– Я приберу эту вещицу, не беспокойся. Я не дам им знать, что он у нас есть, – прошептал Фигор своему кузену.
– Здоровская штука и такая маленький. Можно запросто держать её в кармане, и они даже ничего не заподозрят. Тогда, если один из них нападёт на тебя…
– Но, если у Юрарьера есть эта штука, их, наверное, легко можно раздобыть. Может быть, в Коммонсе. Почему же мы до сих пор ничего не знали об этом?
– Они не давали нам знать. Или, может быть, мы сами не хотели этого знать раньше.
***
Когда Персан и Себастиан Механик добрались до Опал Хилл, они не стали трогать Риго и оставили его лежать в аэрокаре. Персан связался со своим отцом по телефону и рассказал ему, что они хотят эвакуировать всю эстансию. Риго был без сознания. Они ничего не могли для него сделать; его нужно было немедленно переправить в больницу в Коммонсе, но было также ещё одно важное соображение.
– Эвакуировать деревню? – спросил Хайме Поллут сына. – Ты шутишь, Перс?
– Отец, послушай. Риго Юрарьер убил как минимум двух гиппеев. Я не знаю, сколько человек погибло в той заварухе, которую мы оставили после себя, но определённо не обошлось без жертв. Вспоминаю рассказы о Даренфельдской эстансии. Как она была сожжен до тла после того, как кто-то ранил гиппея. Тогда все люди в деревне погибли. Люди в деревне Опал Хилл, слуги здесь, в большом доме, – это всё наши люди, отец. Простые люди.
– Сколько вас в Опалл Хилл?
– Сто с небольших человек. Нужно попросить Роальда Фью прислать несколько грузовиков…
– Люди будут готовы?
– Себастиан сейчас на пути в деревню. Если вы добудете для нас грузовики, тогда мы незамедлительно отправимся на зимние квартиры, чтобы привезти скот. Им понадобятся их животные…
На той стороне наступило долгое молчание.
– Ты можешь привести иностранцев из эстансии?
– Его превосходительство, да. Его секретаршу и её сестру. Старого священника. Вот и всё. Больше никого нет.
– А где же его жена? Дети? Другой священник? Любовница Юрарьера, Эжени?
– Сегодня утром Асмир Танлиг отвез Эжени в Коммонс. Остальных здесь нет, но у меня нет времени сейчас о них рассказывать. Мне надо идти.
Он отключился и побежал по комнатам, останавливая всех встречных слуг. Все они были из деревни. Нескольких человек он послал за отцом Сандовалом, Андреей Чапелсайд и её сестрой, сказав им, что может выделить им на сборы всего час. Такая задержка ставила под угрозу жизнь Риго, но он не мог просто собрать женщин и улететь, бросив всё их имущество. Им понадобятся их вещи. Женщинам всегда нужны вещи.
Марджори. Ей тоже понадобятся вещи. Он подозвал трёх горничных и велел им собрать личные вещи леди Вестрайдинг и её дочери – драгоценности и самую необходимую одежду.
Время поджимало. Им всем грозила смертельная опасность.
Чувствуя подступающую панику, он подбежал к коммутатору.
– Роальд Фью одолжил в порту четыре грузовика, – сказал его отец. – Они уже в пути. Он согласен с важностью сохранения домашнего скота.
Собрав всё, что только мог, Персан взял Себастиана и тех, кто был готов, и погнал на аэрокаре прямо в больницу возле гостиницы «Порт».
Врачи унесли Риго; Андреа, её сестра и отец Сандовал отправились в портовый отель.
– Где Эжени? – спросил Персан у входящего Асмира.
– Я не знаю. Разве она не была с тобой?
– Сегодня утром она хотела поехать в Коммонс.
– Она сказала мне, что передумала. Я просто пришёл забрать кое-какие припасы.
Никто из его пассажиров также не знал о местонахождении Эжени. Персан без промедления полетел обратно в Опал Хилл, желая использовать всё дневное время. В эстансии уже вовсю грузили людей, скот и необходимую технику в прибывшие машины. Ещё один грузовик приземлился, когда Персан выходил из своего аэрокара. За рулем был Себастиан.
– Нигде не могу найти Эжени, – прокричал ему Персан.
– Вторую женщину его превосходительства? Разве она не в Коммонсе? Разве она не с Асмиром?
– Нет, она отменила поездку в последний момент.
– Спроси Линею, вон там. Она заботилась об Эжени.
Линея не знала. Она не видела Эжени с раннего утра. Подумав, она предположила, что Эжени должно быть у себя дома или, может быть, в саду.
Персан затрусил обратно по тропе к эстансии, к дому Эжени, ругаясь себе под нос. Её и там не было. Мягкие розовые шторы развевались на весеннем ветру. В доме пахло цветами, которых Персан Поллут никогда не видел. Женщины не было. Он проследовал в травяной сад и несколько раз прокричал её имя. Без ответа.
Из эстансии с рёвом моторов поднимались грузовики. Осталось несколько свиней, кур, да одинокая корова, флегматично мычащая в небо. Солнце ушло на запад.
– Они ведь ещё вернутся? – спросил Персан у сидящей среди узлов с вещами старухи. – Грузовики?
– Конечно! Ты же не думаешь, что мы решили остаться здесь, когда все ушли? – рявкнула на него старуха. – Что случилось? Никто ничего толком не знает, кроме того, что гиппеи собираются зарезать нас всех в наших постелях.
