– Когда же вернутся остальные?
– Когда смогут. Завтра, возможно. Завтра… завтра мы должны во всём этом разобраться.
– Он кивнул, такой же усталый, как и она.
Ранним утром, когда солнце едва показалось над горизонтом, Тони и его попутчики высадились чуть ниже порта на опушке болотистого леса. Лисы скрылись за деревьями, оставив своих наездников.
Риллиби взял Стеллу на руки и, шатаясь, побрел вверх по склону. Стелла погрузилась в глубокий сон.
Больница располагалась на вершине холма. Человек в белой куртке высунул голову из дверей, посмотрел на них и молча удалился. Вскоре появились санитары. Из последних сил Риллиби передал свою ношу, а затем оперся на одного из служителей, чтобы проникнуть внутрь.
– Кто она? – спросил кто-то.
– Стелла Юрарьер, – ответил Тони. – Моя сестра.
– Ах! Вот так дела. Ваш отец тоже здесь.
– Отец? Что случилось?
– Поговори с доктором. Доктор Бергрем. В том офисе. Она сейчас там.
Через несколько минут Тони смотрел на лицо спящего отца.
Худощавая курносая женщина склонилась над медицинскими приборами. Её густые тёмные волосы были собраны в тугой пучок, а тело в свободном халате казалось почти бесполым.
– Что с ним случилось? – спросил он доктора.
– К счастью, ничего фатального. Несколько порезов и небольшой ушиб мозга. Кроме того, травмирован нерв на одной ноге. Это всё лечится. Всё, что ему нужно, это остаться здесь и полежать спокойно ещё день или два.
– Вы ввели ему успокоительное, – прокомментировал Тони.
– Он подключён к устройству искусственного сна. Он принадлежит к невротическому тип у пациентов, так что нам пришлось погрузить его в бессознательное состояние. Это ему только на пользу, поверьте. А вот ваша сестра, это нечто совсем другое. Реконструкция разума. Я не сомневаюсь, что Гиппеи поработали над ней.
– Вам и об этом известно!
– Видите ли, боны частенько приходят ко мне со сломанными костями или откушенными конечностями. У всех них отсутствуют нормальные реакции, поэтому я говорю им, что проверяю их рефлексы, хотя на самом деле я смотрю на их мозги. У все одна и та же странная картина с мозговой деятельностью, но боны запрещают мне вмешиваться в это.
– Но что нам делать со Стеллой? Вы можете помочь.
– Да, однако полностью восстановить её не получится. Есть пределы тому, что мы можем сделать.
– Не лучше ли тогда отправить её обратно на Терру? Там у нас больше возможностей.
– Ну, молодой человек, говоря на чистоту, на данный момент я бы сказала, что она в большей безопасности здесь, на Траве.
– Что вы имеете в виду?
– Чума, – коротко ответила доктор.
– Что вам известно о ней? Что её вызывает? Вы не знаете, есть ли они здесь?
– Здесь чумы нет. В этом я почти уверена. У меня есть дипломы по молекулярной биологии и вирусологии Университета Семлинг-Прайм. Я изучала иммунологию. Я могла бы поработать над этим. – Она повернула к нему своё открытое любопытное лицо. – Говорят, ты пытался выяснить это тайком.
– Наша миссия на Траве – тайная, – прошептал он. «Чтобы секта Ветхих не прознала об этом. Если бы они узнали…
Некоторое время доктор обдумывала его слова, затем её лицо медленно побелело, когда она поняла, что он имел в виду.
– Они привезут чуму сюда? Намеренно?
– Если узнают, то да.
– Боже мой, юноша! – она горько рассмеялась. – Да все вокруг знают.
***
Всем всё было прекрасно известно. Доктор говорила правду. Все знали, что была чума. Все знали, что на Траве могут быть Ветхие. Все знали, что там, в прериях есть тропа шириной в полмили, заканчивающаяся аккурат с болотным лесом. Истерия нарастала. Доктор Бергрем была уверена, что на Траве чума не могла распостраниться. Она видела, как один или два человека прибывали на кораблях с грязно-серыми язвами по всему телу. Через неделю или две на Траве они выздоравливали.
Роальд Фью потребовал от доктора объяснений.
– Вы имеете в виду, что болезни здесь нет, доктор? Вы имеете в виду, что пагуба не может проникнуть к нам сюда. Что-то здесь мешает её распространению?
Доктор утвердительно кивнула.
– Нет, это не так, – устало сказал им Тони. – Дело не в том, что чума не может прийти сюда. Всё дело в том, что болезнь зародилась именно здесь, на Траве. Фоксены так думают.
Тут же на Тони посыпались вопросы: «С каких это пор фоксены разговаривают с людьми? И где были эти лисы всё это время?»
Тони и Риллиби рассказали всё, что они знали, Роальду и мэру Альверду Би. Они попытались описать расу лис, но вышло это у них неубедительно и все их объяснения были встречены со скептицизмом, если не с откровенным недоверием.
Душка Джонс и Святая Тереза также прибыли послушать последние новости, но не только и не столько за этим. У них была припасена своя собственная шокирующая история. Они обнаружили в порту абсолютно обнажённую Диаманте бон Дамфэльс и она теперь занимала палату в больнице рядом с палатами, в которых располагались, о, вы не поверите, её кровные родственницы: Эмирод, которую избили, а также Ами и Ровена, которые отказались вернуться в Клайв. Сильван, услышав это, поспешил повидаться с матерью и сёстрами. Простолюдины с сожалением смотрели ему вслед. Бон, здесь, в Коммонсе, абсолютно бесполезен. Всё равно, что собаке пятая нога.
