***
В ту же ночь, в одном из двориков Стейна, эстансии бон Мокерденов, Обермам Джеральдрия опасливо открыла дверь и осмотревшись вышла наружу. Её волосы рассыпались по вздымающимся плечам, когда она горько плакала в полотенце, которое прижимала к лицу. Через некоторое время она подняла покрасневшие глаза, чтобы постоять так, вглядываясь в ночь, не в силах ничего разглядеть из-за темноты и пелены слёз. В дальнем конце двора были ворота, ведущие на тропинку, идущую в деревню Мокерденов. Она тяжело подошла к воротам, открыла их, затем поманила кого-то к открытой двери.
Из тени дома медленно появились две фигуры. Одна из них была служанка Джеральдрии, Клима. Другой была Гусиная девочка Джанетта бон Мокерден, беспрестанно покачивающаяся под объёмным плащом, как будто под звуки музыки, которую могла слышать только она, её лицо было совершенно спокойным в желтом свете фонаря. Клима плакала, Джеральдрия плакала, но Гусиная девочка не подавала никаких признаков беспокойства.
Обермам придержал ворота открытыми, когда Клима приблизилась.
– Отведи её сначала в деревню, Клима. Затем, как только появится возможность, отвези её в Город Простолюдинов. Посмотрим, сможет ли доктор Бергрем… посмотрим, сможет ли Лиз Бергрем ей помочь. Я должна был отпустить её к доктору раньше. Я думала, она научится узнавать нас.
Джеральдрия еще раз прижала промокшее полотенце к лицу, заглушая звуки, которые, казалось, не могла сдержать. Когда спазм прошел, она порылась в кармане в поисках кредитного чека, который положила туда ранее. – На это купишь всё, что тебе нужно. Если будет нужно больше, чем это, дайте мне знать. Скажи доктору Бергрем… скажи доктору, чтобы она отослал её подальше с Травы, если это поможет ей.
Клима чек в карман. Она взяла Гусиную девочку за руку, чтобы та не пустилась в пляс, и потащила её через ворота к дорожке.
– Это не её вина, – сказала Клима, оборачиваясь.
Джеральдрия воскликнула: – Димот так не думает. Он говорит, что Джанетта виновата во всём сама. Он говорит, что иначе этого бы не случилось с ней. Винс согласен с ним. Забери её, Клима. Я больше не могу этого выносить, – она побежала к дому и скрылась из виду, закрыв за собой дверь.
Клима взяла девочку за руку и повела её по тропинке, свет от фонаря освещал их маршрут, столь же хорошо известный Климе, как комнаты в её собственном доме. Она отошла достаточно далеко, чтобы быть скрытой от дома травой, когда кто-то вышел позади неё и натянул мешок ей на голову, сбил с ног и завязал узлом верёвку на её лодыжках. Клима была слишком удивлена, чтобы кричать.
Она выпрямилась и нащупала веревку, торопливо развязывая узел пальцами. Она услышала звук аэрокара, взлетающего из травы. Наконец узел развязался, и она сняла мешок, поворачивая фонарь вокруг себя и вглядываясь.
Она звала, рыскала в траве, даже привела нескольких мужчин из деревни, чтобы они помогли ей в поисках, но всё тщетно – девушка исчезла.
***
Внезапно Пауза закончилась. Охота возобновилась. Имея великолепные навыки в верховой езде на земных лошадях, и Риго, и Стелла потратили гораздо меньше времени на тренировки, чем того могли ожидать боны. Вскоре настал день, когда Риго объявил, что через два дня он будет участвовать в Охоте у бон Дамфэльсов.
– Я ожидаю, что вы все будете там, – мрачно объявил он своей семье, – Ты, Марджори. Тони. Стелла.
Марджори не ответила. Тони сдержанно кивнул. Стелла же залопотала от возбуждения: – Конечно, папочка. Мы бы ни за что этого не пропустили.
– Я заказал гондолу на воздушном шаре, чтобы вы могли комфортно следить за Охотой.
– Это очень заботливо с твоей стороны, – спокойно произнесла Марджори. – Я уверена, что нам всем очень понравится.
Стелла бросила косой взгляд, встревоженная голосом матери. Слова, формулировка – всё было как обычно, и всё же в этом голосе было что-то холодное и безразличное. Она отвела взгляд, решив, что сейчас не самое подходящее время подтрунивать над матерью по поводу Охоты. Кроме того, было слишком много дел. Стелла была полна решимости ехать верхом, как и её отец, но найти подходящую одежду было нелегко. Она подделала заказ на имя Гектора Пейна и отправила их в Коммонс, перехватив доставку, когда он прибыл в Опал-Хилл. Теперь у неё было все, что нужно: брюки с подкладкой, специальные ботинки с зауженными носками, чтобы цепляться за рёбра креплений. Остальные вещи она подобрала из собственного гардероба: пальто и охотничий галстук, перчатки и жокейна. Она намеревалась спрятать свёрток с вещами в аэрокаре и тайно перевезти их в эстансию бон Дамфэльсов. Это была одна из последних охот в Клайве. Через несколько дней Охота должна была перейти к бон Лопмонам.
