– Ну да. – Илья и сам понимал, что задал глупый вопрос. – Может быть, тогда у вас есть мысли, кто этой лестницей мог воспользоваться?
– Кто? – Оксана вновь повторила вопрос, но теперь в ее голосе удивления не звучало. – Я сама себя это спрашиваю раз за разом. Если бы только я, выйдя из дома, повнимательнее посмотрела по сторонам, наверное, тогда я бы знала ответ.
– Хорошо, – кивнул Илья, – у кого, по вашему мнению, мог быть мотив?
– Мотив для чего? – Собеседница Лунина саркастически усмехнулась. – Мотивов, чтобы не любить отца, у всех было предостаточно. Может быть, почти у всех. Но, чтобы убить, – она покачала головой, – это уже должна быть не просто нелюбовь, это уже должна быть ненависть.
Илья молчал, давая возможность женщине как следует собраться с мыслями.
– Знаете, я достаточно равнодушно отношусь ко всем здесь присутствующим. И к обоим своим братикам, и к сестричке. На Яну и этих, как вы говорите, Красильниковых мне вообще глубоко наплевать. Но все же тыкать в кого-то пальцем и говорить, вот это убийца… – Старшая дочь Фильченко тяжело вздохнула, затем с сомнением взглянула на Лунина. – Знаете, если бы расследование вела я, то первым делом я бы присмотрелась к Наташе.
– Почему именно к ней? – удивился Лунин.
– Она очень гордая девочка. – Илье показалось, что в словах Оксаны прозвучало одобрение. – Мы все четверо если что и унаследовали от отца, так это амбиции и непомерное самомнение. Умом, к сожалению, папочка не захотел с нами поделиться, так что его не каждому из нас хватает для осознания даже того факта, что его не хватает.
– Вы явно преувеличиваете, – горячо возразил Лунин.
– Бросьте, – пренебрежительно отмахнулась от него Оксана, – я знаю, что говорю. И о них, и о себе самой.
Я если и умнее моих никчемных родственников, то лишь в той мере, которой достаточно, чтобы понять эту нашу никчемность.
На этот раз Лунин возражать не стал, решив дать собеседнице возможность высказаться.
– Володька, наш старшенький, он у нас как бы архитектор и как бы дизайнер. Но основное слово тут «как бы». Насколько я знаю, этот дом – единственный серьезный проект, который он когда-либо делал. В Москве, сами понимаете, все серьезные заказы уходят к людям, приближенным к той или иной строительной группе, ну или к каким-то крупным чиновникам из мэрии.
– У нас здесь не так? – полюбопытствовал Илья.
– Так, – Оксана едва заметно усмехнулась, – везде так. И везде хватает своих губернаторов, вице-губернаторов и их протеже. Так что папа вряд ли мог Володьке в Москве чем-то посодействовать. Хотя, может быть, и мог, вы не представляете, с какими людьми он иногда в бильярд играл, но, как он сам говорил, у них не принято смешивать в одну кучу бильярдные шары и воздушные шарики. А воздушными шариками он называл любые проекты, которые не имеют гарантированного финансового обеспечения и гарантированной отдачи. Так что Володька в Москве занимается не столько проектированием, сколько дизайном загородных домов, но, с учетом его специфического чувства стиля, – она вновь усмехнулась, проведя пальцем по стеклу столешницы, – клиентура у него не шибко большая.
Она немного помолчала, очевидно выбирая, кто из родных станет следующей жертвой ее откровенности.
– Егор, тот такой же неудачник, как и старшенький. Единственное отличие в том, что Володя не понимает, отчего он никак не может добиться успеха, а Егор уверен, что во всех его бедах виноват брат. Хотя, возможно, он прав. Историю про возврат долга, думаю, вы уже слышали.
– Было дело, – подтвердил Лунин.
– Егор отучился в Москве на программиста, на пятом курсе он вместе с приятелем организовал фирму, которая занималась созданием компьютерных игр. За год они ничего путного так и не создали, а денег на технику да на зарплаты программистам потратили изрядно. Володька испугался, что фирма прогорит, и потребовал свои деньги обратно. – Оксана вздохнула. – В итоге партнер Егора выкупил его долю, а еще через несколько месяцев одна из их игр, работать над которой они начинали вместе, вдруг выстрелила и попала в топы продаж. Так что бывший компаньон в одночасье стал обеспеченным человеком, ну а Егор вернулся в Среднегорск и преподает программирование в местном политехническом институте. Ах да, эта шарашка уже лет двадцать как академия.
– Печальная история, – сочувственно пробормотал Лунин.
– Не то слово, – без всякой грусти в голосе отозвалась Оксана. – Егор теперь из этой печали не вылезает. Такое ощущение, что ему не тридцать два, а лет на пятьдесят больше. Ладно, бог с ним, давайте теперь про девочек. Про девочек всегда интереснее, особенно мальчикам.
Возражать Илья не осмелился, к тому же переход от «мальчиков» к «девочкам» вселял надежду, что речь вскоре зайдет и о Наташе.
