– Возможно. Или, может быть, она поссорилась со Ставенджером и боится.
– Я уже довольно хорошо управляюсь с аэрокаром.
– Как и Персан Поллут. Мне нужно, чтобы ты остался здесь и объяснил своему отцу, если он спросит, где я, чего он, вероятно, не сделает, произнесла Марджори с плохо скрываемой горечью в голосе.
Тони покраснел, желая помочь ей, но не знал как.
– Почему бы тебе не позволить мне забрать их.
– Я должна сама поговорить с Сильваном. Я кое-что видела сегодня…
Она описала пещеру и её обитателей быстрым, взволнованным шёпотом, в то время как её сын удивлённо смотрел на неё, не задавая вопросов.
– Метаморфоза, Тони! Как бабочка из гусеницы. Яйца должны быть яйцами гиппеев. Они вылупляются из гляделок. Я этого не видела, но это единственное объяснение происходящего, которое имеет смысл. Гляделки превращаются в Гончих, а Гончие – в Гиппев. Трехэтапная метаморфоза. Я не думаю, что люди на Траве имеют об этом хоть какое-то представление, – заключила она. – Никто даже вскользь не упоминал о том, что гляделки превращаются в Гончих, а Гончие – в гиппеев. Даже Персан.
– Но как они могли прожить здесь несколько поколений и не знать?
Она решила, что пришла пора открыть ему правду: – Потому что гиппеи убивают любого, кто шпионит за ними.
Она знала, что это правда, знала, что сбежала от них только по счастливой случайности. Или, учитывая, что Дон Кихот двигался, словно ведомый чем-то, по какой-то другой причине.
– Табу помешали бы им узнать, Тони. У них есть табу на то, чтобы повреждать траву, управляя транспортными средствами. У них нет дружелюбных верховых животных, таких как лошади, поэтому, если бы они захотели исследовать местность, они ограничились бы прогулкой пешком. На это тоже может быть наложено табу. Что-то глубоко в подсознании. Не просто обычай. Они могут думать, что это всего лишь обычай, но это нечто большее. Они могут думать, что вольны делать то, что им нравится, но это совсем не так.
– Ты имеешь в виду, что они думают, что сами решили не трогать траву, но на самом деле…
– На самом деле, у них не было выбора. Да, именно это я и имею в виду. Я думаю, что гиппеи руководят ими… Бог знает, как долго. Подозреваю, что любой, кто отправляется пешком в прерии на разведку, в конечном итоге погибает.
Тони, ты не должен ничего говорить своему отцу о том, что тебе что-то известно или о том, что я сегодня катался верхом. Если он захочет знать, где я, скажи ему, что я помогаю доставить Ровену в Коммонс. Не упоминай Сильвана. Риго стал очень странно относиться к нему. Даже не знаю почему.
Тони видел, что его мать, действительно, не понимала о причине такой враждебности, хотя сам Тони очень хорошо представлял, что беспокоило Риго. Пока Марджори танцевала с Сильваном на приеме, Тони был на балконе рядом со своим отцом и видел выражение его лица.
Было уже совсем темно, когда Персан Поллут бесшумно опустил аэрокар на окраине эстансии бон Дамфэльсов.
Сильван ждал с Ровеной и двумя простолюдинками. Лицо Ровены было забинтовано, одна рука перевязана. Две женщины почти внесли её на борт. Марджори не стала тратить время на вопросы или комментарии, а велела Персану немедленно подняться и доставить их в город как можно быстрее. Ровена бон Дамфэльс явно нуждалась в медицинской помощи.
– Не знаю, как вас отблагодарить, леди Вестрайдинг, – сказал Сильван странно официальным тоном, который никак не вязался с его растрепанным видом. – Я приношу извинения за свой внешний вид. Этим вечером мне пришлось выломать несколько дверей, и с тех пор у меня не было возможности переодеться.
– Ваш отец запер её?
– Среди прочего варварства, да. Я сомневаюсь, что он даже помнит о том, что сделал это. Охота очень глубоко укоренилась в моем отце.
– Куда ты её спрячешь, Сильван?
– Я не думаю, что отец заподозрит, что она покинула это место. Если он вдруг соскучится по ней и вспомнит, что он сделал, он, вероятно, подумает, что она сбежала и ушла в прерии травы. Он может захотеть искать её, но я сомневаюсь в этом. У этих женщин есть родственники в Городе Простолюдинов, которые спрячут её, обеспечат безопасность.
– Твои сестры в безопасности?
– На данный момент. Поскольку у обеих есть любовники, я настоятельно рекомендовал им обеим забеременеть как можно быстрее. Беременные женщины не должны ездить верхом, – его голос был ровным, словно бы лишённым чувств.
– Им будут рады в Опал-Хилл, Сильван.
– Это означало бы конец Опал-Хилла, Марджори, – он приблизился к ней и коснулся её руки, на мгновение отвлекшись от своих собственных проблем. – Вас пустили туда только в качестве уловки, чтобы отвлечь внимание Святого Престола. Наши… наши хозяева не хотят вашего присутствия. Они не хотят, чтобы на Траве были посторонние.
– Но они мирятся с Коммонсом и Космопортом.