Поскольку Пауза закончилась, Марджори решила, что гиппеи больше не будут охранять пещеру. Следующим утро, ещё затемно, пока вся её семья спала, она взяла записывающее устройство из предыдущего путешествия и прокатилась на Кихоте по длинным петлям, которые они сделали в предыдущем путешествии. Она нашла гребень, неглубокий склон и пещеру. Там не было никакого запаха, кроме запаха травы. Ни звука. Возможно, громоподобный звук был чем-то наподобие брачного гона, если у гиппеев вообще были пары. В неглубокой впадине не осталось ничего, кроме кусочков сухой хрупкой скорлупы. Пещера была пуста, если не считать груд порошкообразных сгустков у входа. Она посмотрела на них, наконец узнав в них мёртвых летучих мышей, те самые порхающие тени, которые она видела раньше в пещере. Это было то, что победивший гиппей пинал ногой в своего побеждённого сородича. Она перешагнула через крошащиеся залежи трупиков и вошла в пещеру, отметив её сходство с той, что была в окрестностях Опал-Хилла. В обоих были одинаковые каменные столбы, одинаковые высокие отверстия, один и тот же источник с одной стороны.
Но было одно заметное отличие. Земляной пол этой пещеры был покрыт сложным узором, вырезанным копытами гиппеев, витиеватым узором, таким же сложным, как те, которые, как она видела ребёнком на доисторических кельтских каменных памятниках. Движимая необъяснимым порывом, Марджори достала записывающее устройство и прошлась по рисунку от одного конца пещеры до другого, по каждому его изгибу и переплетению, наблюдая, как узор полностью появляется на крошечном экране. Было бы бесполезно спрашивать Риго, что, по его мнению, это может означать. Возможно, однако, она могла бы спросить брата Майноа, когда увидит его снова. Всё осмотрев, всё записала, она вернулась в Опал Хилл без происшествий, чувствуя определенное удовлетворение от своей вылазки.
Настал день первой Охоты Риго. Марджори собралась с духом. На ней был один из её нарядов в стиле Травы, свободное струящееся многослойное платье, внешние юбки которого были немного короче нижних, дабы продемонстрировать драгоценные шёлковые ткани. Пальто из жёсткой парчи заканчивалось на коленях и локтях, так что наружу выглядывали экстравагантные гофрированные подолы и рукава платья. Это было похоже на те платья, которые она видела на беременных женщинах или на матронах, которые больше не ездили верхом. Она позволила своим волосам упасть шелковым пучком на спину, вместо того чтобы собрать их в обычную высокую золотую корону. Она использовала непривычно много макияжа, особенно для глаз. Когда она шла по коридору к посыпанному гравием корту, где её ждал Риго, она выглядела как женщина, идущая на встречу с любовником. Риго увидел её и весь внутренне задрожал. Она не была похожа на его Марджори. Это была незнакомка. Он пожевал губами, переминаясь с ноги на ногу, разрываясь между желанием протянуть к ней руку и решимостью не обращать на неё внимания.
Персан уже разворачивал аэрокар. Тони, запыхавшись, вышел из дома, поправляя одежду, затем выбежала Стелла в платье, похожем на платье её матери, хотя и не таком многослойном. Она видела, что Марджори планировала надеть, и оделась соответственно, ведь платье можно было быстро снять, без лишней возни и посторонней помощи. У нее было не так много времени, чтобы переодеться и осуществить свой план.
По пути они, к счастью, почти не разговаривали. Марджори сидела рядом с Персаном пока тот вёл машину; они вели беседу на языке Травы.
– Где Хозяин Охоты?
– Он едет по тропинке.
– Охотники убили лиса?
– Да, сегодня охотники убили фоксена.
– Звучит как жабье кваканье, – сказала Стелла, шмыгнув носом. – Зачем кому-то понадобилось изобретать такой уродливый язык?»
Марджори не ответила. В своих мыслях она была так далеко от нынешнего местоположения, что даже не слышала её ремарку. Она была словно бы окутана туманом, сквозь который можно было проникнуть только усилием воли. Она погрузилась в себя, отдалившись от окружающих.
В Клайве Аметист и Эмирод играли роль хозяек, обе с пустыми лицами, тихие, обе одеты очень похоже на Марджори.
– Обермам шлёт свои сожаления о том, что не может поприветствовать вас. Не хотите ли присоединиться к нам в холле?
Каким-то образом Марджори и Тони пошли в одном направлении, а Риго и Стелла – в другом. Марджори не сразу заметила отсутствие Стеллы. В какой-то момент она обнаружила, что пьёт что-то горячее и ароматное и вежливо улыбается то одному бону, то другому, и вот уже все они сдвигаются к первой границе травяного сада. Там собирались всадники, на лицах которых застыло выражение, которое Марджори привыкла ожидать от охотников. Сильван вошел в комнату, одетый явно не для Охоты.
– Не охотитесь сегодня, сэр? – спросил Тони невинным голосом.
– Небольшое несварение желудка, – ответил Сильван. – Шевлоку и отцу придется нести это бремя сегодня.
– Твои сёстры тоже не охотятся, – констатировала Марджори.
– Они сказали отцу, что беременны, – пробормотал он в ответ, почти шепотом. – Я думаю, что в случае с Эмирод это может быть правдой. Никто не ожидает, что женщины их возраста смогут охотиться так же часто, как мужчины. Отец понимает это.
– Неужели он…
– Нет. Нет, он, кажется, не скучает… он, кажется, не скучает по Обермам. Похоже, он ещё не знает, что она ушла.