– воскликнула он, – ее больше на этой улице нет. Сдохла твоя собака. Теперь она совсем в другом мире – в далеком, теплом, где никогда ничего не случается, не надо искать люк, который тебя согреет. Искать еду тоже не надо. Ничего не надо.
– Значит, надо ждать, когда ты снова вернешься в этот мир, и станешь кем-то еще.
– Снова будешь бороться,… будешь побеждать! – засмеялся он.
– А если повезет – любить!
– Да уж, любить…
И тут их разговор прервало какое-то движение – огромная черная собака на длинном поводке бежала впереди девочки. Та самая черная собака! Они первыми выскочили из своего дома и бросились в снег! Играли, падали в белые сугробы, вскакивали, неслись дальше, снова падали. И им было хорошо, вот так вдвоем.
– Они нашли друг друга! – радовалась она.
– Да, этим повезло, – удивился он.
– И пока они вместе, им ничего не страшно. А может быть, это и есть та самая любовь? – воскликнула она.
– Может быть… Пока не станешь человеком, этого все равно не поймешь.
– Какой замечательный твой мир! Люди – как они красивы! Я люблю их! – воскликнула она.
– А остальное? – спросил он.
– Что остальное? Оно есть везде. Это просто жизнь, среда обитания, декорации. Как в театре, помнишь?
И она замерла, восторженно о чем-то вспоминая. Потом воскликнула:
– Знаешь, я очень хочу снова войти в этот мир, уже став человеком.
– Думаешь, сможешь что-то изменить?
– Не знаю, но хочу попробовать!
– Нельзя “попробовать”. Можно броситься в эту адову реку – и будь что будет. А пока живешь – назад дороги нет.
– Все равно, я хочу быть там, хочу быть с ними.
– Чтобы войти в этот мир тебе придется закрыть глаза, забыть обо всем, потом снова открыть их уже на том берегу. И неизвестно, что будет потом, откуда продолжишь путь свой, и что у тебя получится!
– Знаю. Но все равно я постараюсь быть человеком! – тихо, но твердо ответила она. Он посмотрел на нее, перевел взгляд на заснеженный город, подумал и сказал:
– Тогда не желаю тебе счастья, потому что ты хочешь любить…
– Глупый, это и есть счастье – а больше ничего нет.
21
Она его не жалела, он видел это, поэтому с ней было легко. Он ненавидел жалость к себе, а девушка вела себя, словно ничего не случилось, и не должно было случиться. Хотя обо всем знала и помнила. Почему? На что-то надеялась? Надеяться было не на что. Ночью, сидя на крыше, с удивлением отметил, что больше не стремится отомстить. Это чувство, вернее, желание или страсть, были стерты в душе. Но было противно. Вспоминал ту женщину. Даже в мыслях избегал называть ее женой или по имени. Существо – так было бы правильнее. Раньше он называл существами тех, которые жили на крышах, но теперь видел в них людей. А Эта была существом – иначе и не назовешь. Далеко от него было дело, которым он занимался многие годы. Об этом он не думал совершенно, оставались только апатия и равнодушие ко всему. А за подарок, который сделала для него Юна, за дни их безумного скитания, был ей благодарен. Что-то дрогнуло в душе, когда посмотрел на все со стороны ее глазами, он словно излечился от многих болезней, искупался в ручье. А девушка с жадностью стремилась в его мир, она так хотела этого. Но, для себя он в нем места не находил. Не знал, что ему там делать. Да и зачем? “Зачем?” Больше этот дурацкий вопрос не преследовал его.
Пожалуй, на оставшиеся два дня нужно себя куда-то деть, – думал он. – Смотреть, как его будут убивать он не пойдет, – знал это точно. – А дальше? Что будет после тринадцатого? Там посмотрим… Может быть, вернуться к Неро? – мелькнула в сознании трусливая мысль. – Нет!
Он сидел на самом краю крыши и смотрел туда, где скоро взойдёт солнце. Завтра для него рассвет повторится в последний раз, а потом… Юна куда-то отошла, и он ненадолго остался один.
– Эй, негодяй, сидишь? – это был Ворчун. Конечно же, Ворчун.
– Это ты, зануда? Сижу.
– Давно не виделись.
– Давно.
Они немного помолчали.
– Говорят, тебе завтра Туда?
– Куда? – вздрогнул Илья, а Ворчун засмеялся.
– Так ничего и не надумал?
– А чего думать?
– Ты прав. Нечего.
– А ты что сидишь здесь? Юна сказала, что можешь всегда вернуться.
– Хорошо здесь, высоко, воздух чистый, небо близко, облака… Хочешь, мы попросим Юну, она найдет кого-нибудь, кто сможет тебе помочь, и вытащить оттуда? Переведут тебя в другую клинику, похитят, положат твое убогое тело на другую койку, а сам будешь пока здесь топтаться. Глаза мозолить. Есть у тебя там близкий человек?
– Нет, – ответил Илья, – с тоской понимая, что в той жизни у него нет никого.
– Вот и у меня нет никого, – признался Ворчун.
– А где ты валяешься?
– В коридоре одной районки.
– А что потом?
– Потом придет техничка, – спокойно ответил Ворчун. Он философски относился к этому вопросу.
– А еще потом?
– Отмоюсь… И снова когда-нибудь туда. Деваться нам некуда. Придется побороться. Искупить этой жизнью предыдущую – смысл реинкарнации. От себя не денешься никуда.
– А если человек не хочет ничего искупать – хочет жить. Просто жить. Сегодня. Сейчас.
– Кто же тебя спрашивает? Человек! Ха! Бери то, что заслужил, с этим и живи. Но помни, карты ты себе раздал в прошлой жизни, как в покере, за каждый кон придется отвечать.