– Начну со старшенькой, то есть с меня, – разочаровала его собеседница. – В свое время я мечтала создать свой дом моды. Потому в Питер и уехала, мне всегда казалось, что это единственный город в нашей стране, где людям нравится жить красиво. Красиво не в смысле дорого. А так, чтобы их изо дня в день окружала красота. В зданиях, в одежде, в общении. В общем, все, как в Париже, только на улицах чище и нет арабов. – Она брезгливо поморщилась. – Не люблю арабов, неискренние они. И турки такие же. Вот приезжаешь к ним в отель, выходит менеджер, смотрит он на тебя, улыбается так радушно, а глаза злые, холодные. И представляете, в Европе, в какую страну ни приедешь, их с каждым днем все больше. Мне кажется, что лет через сто от европейцев одни только русские и останутся. Ну еще англичане, они, конечно, молодцы, вовремя от всех отделились.
– А они отделились? – удивился Илья.
– Вы что, телевизор совсем не смотрите? – Оксана недоверчиво взглянула на Лунина. – Целый год про это рассказывали.
– Я обычно новости без звука смотрю, – признался Лунин, – так как-то приятнее.
– Вот как, – в голосе Оксаны впервые за время разговора послышалось уважение, – да вы оригинал. Думала, таких на госслужбе уже не держат.
Илья застенчиво улыбнулся и, на всякий случай, промолчал.
– Ладно, о чем мы там говорили? Про Питер? Так вот, была я уверена, что пройдет год-другой, и весь город меня на руках носить будет. Ну а вслед за Питером и остальные подтянутся. – Оксана вздохнула. – Вот только прошло с тех пор уже лет пятнадцать. На руках меня носить так никто и не рвется, да и тяжеловато уже будет, что-то я с годами в весе прибавила. Потому, наверное, сама и не люблю толстячков. Дома моды, сами понимаете, никакого у меня нет, а есть небольшое ателье на Васильевском острове. Шубы перешиваем, платья по фигуре подгоняем, в общем, всякая ерунда. Е-рун-да! Изо дня в день, – она вновь вздохнула, – столько лет прожито, а кроме ерунды, так ничем в жизни и не занималась.
– Наташа, она ведь тоже живет в Петербурге? – Илья попытался вернуть разговор в нужное русло.
– Ах да, вам же интересно, почему я упомянула Наташу. Давайте я вам и о ней расскажу немного, и тогда, возможно, вы кое-что поймете. Кто такая Наташа? Это младший ребенок в семье, к тому еще и девочка. На фоне всех остальных, сколько бы лет ей ни было, она всегда будет маленькой, а это значит, ей всегда будет больше прощено и больше позволено. Не жизнь, а сказка.
– Я так понимаю, с появлением Яны эта сказка закончилась.
– Это был первый удар нашей принцессе, – кивнула Оксана, – чертовски болезненный, но все же не смертельный. После развода родителей она вместе с матерью укатила в Питер, отец купил им там неплохую квартиру. После школы она поступила в университет на исторический и стала заниматься тем, чем, по ее мнению, и должна заниматься настоящая принцесса.
– Это чем же? – не смог угадать Лунин.
– Ждать принца. – Расстегнув сумочку, Оксана извлекла из нее пачку сигарет, поднесла ее к носу и глубоко втянула в себя воздух. – Вы не думайте, что это я при вас курить стесняюсь. Отец дымить в доме не позволял. Думаю, пока и не стоит, хотя бы до похорон. Что скажете?
– Да, наверное, – согласился Илья. – Но, как я понимаю, своего принца Наташа дождалась.
– Это вы об Андрюше? – Оксана возмущенно фыркнула и, еще раз ткнувшись носом в сигаретную пачку, убрала ее обратно в сумочку. – Тоже мне принц на белом коне. Как по мне, так он и на коня не очень-то тянет, не то что на принца. Они же как познакомились? Пятница, Наташка с подружками торчала в клубе, а там как раз наш Андрейка отмечал повышение, его вроде как назначили начальником какого-то там отдела каких-то там продаж. Стал, так сказать, старшим холопом. Уж не знаю, как там эти двое друг друга нашли, наверное, оба сильно пьяные уже были, но поутру они проснулись в одной спаленке. Ну а дальше – все, как у людей. Пару месяцев им друг с дружкой было весело, потом стало еще веселее – оказалось, что Наташка беременная. Пришлось срочно знакомить потенциального жениха с папой, папа, ко всеобщему удивлению, вынес положительную резолюцию, так что еще через пару месяцев сыграли свадьбу.
Оксана задумчиво потерла широкий, почти мужской подбородок и вздохнула.
– А дальше веселье кончилось. Роды начались на два месяца раньше срока. Наташка была за городом, где-то на побережье, в общем, когда ее в больницу-то привезли, из нее кровища рекой текла, – она вновь вздохнула, – так что не родила она никого.
Лунин уставился в темное стекло столешницы, зная, что в подобных ситуациях никаких слов от него не требуется.
– И теперь она вот уже два года живет с менеджером среднего звена, который никогда из этого звена ни в какое другое не перейдет, и делает вид, что у нее все хорошо, потому как гордость не позволяет показать, как все на самом деле.
– А вы знаете, как все на самом деле? – уточнил Лунин.
– Что тут не знать? – Оксана усмехнулась. – Я знаю, о чем она мечтала раньше. Так вот, то, что у нее есть сейчас, – это вовсе не то, что в этих мечтах было.
«Так ведь у всех», – хотел было сказать Илья, но вместо этого произнес совсем другое: