Девушка молчала.
– Мне это нужно, понимаешь? Мне это необходимо… Я сам не могу.
Вдруг дверь открылась, и появились двое – Ольга и Алексей. Они о чем-то горячо спорили:
– … ты понимаешь, что это единственный выход? – убеждал Алексей.
– Но это убийство!
– Тьфу. Опять все с начала! Ты будешь богата, тебе хватит надолго, если деньгами не будешь швыряться. Понимаешь это или нет?
– Я не могу.
– Он все равно не встанет. А банк тебе откроет доступ к его счету только по свидетельству о смерти. Я все узнал. Пока он здесь завис – висят и его деньги. Это может продолжаться бесконечно.
– Я не могу, – повторила она.
– Ну и дура.
Алексей повернулся, желая уйти.
– А зачем это тебе? – воскликнула она.
– Это нужно тебе.
– Понятно. Если он очнется, придется возвращать фирму.
– Щассс!
– Придется объясняться. Не хочешь иметь с ним дело?
– Послушай, – мягко заговорил Алексей, – так делают все, если бы у него был шанс, он давно бы встал. Не веришь мне – послушай, что скажет врач, уважаемый человек, профессионал, он сейчас придет, я пригласил его.
– Я не знаю, – прошептала Ольга, задумалась и присела на стул. Скоро появились два врача – начальник отделения и нейрохирург. После короткого приветствия Алексей задал вопрос:
– Расскажите, пожалуйста, какая процедура? Как это делается?
– Я же вам уже рассказывал!
– Жена волнуется. Повторите еще раз для нее.
– Волнуется, конечно, вас можно понять. Делается очень просто. Сначала мы должны будем собрать консилиум для подтверждения диагноза, что мозг умер. Потом вы подпишите согласие, а потом… мы просто отключим аппарат. И все.
– И все? – робко переспросила Ольга.
– Да. Единственно, как понимаете, мне придется поработать с коллегами. Так сказать… Ну, вы понимаете. Чтобы облегчить процедуру, избежать возможных дискуссий, возражений, и не тратить время…
– Понимаю, понимаю. Цену вы озвучили, – перебил Алексей. После чего нейрохирург густо покраснел.
– Собственно, дело не в цене. Дело в принципе, – гордо заявил он, – думаю, за эти месяцы я сделал все, что мог. Остается решить проблему с коллегами…
– Мы все поняли, конечно. Принципа. Спасибо. Вы замечательный врач, вы сделали все, – и Алексей повернулся к Ольге:
– Это все. Нужно только подписать бумагу. Ты согласна?
– Я не знаю. А когда можно…
– Так, господа! – до этого времени молчавший начальник отделения, вдруг заговорил, – все это, пожалуйста, не в моем отделении. Мне показатели портить к концу года ни к чему. Будьте любезны – не у нас. Вы поняли?
– О! Конечно! – успокоил нейрохирург. – Мы перевезем его в наш стационар и там решим все формальности.
– Да, господа, не у нас, – повторил тот и откланялся.
– Решайте. Слово за вами, – спокойно произнес доктор.
– Я не знаю…. – снова повторила Ольга. Посмотрела на тело, на Алексея, потом задумчиво перевела взгляд в окно и произнесла:
– Но если вы говорите, что мозг умер… Конечно. Не будем же мы его мучить бесконечно.
– Вот! – поддержал ее Алексей. – Конечно!.. Мучить! Нужно быть гуманными!
– Только…
– Что? – хором спросили мужчины.
– …не сейчас. Новый год через 3 дня. Я так не могу. Пусть пройдут праздники…
– О! Конечно! – воскликнул нейрохирург, – как вам будет удобно.
– Когда вы начинаете работать? – спросил Алексей.
– После 12-го.
– ОК! Тринадцатого встречаемся здесь. Хорошо, Оленька?
– Я не знаю, – пробормотала она.
– Как?
– Хорошо, – тихо произнесла она.
– Тогда до тринадцатого. Хорошее число. С наступающим! – доктор откланялся и вышел из палаты.
– Сколько нужно платить? – спросила она, и Алексей назвал сумму.
– Но у меня столько нет. У меня вообще ничего не осталось! Ты не приходишь, денег не даешь.
– У тебя скоро будет много денег, потом и отдашь, я заплачу, – успокоил Алексей. – Значит, до 13-го?
– Да.
– Созвонимся. С наступающим! – бодро воскликнул он.
– И тебя, – ответила она.
– Подвезти?
– Нет, я на машине.
– Держи,… на праздники, – он протянул ей деньги, и эти двое покинули палату.
Ты все еще хочешь, чтобы я нажала на эту кнопку? – спросила Юна.
– Нет… Не знаю… Я уже ничего не хочу, – безвольно пробормотал он. – 16 дней, и все решится само собой…
Потом они долго брели по заснеженным улицам. Лица людей не были строгими, озабоченными, было заметно, что все свои дела они уже закончили, или отложили на следующий год, а теперь их волновали только предстоящие праздники. Самые длинные праздники, которые хотелось провести с толком – отметить Новый год, потом поехать к родным, к друзьям, сводить детей на елку, а может быть, и вовсе уехать из этой зимы куда-нибудь в чужое лето, где тепло, спокойно, где сияет солнце, волны плещутся о берег, и только привкус соли на губах… Некоторые шли и улыбались. Пожалуй, единственные дни в году, когда они улыбаются, – подумал Илья. – Хочется так же идти, улыбаться, и не думать ни о чем.