– Просто, по каким-то неведомым нам причинам, они не могут добраться ни до Коммонса, ни до Порта. Возможно, только по этой причине город был до сих пор в безопасности. Я не знаю. Я не знаю, что делать. Все мы, боны, такие… словно одурманенные, загипнотизированные. С некоторыми из тех, кто помоложе, вроде меня, с теми, кто не охотился несколько лет, мы можем поговорить о разных вещах; но даже с нами, когда мы начинаем приближаться к… – он поперхнулся. – В Городе Простолюдинов чувство гораздо лучше. Всякий раз, когда я там бывал, меня поражало, насколько всё ясно. Я могу думать обо всём, что мне заблагорассудится, и ничто меня не связывает. Там я могу свободно говорить о чём угодно.
– Ты собираешься остаться в городе?
– Я не могу. Отец может заподозрить насчёт матери, если я исчезну тоже, – Сильван задумчиво замолчал, не сводя глаз с забинтованного лица матери. – Почему ты и твоя семья на самом деле приехали сюда?
– Я думаю, Святой Престол сообщил бонам о… болезни.
– Да, эта ваша чума. Нам известно об этом, – его лицо выдавало, что он не считает это чем-то ужасно важным. Марджори вгляделась в него, гадая, что ему рассказали боны.
– Это не «наша» чума, Сильван. Это бич всего человечества, всех обитаемых миров. Если эта пагуба продлится еще несколько десятилетий, человечество исчезнет. Все умрут, понимаешь?
Он уставился на неё, не в силах поверить в то, что она ему говорила: – Ты преувеличиваешь.
Она покачала головой: – С нами случиться тоже, что и с расой Арбаев. Мы исчезнем.
– Но, мы здесь… мы ничего такого не слышали…
– Похоже, здесь, нет никакой чумы. Или есть что-то, что останавливает болезнь. Вы не позволили бы нам прислать учёных или исследователей, но вы сказали, что разрешите присутствие посольства на Траве. Эти идиоты в Святом Престоле думали, что вы примете нас из-за лошадей, поэтому мы пришли, Риго и я, чтобы выяснить, что мы можем сделать.
– Я должен был и сам догадаться. Вот почему мастера охоты так тщательно отбирали тех, кто пойдёт на ваш прием. Среди них не было никого, на кого можно было бы повлиять. Все – старые наездники. Кроме меня. Но они не знают обо мне.
– Начинается болотный лес, – крикнул Персан. – Где вы хотите, чтобы я приземлился?
Марджори посмотрела на Сильвана, а тот на двух женщин. Они тихо посовещались, затем попросили, чтобы машина остановилась в порту.
Сильван согласился: – Больница находится в отеле «Порт». Кроме того, у нас меньше шансов быть замеченными там в тёмное время.
Они тихо приземлились, позволили женщинам уйти, а затем снова отправились в Клайв.
Когда они приблизились к эстансии, Марджори наклонилась вперед, чтобы положить руку на плечо Сильвана: – Сильван. Прежде чем ты уйдешь, я должен тебе кое-что сказать. Я пришла только для того, чтобы сказать тебе кое-что.
Она выложила ему историю своего дневного открытия, наблюдая, как он то и дело морщился и проводил пальцем по воротнику, испытывая дискомфорт.
– Из гляделки в Гончую, – выдавил он наконец. – Из Гончей в Гиппея. Это объясняет почему они так сильно ненавидят Фоксенов. Лисы едят гляделок.
– Откуда ты знаешь?
– Когда я был непослушным ребенком, я обнаружил, что мог держаться подальше от гиппеев, если у меня в голове будет пусто. Небольшой дар, который у меня есть или был тогда, которого, похоже, нет ни у кого другого. Иногда я ускользал в траву на несколько часов кряду. Не очень далеко, просто дальше, чем кто-либо другой осмеливался зайти. Если я оказывался с рощей, то находил дерево и забирался на него, а потом лежал там с подзорной трубой и наблюдал за всем, что происходило. Я видел, как Фоксены едят гляделки. Их легко поймать. Это не что иное, как кишка с небольшим количеством плоти вокруг неё и рудиментарными ножками по бокам. Я бы хотел посмотреть на их метоморфоз.
– Если ты сможешь добраться до Опал-Хилла до того, как закончится Пауза в Охоте, я могу показать тебе, где находится та пещера.
– Я больше не ребенок. Я уже не так хорош в этом, как когда-то. Если бы в радиусе нескольких миль от меня были гиппеи, я не уверен, что они мне разрешили бы вернуться.
Аэрокар снизился ещё раз. Сильван пожал руку Марджори, затем поблагодарил Персана Поллута. Машина вернулась в Опал Хилл и приземлилась на гравийной площадке, где Марджори пожелала Персану спокойной ночи и направилась к боковой двери, которая была ближе всего к её собственным апартаментам. Приблизившись, она снова услышала громоподобные раскаты, где-то в траве.
Голос Риго, неожиданно раздавшийся за спиной, заставил её вскрикнуть.
– Могу я поинтересоваться, где ты была?
– Я полетела с Персаном Поллутом, чтобы отвезти Ровену бон Дамфэльс в Коммонс, Риго, где она могла бы получить медицинскую помощь. С ней были её сын и две служанки. Мы высадили его в деревне бон Дамфэльсов и сразу вернулись домой.
– Ровена?
– Ставенджер избил её – боюсь, сильно.
– За что? – удивлённо спросил Риго. Для него такое поведение означало лишиться чести чести.
– За то, что она пришла сюда, к нам спросить о Джанетте. Ровена и Сильван пришли сюда, чтобы спросить о Джанетте. Они надеялись… надеялись, что Димити может вернуться живой. Димити. Младшая дочь Ровены. Сестра Сильвана. Девушка, которая исчезла. Вот почему они были здесь.