– Мари? Это вы?
– Доктор… – прошептала дзёндари императора. – Здравствуйте.
Пуля из пистоли Супеска попала ей чуть ниже ключицы – с такими ранениями выживают, конечно, только медлить не стоит. Вдобавок Супесок успел полоснуть ее и по животу, причем, похоже, собственным клинком дзёндари, и еще повезло, что рана там неглубокая. Андрей принялся стягивать с девушки жилет и рубашку – следовало осмотреть раны и готовиться к операции. Черт побери, все приходится делать практически голыми руками! Но Супесок подхватил его под локоть и оттащил в сторону.
– Подождите, мой господин. Что, Мари, теряем квалификацию? – обратился он к дзёндари. – В былые времена ты меня с такими царапинками давно бы завалила, правда?
– Парфен, ее нужно срочно оперировать, – произнес Андрей. – Иначе она умрет.
– Невелика беда, доктор, – сказал Супесок холодно, и в его голосе мелькнуло нечто, напомнившее Андрею Шани. – Мы сейчас поговорим с ней по душам, а там уж как получится. Ответит быстро и правдиво – будет жить. А если нет – ну на нет и суда нет.
– Да как вы можете! – воскликнул Андрей, пытаясь оттолкнуть Супеска и подойти к девушке, но безрезультатно: с тем же успехом можно было пытаться столкнуть паровоз с рельсов. – Парфен, она же умирает!
– Ничего страшного, – прошептала Мари. – Доктор… Скажите мне… Вы правда – Царь Небесный, или все это выдумки?
Андрей хотел было ответить, но Супесок перебил его:
– Тут я вопросы задаю. Что тебе приказал хозяин? Прирезать нас, как свиней?
– Нет, – Мари прижала руки к животу и закашлялась: по ее посеревшему лицу скатывались крупные капли пота. – Нет, он просил передать…
– Что? – Супесок отошел от Андрея и пнул девушку в бок. – Что, падаль?
– Что если доктор Андерс – Заступник Истинный… – вымолвила Мари, – то Аальхарн ждет его, чтобы воздать честь и славу. А если самозванец… то еще есть время прекратить этот фарс… Потому что иначе…
Она умолкла и закрыла глаза. Супесок пнул ее еще раз, но никакой реакции не последовало. Тогда бывший глава охранного отделения отступил в сторону и произнес:
– Что ж, доктор. Она ваша.
– Он привез ее из Амье после войны. Тогда она была замухрышка неумытая, шаг в сторону сделать боялась и по-нашему ни бельмеса не понимала. Глянуть не на что, уж на что он там позарился, не знаю. Но слухи об этой девке ходили те еще. Говорили, будто однажды она в одиночку перерезала два отборных отряда из тридцати человек, которых отправили специально для ее поимки. Причем жестоко перерезала. Напоказ, чтоб наука была. Не лезьте, дескать, не по вашим зубам я орешек. Крови на ней… уйма.
Супесок и Андрей сидели в саду в маленькой беседке, увитой темно-красными листьями плюща. Дождь перестал, и в прорехи облаков весело выглядывало солнце, однако Андрей чувствовал только бесконечную усталость и какое-то омерзение, словно полез голыми руками в кишащую червями навозную кучу. Операция прошла успешно, и Мари сейчас спала, а Андрей никак не мог перестать злиться на Супеска и его немотивированную жестокость. Посланница императора и так бы сказала все, что нужно, зачем было ее бить и не позволять оказать помощь?
– А потом ее все-таки поймали, ну и отвели душеньку. До состояния мясного фарша. И тут как в сказке получилось: ехал мимо государь да пожалел. Если бы не он, давно бы эта дрянь сгнила. А вот ведь живет, бегает, – Супесок всмотрелся в лицо Андрея и проговорил: – Вы ее не жалейте, доктор. Она убийца. Подлая, изощренная убийца. Врет и не краснеет, даже при смерти. Наклонитесь вы над ней – прирежет.
– Не прирежет, – вздохнул Андрей, – вы ей руки связали.
– Я бы эту веревку ей на шею накинул, – мрачно сообщил Супесок. – Доктор, ну неужели вы верите в то, что она в самом деле посланец?
– Верю, – кивнул Андрей. – Да, я верю, несмотря на то что она пришла тайно, ночью, как… ну как дзёндари. А еще я вижу в ней не злостную маньячку, а несчастную девчонку, которая ничего хорошего в жизни не видела и которую никто никогда не любил и не жалел. И то, что она, как вы говорите, лжива, жестока и цинична, это не порок ее, а большая беда, от которой она сама бесконечно страдает.
Супесок вздохнул.
– Вот слушаю вас и понимаю, что вы действительно Заступник, – сказал он. – И говорить нечего.
Мари пришла в себя через час после этого разговора. Лежа на койке, она безучастно смотрела в потолок и думала о странных ярких снах, которые ей снились, а еще о том, что связанные руки затекли, и вряд ли она что-то сможет ими делать в ближайшее время. Грудь и живот жгло, но Мари знала, что ее раны заживут.
– Как ты себя чувствуешь? – услышала Мари голос доктора Андерса и, повернув голову, обнаружила, что тот стоит возле кровати и внимательно смотрит на свою пациентку. Заступник он или нет, но лекарник хороший.
– Терпимо, – ответила Мари. – Пить очень хочется.
Андерс взял со стола стакан воды и присел на кровать рядом с Мари.