– Но как Диаманте попала сюда? – спросил Тони у собравшихся. – Мы лишь недавно прошли через болотный лес, и если он везде такой же, как те части, которые мы видели, то прохода к Коммонсу нет! Есть острова у дальнего края, есть и у этого края, но посередине глубокая вода и сплетения низких ветвей и лиан, куда ни глянь, как заросший лабиринт. Если она не была верхолазкой, как брат Риллиби, и если её привели не лисы, то как она сюда попала?
– Мы спрашивали себя об этом бесчисленное количество раз, милый мальчик, – со вздохом сказал Душка Джонс. – Снова и снова. Не так ли, Тереза? И единственный ответ – в должен быть другой вход. Тот, о котором мы не знали до сих пор.
– О котором, мы до сих пор ничего не знаем, – поправила товарку Тереза.
Риллиби слушал все это сквозь завесу усталости. Он сказал: – Я не думаю, что лисы принесли её. Брат Майноа знал бы об этом.
– Знаю ли я этого брата Майноа, о котором вы всё время говорите? – спросил Альверд Би.
Риллиби напомнил ему, кто такой брат Майноа.
Сильван снова присоединился к ним, его лицо было бледным и осунувшимся. Димити был в сознании, но не узнавала его. Эмми была без сознания, хотя ей становилось лучше. Ровена спала. Ами поговорила с ним. Она сообщила ему, что его отец умер, и он внутренне недоумевал, почему ничего не чувствует по этому поводу.
Тем временем Риллиби рассказывал мэру о попытках Майноа перевести язык Арбаев.
Сильван устало опустился за стол неподалёку от них, подперев голову руками и с отсутствующим взглядом созерцал продолжающуюся вокруг него суматоху. В Коммонсе было больше дел, чем он предполагал. Люди оказались умнее и богаче, чем он думал. У них были вещи, которых не было даже у эстансий. Еда. Машины. Более комфортные условия проживания. Несмотря на всё своё недовольство Ставенджером и другими членами аристократического класса, он всё же признавал, что боны были выше простолюдинов. Теперь он задумался, так ли это было на самом деле? Почему он думал, что Марджори будет рада его вниманию? Что он мог ей предложить?
Никто из простолюдинов не подчинялся ему. Никто из них не спрашивал его мнения. Как только Риллиби и Тони рассказали всем, что Сильван был глух к сигналам фоксенов, люди Коммонса стали презирать его, как если бы он был глухим – и немым – и к ним. И каждый из них знал больше, чем он! Ему отчаянно захотелось стать частью их жизни, частью чего-то большего…
Он тяжело поднялся и пошёл поискать чего-нибудь попить. Риллиби поднялся со стула рядом с Роальдом.
– Я должен вернуться к остальным, старейшина Фью. Я не могу оставаться здесь дольше.
Он ушёл, зевая. Выйдя из здания, он направился вниз по склону к тому месту, где ждали фоксены. Что-то незримо тянуло его туда. Возможно красота деревьев. Возможно, что-то ещё.
В комнате, которую он оставил, доктор и две местных мадам ломали голову, гадая, зачем голая, безмозглая девушка пыталась попасть на грузовое судно.
– Зачем она несла с собой сушёную летучую мышь? Что это значит? – спросила доктор Бергрем собравшихся людей.
– Гиппеи, – сказал Сильван, проходя мимо. – Гиппеи пинают сушёных летучих мышей друг в друга. В пещерах гиппеев их полно. Это жест презрения, вот и всё. Так гиппеи выражают презрение друг к другу, что является частью вызова. Или в конце схватки, чтобы закрепить поражение, они бросаются друг друга дохлыми летучими мышами.
Доктор Бергрем кивнула.
– Я слышала об этом. Слышал, что у гиппеев много символического в поведении…
Чувствуя себя благодарным за их внимание, Сильван рассказал им о том немногом, что он узнал о гиппеях, когда был ребенком.
***
Полдень застал Майноа с Марджори и отцом Джеймсом на просторной открытой платформе Древесного Города. Брат Майноа изучал материалы, записанные в его портативном устройстве, в то время как отец Джеймс пытался наладить телепатическую свзя с лисами.
Марджори не пыталась общаться с фоксенами. Время от времени Первый протягивал руку и что-то транслировал ей. Она принимала эти обрывки информации, пытаясь скрыть на лице то, что происходило с ней каждый раз, когда Он контактировал с ней: огонь по её нервам, экстатический прилив, вкус, запах, что-то еще.
Наконец трое людей уселись лицом к лицу, пытаясь собрать воедино обрывки обретённых знаний и возникших гипотез.
– У Арбаев были машины, которые их перевозили, – сказала Марджори. Она наконец поняла это. – Та штука на возвышении в центре города? В действительности это было транспортное устройство. Такие машины перемещали расу Арбаев с одного места в другое.
Брат Майноа вздохнул и потёр голову.
– Думаю, вы правы, Марджори. Давайте посмотрим, что я узнал за последние несколько часов? Было ещё одно сообщение из Семлинга.