Энтони был бледен. Он всё ещё находился под впечатлением от увиденного им зверя – «фоксена», как большинство жителей Травы называли Лиса.
– Хочу предостеречь вас. Вас могут попросить прокатиться верхом. Пригласить поучаствовать в охоте, так сказать. Я думал, что это невозможно, пока не встретился с вашим мужем. Я считаю это маловероятным, но, всё же, полностью исключить такое невозможно. Я хочу предупредить вас. Если такое произойдет, не принимайте такого приглашения. – Сильван бон Дамфэльс пристально посмотрел каждому из них в глаза, как бы освещая в их душах самые сокровенные уголки, затем снова поклонился и покинул комнату, потирая на ходу горло, как будто он испытывал боль.
– Честно! – сказала Стелла, вскидывая голову. – Эти их скакуны могут напугать тебя или Тони, но они не пугают меня! Я смогла бы ездить верхом на этих тварях. Я знаю наверняка, что смогла бы.
Марджори внутренне содрогнулась, но голос её прозвучал спокойно. – Я знаю, что ты могла бы, Стелла, я тоже смогла бы. При достаточной практике, я полагаю, любой из нас мог бы. Вопрос в том, должны ли мы это делать? Я думаю, что у нас есть теперь по крайне мере один друг на этой планете, и он только что сказал нам «нет».
***
Руины города Арбай на Траве во многих отношениях похожи на подобные руины в других мирах: загадочные, недавно заброшенные – по меркам археологов, шепчущие о какой-то тайне, которую каждый присутствующий там может почувствовать, не осознанно. Другие города Арбай, найденные в иных местах, населены ветром, пылью, да россыпью костей самих арбай. На самом деле, было найдено так мало останков арбай, что исследователи задались вопросом, почему при таком скудном населении их города были такими большими. Их искусно обработанные резные фасады домов стоят вдоль плавно изгибающихся русел улиц. Ни в одном из городов никогда не было обнаружено никаких транспортных средств. В каждом городе есть библиотека, есть таинственное сооружение на городской площади, не то скульптура, не то объект какого-то культа. Кроме всего прочего, за пределами каждого такого города были найдены загадочные механизмы, которые, как полагают служили мусоропроводами. Есть версии, что это своеобразные крематории. Существует также мнение, что это своеобразные транспортные устройства. Есть и такие, что считают, что эти механизмы могут быть всеми тремя одновременно. Если это печи, то тела жителей городов могли быть сожжены, что объясняет редкое обнаружение скудных останков. Но не исключается версия, что жители могли просто переселиться куда-нибудь ещё. Полевые археологи и теоретики не могут прийти к согласию ни по одной из альтернатив, хотя их учёный спор длится на протяжении уже многих поколений.
Было найдено всего несколько целых скелетов арбай, всегда по одному или по двое за закрытыми дверями. Но в найденном на Траве городе дела обстояли совсем иначе.
На Траве тела лежат сотнями – в домах, на улицах, в библиотеке и на площади. Везде, где бы не вели раскопки Зелёные Братья, они находят мумифицированные останки арбай.
Большая часть раскопок за эти годы была проделана сильными молодыми людьми, которые мало интересовались тем, что они обнаружили. Однако неизбежно находилось несколько человек, которые оказывались очарованными древними стенами города, его загадочными артефактами, мумифицированными телами. Были среди них и те немногие, что добровольно отдали свою жизнь исследовательской работе. Иногда таких фанатиков было двое или трое.
Брат Майноа, некогда смиренный юный послушник Святого Престола, был теперь беззубым морщинистым старцем с седыми лохмами; он, как и другие до него, научился скрывать свои подлинные интересы от тех, кто стоит у власти. Брат Майноа, как и его предшественники, нашёл своё призвание среди этих древних камней. Он привык считать эти похожие на траншеи улицы своими. Майноа собственноручно обнаружил почти половину всех найденных на Траве тел арбай и провёл большую часть своей жизни среди них. Они стали его друзьями. Но мертвецы не были его единственными товарищами.
Иногда по вечерам брат Майноа уходил с раскопок в ближайшую рощу, где его можно было видеть сидящим на кривом корне, курящего трубку, и разговаривающего как бы с самим собой. Вот и сегодняшним вечером он со вздохом откинулся на облюбованном им корне. Большую часть ночей у него ломило в костях, а иногда и по утрам. Сказывался сон в едва отапливаемом помещении на мешке, набитом травой, хотя с тех пор, как он починил крышу, боли стали меньше. Он глубоко затянулся ароматным дымом, медленно выпустил его, затем заговорил, как бы обращаясь к самому себе: – Теперь пурпурная трава, не та, что называют королевским плащом, а более светло-фиолетовая с синим налётом, что хорошо сочетается с розовым цветом. Тесты выявили в ней полноценный белок, очень питательный.
С дерева, высоко над головой старика, донёсся звук, похожий на громкое заинтересованное мурлыканье.
– Ну, конечно, желтотравник и так почти идеален, просто его очень мало.
Снова мурлыканье, с вопросительной ноткой.