– Немного и маленькими глотками, – предупредил он. Когда Мари напилась, доктор отставил стакан и сказал: – Я хочу развязать тебе руки, но опасаюсь, что ты сделаешь что-нибудь со мной или с собой.
Мари криво усмехнулась.
– Это было бы здорово, доктор. А то даже не почесаться. Не волнуйтесь, я обещаю, что ничего плохого не сделаю.
– Вот и хорошо, – с облегчением произнес Андерс и принялся развязывать узлы: затягивая их, Супесок потрудился на совесть.
Мари пошевелила освобожденными пальцами и негромко сказала:
– Спасибо.
– Да не за что. Мари, а ты и правда принесла послание императора?
Она посмотрела доктору в глаза: нет, не шутит и спрашивает совершенно серьезно.
– Ну что вы, конечно, нет, – сказала она. – Император послал меня убить вас и Супеска.
В лице Андерса что-то дрогнуло, и он на миг сделался очень несчастным, словно родитель, уличивший во лжи любимого ребенка.
– И ты выполнишь приказ? – спросил он.
Мари подумала, что любой другой на его месте уже бы удирал без оглядки, и ответила абсолютно правдиво:
– Я не знаю.
Андерс облегченно улыбнулся, и Мари вдруг поняла, что он волновался вовсе не за себя – за нее. Ей вдруг стало очень стыдно и неловко.
– Тебе сейчас нужно отдыхать и поправляться, – сказал Андерс и поднялся. – Поспи, не буду тебе мешать.
– Супесок меня сегодня зарежет, – выпалила Мари. – Скажите напоследок, доктор, вы действительно Заступник? Это все, что я хотела бы узнать.
Андерс как-то беспечно пожал плечами и ответил ей в унисон:
– Я не знаю.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, и Мари не в силах была отвести взгляд, словно доктор читал что-то в ее сердце.
В ее жизни никогда не было места богу. Ни в раннем детстве, когда от легочного жабса умерли родители, ни на войне, ни под пытками, ни даже тогда, когда она сняла с руки мертвого брата веревочный браслет и прочла его последнее послание сестре. Но теперь бог вдруг неожиданно сел на койку и обнял Мари – так, как мог бы обнять отец давно потерянную дочь. И Мари расплакалась: громко и искренне, как пропавший и найденный ребенок.
Спустя два часа Супесок увидел, как Андрей осторожно выводит дзёндари из дома. Было видно сразу, что каждый шаг дается ей с трудом, но Супесок знал, что эта дрянь настолько упряма, что из гордости сейчас даже сплясать может – лишь бы показать характер. Видывал, случалось.
– Вы куда? – спросил он, на всякий случай вынимая пистоль.
Дзёндари посмотрела на него, и Супесок увидел, что ее глаза красны от слез.
– Мари уходит, – пояснил Андрей. – Ей уже лучше, она отправляется домой. Не знаете, во сколько от почты отходит дилижанс?
– Не знаю, – ошарашенно ответил Супесок. – Доктор, вы что? Да она нас сегодня же ночью передушит, как цыплят!
– Не передушит, – уверенно сказал Андрей и обратился к Мари: – Тебя довести до почты?
– Не надо, – ответила она. – Я сама.
– Ну смотри.
Уж Супесок-то смотрел во все глаза – он никак не мог понять, какой святой простотой нужно быть, чтобы вот так запросто отпускать на все четыре стороны убийцу, который заявился отправить тебя на тот свет. Неужто рассчитывает, что император оценит такой жест доброй воли?
– Прощайте, – сказала Мари, вышла за калитку и поплелась по дороге в сторону почты. Соседская собака брехнула было на нее, но тотчас же осеклась. Андрей смотрел ей вслед с неподдельной тревогой и сочувствием.
– Доктор, вы никак с ума свернули, – сокрушенно покачал головой Супесок. – Я вас не понимаю.
Мари остановилась на перекрестке – теперь ей нужно было свернуть направо, чтобы выйти к почте, но она замерла и некоторое время стояла, покачиваясь и глядя в землю. Супесок подумал, что дзёндари умерла и вот-вот упадет, но она в конце концов повернулась и пошла обратно.
И Андрей вышел ей навстречу.
Рубины были впечатляющими. Оправленные в золотое кружево изящного колье, они казались застывшими каплями крови, что стекали по шее; золота в оправе было немного, и Несса, глядя в зеркало, думала, что эффект очень уж разительный.
– Мне словно отрубили голову, – сказала она, отворачиваясь от зеркала и снимая колье. – Страшно.
– Иногда красота может быть и страшной, – сказал главный поставщик двора и ведущий представитель всех ювелирных домов столицы, высокий сулифатец, укутанный с ног до головы в полосатое одеяние. – Но в сочетании с алым платьем на Празднике осени это будет не страшно, а восхитительно, ваше величество.
Несса взвесила колье на ладони и протянула поставщику.
– Странно, Вивид, – сказала она, – почему владыка Хилери решил сделать мне такой подарок.
Кембери, который сегодня заменял преподобного Аль-Афхани, усмехнулся под тканью, закрывавшей лицо.
– Информация, которую вы передали ему, моя госпожа, просто бесценна. А это колье хранилось в сокровищнице Амье еще со времен языческих государей, и в свое время его носила сама прекрасная Альджурна. Владыка надеется, что вы, как и она, всегда будете очаровательны и обретете счастье в любви.