До Нового года оставалось три дня… А потом еще 13.
– 16 дней, – пробормотал он.
– У тебя все получится, – услышал он голос девушки.
– Зачем? Все пустое…
– Ты не должен так говорить, – тихо произнесла она.
В конце улицы Илья услышал ее возбужденный голос:
– Зайдем?
– Куда? – не понял он.
– Идем же, – она схватила его за руку и потащила за собой…
Он не помнил, когда в последний раз был в церкви. Обычно проходил мимо, пробегал, проезжал. Всегда знал, что такое место есть, видел луковки Храмов, которые появлялись перед глазами, но не замечал их. Было не до этого. Некогда! Иногда в праздники торжественный перезвон напоминал о месте, где его всегда ждут, куда можно прийти, помолиться или просто постоять, поставить свечку… Но снова проходил мимо. Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Потом…
А теперь, оказавшись в этом святом месте, понял, как ему здесь хорошо. Со стен взирали лики святых, они видели его, хотели что-то сказать, они что-то знали. Знали главное! Зачем? И на этот вопрос у них был ответ, только они молчали. Видимо, он сам должен его найти – в этом смысл, – понял Илья. – Смысл? Кому он нужен?…
Из оцепенения вывела Юна, она куда-то ненадолго отходила, а теперь появилась, в руке у нее он увидел маленькую свечку.
– Откуда? – удивился он.
– Взяла, – просто ответила девушка.
– Где?
– Там, – и кивнула в сторону, где у входа продавали иконки, свечи и прочую церковную утварь.
– Откуда у тебя деньги?
– У меня нет денег. Глупый, в этом месте деньги не нужны.
– Но за это нужно платить.
– Кто тебе это сказал? Ты так давно здесь не был? Наверное, около двух тысяч лет! – засмеялась она. – С тех пор, когда из Храмов выгнали менял. Больше в этих святых местах денег нет.
– Понятно. Просто взяла, – пробормотал он, – как у тебя все просто, – и покосился на женщину в платке, которая стояла за церковным прилавком.
– Извините, – послышался голос мужчины, который нечаянно толкнул Юну.
Она снова явилась в его мир, – понял Илья. – В мир, куда путь ему был заказан…
– Тебе есть кому поставить свечку? – спросила девушка.
– Да.
– За здравие?
– За упокой.
– Тогда сюда, – и они приблизились к одной из икон.
– За мать или за отца?
– За маму… Отца я не помню, был ребенком, когда он нас бросил…
Он долго стоял перед иконой и мучительно вспоминал. Вдруг медленно заговорил:
– Тогда… в тот день… мама позвонила. “Ильюшка, ты знаешь, я…”, – только и успела сказать она. А я говорить не мог, были важные переговоры, проблемы. Я ей коротко сказал: “Перезвоню позже”.
“Конечно, Ильюшка, не волнуйся, работай”, – и она повесила трубку. День был сумасшедшим. На таможне завис товар. После переговоров самому пришлось ехать, договариваться, решать вопрос. Потом в кабаке поить того типа. Назначили нового человека – нужно было знакомиться. Так делаются дела… Короче, не позвонил. Пару раз за вечер вспоминал, но решил сделать это утром. Только не дождалась она того утра. На следующий день узнал, что ее увезла скорая – второй инфаркт… Так и не узнал, что она мне хотела сказать… Ильюшка. Так она меня называла…
Он замолчал, словно провалился в пустоту. Долго стоял так, ничего не говоря. Иногда смотрел на икону, на огоньки, которые мерцали в темноте.
– Возьми, – тихо сказала девушка, и протянула свечу. Он молча повиновался.
– Зажги ее от другой… Теперь поставь… Хорошо… – прошептала она, и Илья послушно закрепил крошечный огонек, который только что держал в дрожащей руке, и не мог теперь отвести от него глаз. В этот миг он чувствовал себя странно, словно видел глаза мамы, слышал ее голос, а в груди начало подниматься что-то необычное, в горле стоял горький комок, на глаза навернулись слезы, а свеча горела…
– Извините, – послышался женский голос.
– Ничего, – бросил он через плечо. Его кто-то нечаянно толкнул – в Храме было много народу. И снова долго смотрел на огонек свечи, переводил взгляд на икону, на другие иконы, висящие рядом. Ему было как-то необычайно хорошо. Даже дышалось в этом месте по-другому. Долго так стоял, наконец, отступил.
– Пойдем, – воскликнул он и быстро направился к выходу.
– Извините, – теперь уже он толкнул какого-то мужчину. В Храме была толчея – последние дни поста – люди молились.
Они вышли на заснеженную улицу и вдруг его словно ударили по голове.
– Что это сейчас было? – он был потрясен, ничего не понимал, такое было невозможно. Он только что собственными руками поставил свечу. Он держал ее, чувствовал тепло огня. И вдруг понял, словно через расстояние увидел, как тело, его ничтожное тело в это мгновение пошевелило пальцем. В этом он был абсолютно уверен. Он знал это. Перевел взгляд на Юну. Девушка широко открытыми глазами на него смотрела. И улыбалась, словно только что увидела чудо. А это и было чудом. Она все знала, понимала, там, в церкви помогала ему, боялась спугнуть. Она видела, как он появился в святом месте и на мгновение обрел себя. А сейчас она молчала. Но была счастлива.