– Не лучше ли сразу сказать – “пас”, – пробормотал Илья.
– Это решать тебе.
– А если завести ребенка? – вдруг спросил Илья.
– Заводятся тараканы!… Ну, допустим. А что дальше? Вырастишь его таким же, как ты сам.
– А чем я плох?
– А чем ты хорош? Чем вы все хороши?
– Ты говоришь страшные вещи.
– А вы их делаете…
– Я больше ничего не делаю…
– Ворчун, оставь его в покое! – это была Юна. Она внезапно появилась и с радостью смотрела на мужчин. – Наши разыскали одно замечательное место! Там здорово, там как в далеком прошлом. Летим?
– Почему бы и нет? – проворчал Ворчун.
– Илья, летим?!
– Конечно, – спокойно ответил он и бросил взгляд на город, который освещался первыми зимними лучами солнца. Начинался новый день…
И снова далеко внизу видны крыши домов, крошечные улицы, замерзшая река, петляя, разрезает город на две части, золотые купола светятся в утренних лучах. Дальше поля, леса. Еще дальше озера, моря, океан. Куда они держали путь – он не знал. Хотя, какая разница?
Юна летела рядом. Девушка была в восторге.
– Ей бы родиться птицей, – подумал он, – тогда бы она провела жизнь на своем любимом небе, не спускаясь на землю, и точно была бы счастлива. Пожалуй, единственное место во вселенной, созданное для счастья – небо. Человек должен быть один.
– Как прекрасно это небо, – думала она, глядя по сторонам. – Эти облака, звезды, космос. Как высоко, какой прозрачный воздух. Почему нам так хорошо здесь? Только отсюда можно увидеть землю. Увидеть города, где живут эти замечательные люди, и понять, как они прекрасны. Илья рядом и тоже смотрит по сторонам, смотрит вниз. Он должен все увидеть и понять, что единственное место, где он будет счастлив – это мир, откуда он сбежал. Даже птицы собираются в стаи. Человек не должен быть один!
Стая приземлилась на острове. Снова яркое солнце, снова горячий песок, соленые волны океана. Но он этого больше не чувствовал, не мог почувствовать. Все это для него было недоступным. Теперь так будет всегда? На годы, века, тысячелетия? Наверное да. За всем можно будет наблюдать лишь со стороны… Что с ним будет завтра? Куда он попадет? “Отмыться”, – вспомнил он слова Ворчуна: – “Сначала он должен будет отмыться”. Допустим. Содрать с себя все то, что успело налипнуть за 35 лет. Остаться чистым с младенческой душой. А потом? Потом в стаю на какую-нибудь крышу. А еще потом?… Какая разница?
Над головой послышался рокот двигателей. Над пляжем летели несколько вертолетов береговой охраны. Вдруг из зарослей, которые росли на верхушках прибрежных скал, появились люди. Они были почти голые. Их тела прикрывали лишь набедренные повязки. В руках дикари держали луки, из которых с криками начали выпускать стрелы во врага. Один вертолет зачем-то спустился ниже, почти к их головам, в лобовом окне можно было рассмотреть лицо летчика. Несколько стрел ударились в корпус вертолета, не причинив ему вреда. Пилот засмеялся, помахал дикарям рукой и взмыл наверх, присоединившись к группе вертолетов. Мгновение – и они исчезли.
– Что это за место? Где мы? – спросил Илья. – Опять прогулки в прошлое?
– Это самое что ни на есть настоящее! – радостно воскликнула Юна.
– Откуда в настоящем дикари?
– Это остров. Маленький остров. А это племя жило здесь многие тысячелетия, и сохранилось до наших дней. Правительство этой страны не хочет их беспокоить, дает им существовать. Так эти замечательные люди здесь живут. Это мне рассказали наши. Они недавно обнаружили этот уголок. Как здорово, если на планете еще сохранились такие места. Да?
– Да, – равнодушно ответил Илья.
– Пойдем, посмотрим!
А стая уже с любопытством разбредалась по пляжу. Ворчун первым отправился вглубь острова и очень скоро исчез в густых зарослях. Юна взяла Илью за руку и повела за собой.
Здесь действительно не было видно никаких признаков цивилизации. Сначала они долго пробирались по непроходимому лесу, потом заметили протоптанную тропинку, и пошли по ней. Иногда на пути появлялись дикие звери, в воздухе над деревьями летали большие птицы. Таких он не видел никогда.
– Где мы находимся? – наконец, спросил Илья.
– Островок в Индийском океане, – ответила Юна.
А тропинка становилась все шире. Наконец, вдалеке появился просвет и они вышли на большую поляну, где стояло несколько десятков хижин, сплетенных из соломы и ветвей. Здесь находилось много туземцев.
Город – поняли они. И заметили, что эти люди готовились к какому-то событию. Женщины поправляли наряды, раскрашивали друг другу лица, надевали бусы, браслеты и прочие побрякушки. Мужчины собирались в небольшие группы, о чем-то говорили, спорили, иногда бросали взгляды на женщин. Старики брали за руки детей, которые носились под ногами и всем мешали, отводили их к краю поляны и усаживались с ними вместе на камни и бревна, которые находились в этом месте, напоминая зрительный зал. А поляна превращалась в площадку для какого-то праздника, который вскоре начался. Забили бубны, потом появились несколько человек в дикой раскраске, и начали танцевать туземный танец. Очевидно, это были шаманы, потому что они то и дело общались с деревянными идолами, которые невозмутимо за всем взирали из центра площади. И, наконец, на середину вышла группа совсем юных девиц…