шлюшка, Лис? Тебе что, не с кем здесь поразвлечься?
По его лицу медленно расплылась улыбка.
— Твои слова рассматривать как предложение?
Между ними промелькнуло нечто такое, что Вулфи не совсем понял, после чего Белла сделала шаг в сторону и прошла мимо Лиса.
— Слишком ты мутный для меня, Лис, — ответила она. — Неизвестно, куда ты бабу заведешь, если она с тобой закрутит.
Вернувшись, Марк обнаружил полковника в библиотеке за столом. Казалось, тот с головой ушел в размышления и не заметил его.
— Вы позвонили ей? — напряженно спросил Марк, опершись на деревянную столешницу.
Старик вздрогнул. Резким движением, с неприятным пронзительным скрипом по паркету он отодвинулся от стола, пытаясь хоть немного выиграть время. Лицо полковника посерело.
— Извините, — смутился Марк. — Я просто хотел узнать, позвонили ли вы Нэнси?
Джеймс нервно провел кончиком языка по губам, однако прошло несколько секунд, прежде чем он совладал с собой настолько, что смог ответить на вопрос Марка.
— Вы меня очень напугали. Я полагал, что вошел… — Он не закончил фразу.
— Кто? Лео?
Джеймс устало отмахнулся.
— Я написал вам официальное письмо… — сказал он, взглянув на листок бумаги на столе, — с просьбой предоставить мне полный счет за ваши услуги и вернуть все документы, имеющие отношение к моим делам. Я постараюсь уладить все вопросы относительно вашего вознаграждения, Марк, как можно скорее, после чего можете считать все ваши отношения с моей семьей законченными. В этом письме я выражаю свою признательность — с той теплотой, на которую я только способен в сложившихся обстоятельствах — за все, что вы сделали для Алисы и для меня самого, и я прошу от вас только сохранения в тайне всех обстоятельств моих личных проблем… — он сделал паузу, которая показалась Марку особенно тягостной —…прежде всего в вопросах, касающихся Нэнси.
— Могу вам обещать, что никогда не обману вашего доверия.
— Спасибо. — Полковник дрожащей рукой подписал письмо и сделал попытку сложить его и засунуть в конверт. — Мне очень жаль, что приходится все заканчивать таким образом. Поверьте, я очень высоко ценю доброту, которую вы проявляли по отношению ко мне на протяжении последних двух лет. — Он отложил конверт и протянул письмо Марку. — Я очень хорошо понимаю, насколько сложным было для вас выполнение этого чертовски неприятного дела. Боюсь, нам обоим не хватает Алисы. Она умела видеть многое в истинном свете. К несчастью, мы оба лишены подобного дара.
Марк не стал брать письмо, он просто опустился в кожаное кресло напротив стола.
— Не думайте, Джеймс, что я собираюсь умолять вас не увольнять меня. Я оказался совершенно бесполезным адвокатом, и вы, вероятно, поступаете правильно, избавляясь от меня. Но мне хотелось бы просто извиниться за все, что я говорил вам. Мне нет прощения за многие из тех мыслей, которые в последние дни приходили мне в голову, за исключением, пожалуй, того, что вы дали мне прослушать пленки без какого-либо предупреждения и объяснения. Все вместе они произвели на меня грандиозное впечатление, тем более что я знал: некоторые из упоминаемых на них фактов соответствуют истине. Самым сложным из всего оказалась сама Нэнси. Она ведь на самом деле могла быть вашей дочерью. Ее внешность, манеры, личность — все… Иногда возникало впечатление, что говоришь с вами, только в женском обличье. — Марк покачал головой. — У нее даже глаза ваши, карие, а не голубые, как у Элизабет. Я знаю, что существует некая закономерность относительно этого феномена — закон Менделя, по-моему, который гласит, что у нее не могло быть голубоглазого отца. Но конечно, он не дает оснований утверждать, что им был ближайший кареглазый мужчина. Я клоню к тому, что все-таки подвел вас. Во второй уже раз я выслушал крайне неприятные факты, изложенные по телефону, и, как и в первый раз, поверил им. — Он сделал паузу. — Я поступил в высшей степени непрофессионально.