Персан не ответил. Он уже возвращался в дом, чтобы попытаться найти Эжени в последний раз. Он прошёл через весь большой дом, комнату за комнатой. Её нигде не было.
Часовня! Жители эстансий почти не использовали часовни. Они были не особо религиозны.
Он подошел к подъехавшей машине, помог пожилой женщине сесть в неё, погрузил её ящик с цыплятами.
Стемнело.
– Я должен вернуться, – крикнул он Себастиану, только что вернувшемуся из последней поездки. – Она должна быть всё ещё там.
– Я пойду с тобой, – сказал Себастиан. – Я всех разгрузил. Они устроятся на зимних квартирах. Есть какие-нибудь новости о его превосходительстве?
– Его сильно ударили по голове. Он дышал, но совсем не шевелил ногами. Я опасаюсь, он может быть парализован.
Они снова подняли аэрокар в воздух и направили ее от Коммонса к Опал-Хилл. Они отлетели не так уж далеко, когда увидели огонь всполохами разлетавшийся по траве и воздымавшийся над эстансией.
– Я-то думал, что сады должны останавливать пожары, – произнёс Себастиан.
– Так и есть. Если только огонь не пустят в самом здании. Себастиан, посмотри на вот тот след!
В некотором отдалении от Опал-Хилла, отчётливо виднелась прямая как стрела тропа, вытоптанная в траве, как будто стадо гиппеев прошлось по ней своими колоннами. Мужчины посмотрели друг на друга в ужасе.
Тропа вела по направлению к болотному лесу.
– Как ты думаешь, она там внизу? – прошептал Себастьян.
Персан кивнул.
– Да, она должна быть где-то там.
– Может нам попробовать…
– Нет. Посмотри туда. Гиппеи. Их должно быть сотни. Некоторые танцуют возле самого пламени. Некоторые идут по тропе. И гончие тоже. Все гончие на Траве должны быть там, и все движутся к Коммонсу. Нет, мы не можем спуститься. Вернёмся завтра, когда огонь погаснет. Будем надеяться, она как-то смогла добраться до зимних квартир. Иначе… Иначе она сгорит.
***
Ночь спустилась на лесной город арбаев словно вежливый гость, медленно двигаясь среди травяных мостов, мягко ступая по призрачным обитателям, тихонько проникая в каждую комнату, покрывая тенью каждый пол. Сияющие сферы стояли вдоль каждой дорожки и свисали с каждого потолка. Они отбрасывали опалесцирующее свечение, недостаточное для работы, но достаточное, чтобы видеть стены, полы и пандусы, знать, куда идти, видеть лица своих друзей, видеть призраков, когда они входят и выходят.
Путники расположились в одном из домов, выходивших фасадом на высокую платформу. Тони и Марджори расстелили пастели и разложили свои вещи. Два Зелёных Брата, священник и Сильван разместились в соседнем доме. Как только вечерние приготовления были закончены, они собрались на открытой площадке, чтобы поужинать вместе, разделить свои припасы и те странные фрукты, которые Риллиби собрал с ближайших деревьев. Присутствие расы фоксенов больше не ощущалось ими, из чего люди заключили, что они остались в городе одни.
– Я многого не понимаю из произошедшего, – сказал Тони
– Вы ни одиноки, молодой человек. Для меня также многое до сих пор остаётся загадкой, – сказал брат Майноа. Он выглядел как никогда усталым.
– Эти лисы, фоксены – дети гиппеев? – спросил отец Джеймс.
– Не дети, – ответил брат Майноа. – Нет. Не больше, чем бабочка – дитя гусеницы.
– Ещё одна метаморфоза, – задумчиво произнесла Марджори. – Гиппеи превращаются в фоксенов.
– Некоторые, – согласился Майноа. – Но не все.
– Всё когда-то именно так и было, – настаивала Марджори, уверенная в своей правоте. Ей это было абсолютно ясно, хотя трудно было определить, каким образом пришло это знание. Она просто знала.
– Когда —то, давным-давно, все гиппеи превращались в лис.
– Так и было, – кивнул Майноа. – В те далёкие времена лисы несли яйца.
– Должно быть, произошла какая-то мутация, – продолжила Марджори. Некоторые особи, должно быть, начали преждевременно размножаться, находясь ещё на стадии гиппеев, а не лис. Я имею в виду, начали размножаться на личиночной стадии. Но для того, чтобы эта мутация закрепилась, должно было быть какое-то репродуктивное преимущество…
– Возможно, гиппеи более усердно охраняли свои яйца, укрывая их в пещерах, – предположил отец Джеймс. – Возможно, у гиппеев выживало больше яиц, чем у лис.
И уже не все они превращались в этих существ, в фоксенов, в лисов. Интересно, сколько теперь всего на Траве фоксенов?
– На всей планете? – Брат Майноа покачал головой: – Кто ж знает? Каждый раз, когда раздаётся Великий Крик, старые лисы узнают, что посредством трансформы родился новый фоксен. Они выходят, много десятков лис, и пытаются найти новорожденного собрата, чтобы поприветствовать его и привести в лес, где он будет в безопасности. Но если гиппеи находят его первым, они убивают его, пока он ещё слаб и неопытен или, если он успевает укрыться в роще, они сажают себе на спину людей и выслеживают его.
– Но всё это очень странно, вы не находите? Разве гиппеи не знают, что они сами… – отец Джеймс покачал головой.