– Конечно, они наблюдают за нами, – вздохнул брат Майноа. – Вот почему так трудно что-то выяснить.
Сверху не ответили.
Брат Майноа рискнул взглянуть прямо вверх, но не увидел ничего, кроме бледного неба сквозь завесу из веток и листьев, лишь одинокая яркая звезда в зените, словно блёстка, упавшая с юбки беспечного ангела. Немного слева от себя, так высоко, что последние лучи солнца казались лишь шелковистым мерцанием, он мог видеть несколько нитей сети среди башен самого монастыря, прямо над горизонтом.
– Снова разговариваешь сам с собой, брат? – произнёс укоризненный голос. Брат Майноа вздрогнул. Фигура под соседним деревом была наполовину скрыта тенью. Голос принадлежал старшему брату Ноази Фуасои, заместителю главы управления безопасности и приемлемой доктрины в монастыре. – Какого черта он делает здесь, на раскопках! – с досадой подумал Майноа.
Есть у меня такая дурная привычка, старший брат, – пробормотал Майноа, поднимаясь и почтительно кланяясь, а также задаваясь вопросом, следил ли за ним этот человек, и если да, то как долго он там стоял.
– Цепляясь за такие вредные привычки, ты нарушаешь принципы ордена, вероятно, именно поэтому тебя всё ещё держат на раскопках и не поручают более достойные обязанности, приличествующие твоему почтенному возрасту. Тебя бы уже давным-давно определили на канцелярскую работу в монастырь.
– Да, старший брат, – послушно отозвался брат Майноа. – Я постараюсь избавиться от этой привычки.
– Уж будь добр, брат. Ибо я спустился сюда, чтобы сказать тебе, что ты назначен на службу сопровождения. У нас есть один непокорный послушник, возвращающийся со Святого Престола. Мы с братом Шут-Хаем пригнали машину из монастыря, чтобы ты воспользовался ею, когда заберешь его завтра утром. Его имя Риллиби Перезвон. Придумай ему имя Зелёного монаха.
– Будет сделано, старший брат.
– Корабль прибудет рано, так что будь готов. И больше не разговаривай сам с собой.
Брат Майноа смиренно поклонился удаляющейся спине Фуасои и мысленно выразил пожелание, что напыщенного индюка Фуасои разорвала изнутри его чванливость. Говнюк, подумал он. Все из «Приемлемой доктрины» были говнюками. Как и старейшина Джамлис Зои, безумная прозелитка, брошенная здесь, на Траве, где некого было обращать, и медленно сходящая из-за этого с ума. Их мозги забиты всяким дерьмом, иначе они бы знали, что на самом деле здесь происходит, на Траве. Любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, мог бы увидеть… Мурлыканье сверху возобновилось, на этот раз оно было полно тихого веселья. – Из-за тебя у меня будут большие неприятности, – беззлобно пробормотал брат Майноа. – С кем тебе тогда придётся мурлыкать, а?
***
Территория в сто квадратных миль, которую аристократы называли Городом Простолюдинов, была разделена на две части отвесным каменным выступом, который полушутя называли Единственной горой Травы. «Гора» простиралась на восток и запад непрерывной стеной, отвесным выступом, который сбегал вниз с обеих сторон, теряясь в глубине болотистого леса, создавая таким образом эффективную баррикаду. Ремесленники, фермеры, торговцы и их семьи жили и работали к северу от этого барьера в районе, который они называли Коммонс. Территория к югу от стены, хотя и представляла собой в основном пологие пастбища, включала в себя космопорт и всё что было с ним связано. На востоке к космопорту прилегал район, в котором находились склады для хранения товаров, сараи для сена и для зимнего корма скота общин, различные респектабельные магазины и увеселительные заведения, управляемые местными жителями, портовый отель и больница. Этот район, включая сам порт, назывался Коммерческим районом.
На западной стороне от порта, где вдоль Портсайд-роуд стояли безвкусно и дёшево украшенные здания, где салуны оставались открытыми круглосуточно и где посетители обычно переступали через тела, чтобы войти, не особо беспокоясь об этом. Переполненные здания источали непереносимую вонь от лекарств, грязи и биологических выделений. Этот район с дурной репутацией получил своё название от дороги и назывался просто «Левый берег».
В дополнение к Коммерческому району и Портсайд-роуд южная территория включала около сорока квадратных миль обычных сенокосных лугов и пастбищных угодий, простиравшихся на востоке, юге и западе от высокого плато космопорта до болотистого леса.
Портовые и ремесленные районы соединяла выемка, прорезанная в Стене, – Травяная горная дорога, хорошо проторенная магистраль, которая проходила по восточной стороне мимо высоких массивных ворот, иногда используемых для блокировки транспортного траффика. По обыкновению, экипажи грузовых судов выходили из припортовых заведений на закате ночи. В это время ворота были закрыты. Однако в обычное время движение между космопортом и Коммонсом проходило беспрепятственно.
Узел на Траве был оживленным. Планета лежала на топологическом перекрестке, доступном пункте назначения в подпространстве, которое совпадало с планетой в реальном пространстве, и уже одно это придавало ей особую ценность. Аристократ