ыми, серьезными, даже строгими. Они с уважением взирали на тело и молчали. Так продолжалось какое-то время. Наконец доктор подошел к аппарату жизнеобеспечения, нажал на заветную кнопку, и тот умолк. Кромешная тишина повисла в палате, люди продолжали молчать. Врач пощупал пульс, открыл, потом закрыл несчастному глаза, взялся за край простыни, под которым лежало тело, бережно потянул и укрыл его целиком.
– Все, – торжественно произнес он. А остальные продолжали смотреть, ничего не говоря. Они не могли сдвинуться с места, отдавая последнюю дань уважения человеку, который только что их покинул.
– Все! – спустя какое-то время, повторил вслед за доктором Алексей, и люди с облегчением вздохнули… Все было кончено… законно и гуманно.
И тут белая простыня зашевелилась. Потом она слетела с головы, и показалось тело человека в больничной пижаме, которое вдруг заорало:
– Придурки! Вы чего творите? Какое “все”?
Люди в ужасе замерли, ничего не понимая. Они оцепенели, а тело продолжало размахивать руками и кричать:
– Совсем с ума сошли? Живого-то человека!…
Но присмотревшись, воскликнуло:
– Ах, красавцы! Ну, какие! Вырядились! – потом грязно выругалось и разумно продолжило:
– Я еще живой, а эти уже в черненьком! Красота! Поторопились, мерзавцы?
Первым очнулся участковый и захохотал.
– Ну ты, парень, даешь! Первый раз такое вижу! – и снова залился громким смехом.
– Я тоже такое в первый раз вижу! – продолжало тело. Оно отбросило простыню, скинуло ноги с кровати, и рухнуло на пол. Поползло. Попыталось встать, но ничего не получалось. За долгие месяцы лежания ноги ослабли и не слушались. Зато слушался язык. Тело, столько времени молчавшее, теперь громко и смачно ругалось на всю палату. Оля и Алексей в ужасе на него смотрели, а участковый продолжал хохотать.
– Помогите же ему! – наконец воскликнула Ольга, – Илья, Ильюшенька! Ты жив!
– Я тебе не Ильюшенька!… Да пошла ты! Не трогай меня! – и грозно зарычало, отталкивая подбежавшую жену, пытаясь ползти дальше.
– Убийцы! Палачи в черненьком!… Не тот дресс-код! У палачей другая униформа! Ну, ты посмотри! Человек еще жив, а эти уже обрядились – вот цинизм!… А где священник? Я же крещеный! Почему на шоу батюшку не пригласили?!… Сволочи!… Как собаку,… – продолжая ползти на четвереньках, выкрикивало тело, – …как паршивую дворнягу… Не трогай меня, шалава!… – грозно заорало оно.
От этих слов Ольга, которая пыталась ему помочь, отбежала в дальний угол, а мужчины в нерешительности замерли.
– Да пошли вы все!…
Тут тело рухнуло, распластавшись на полу. Руки устали, ноги устали, но оно продолжало выкрикивать:
– А приговор? Где приговор? Эй, служивый, будь другом! – весело попросило оно участкового. – Дай бумажку. Вон лежит на столе… Спасибо! Вот, хорошо! Сохраню! На память оставлю! На стенку повешу – всем буду показывать!… Ну что, друг детства, пароль нашел? Не нашел? Вот беда!
Тело снова встало на четвереньки, продолжая двигаться к двери.
– Пароль! Паролик! Ты же думал, что я идиот? Нет, не идиот? Извини!
– Куда вы, больной? – воскликнул врач, – вам срочно нужно поставить капельницу. Вам нельзя…
– Да пошли вы все… Вдруг тело остановилось, оглянулось на доктора и сказало:
– Уважаемый киллер, а денюшки им не возвращайте. Разрешаю! Можете оставить себе.
После этих слов тело уперлось лбом в дверь, толкнуло ее и выползло наружу, а из коридора еще долго слышались бранные слова.
Оля очнулась от перенесенного шока, посмотрела на полицейского, который все еще не мог прийти в себя – он всхлипывал, заходился смехом, и утирал слезы. Потом перевела беспомощный взгляд на Алексея, но тот рассеянно отвел глаза, и спросила врача:
– А он мог что-нибудь слышать тогда… там… ну, когда находился в коме? – на что доктор разумно ответил:
– Говорят, некоторые уникумы не только слышат, могут даже в своем летаргическом сне перемещаться, захаживать в знакомые, дорогие им места. Например, в офис или домой. Ну, это уже из области фантастики.
– Какой кошмар! – прошептала она.
Через неделю он ехал в поезде. Его тело еще не окончательно восстановилось, он испытывал слабость, но он был жив, и больше ждать не хотел ничего. Потом короткая остановка на далеком полустанке, потом автобус. Дальше его проводили пешком через небольшой лес. Снова автобус. Потом по бездорожью короткий маршрут на УАЗ-ике. Наконец добрались до места.
– Извини, брат, дальше не могу, – сказал провожатый. – Тебе туда. Спустишься с холма, пройдешь…
– Я знаю, спасибо, – ответил Илья, пожав мужчине руку, а глаза его смотрели вниз на равнину, где виднелись несколько полуразрушенных домов. Это был конечный пункт его путешествия.
Постучался, толкнув дверь, которая отчаянно заскрипела на старых ржавых петлях, вошел в дом и прикрыл ее за собой. В печи едва поскрипывали остатки горящих дров. Было холодно и темно. За столом сидела женщина. Он сразу же ее узнал. Перед ней стоял стакан и початая бутылка.
– Совсем ум потеряла?! – воскликнул Илья, подходя к столу.
– Эй, ты кто такой?… Стой, куда понес? Верни бутылку!.. Вот ненормальный!
Но он уже вылил пойло в раковину.
– Чего тебе от меня нужно?
– У тебя будет ребенок, а ты пьешь! – зло сказал он.
– А тебе какое дело?… Не будет никакого ребенка.
– Как не будет? – закричал он.
– Ты кто такой? – повторила она.
– Не важно.
– К кому пришел? Здесь больше никого нет. Ушли все.
– К тебе.
– Совсем стыд потеряли…, – встала, открыла дверцу шкафа и достала еще одну бутылку.
– Поставь на место, – тихо сказал Илья. – Почему не будет ребенка?
– Потому что ублюдок мне не нужен. А ты кто такой? Папаша, что ли? Не припомню я тебя. Даже если так, все равно ничего не будет. Договорилась я с санитаркой, отведет в госпиталь, там помогут. На кой он мне нужен?
– Ребенок ни в чем не виноват, – сказал Илья.
– Ублюдок он, а не ребенок.
– Ребенок. Человек.
– Человек?… Ты-то кто есть? Господь Бог или дьявол? Морали мне читать!
– С сегодняшнего дня я твой ангел, запомни это.
– А зачем мне ангел? Не нужен он мне, – тихо, устало ответила она и посмотрела в окно.
– А квартира в Москве тебе нужна? Деньги. Много денег, – и он назвал сумму.
Женщина задумалась.
– Что дальше?
– Родишь и запишешь дочку на меня, если тебе она не нужна. Я ее удочерю.
– Откуда знаешь, что будет дочка?
– Знаю.
– Точно, ангел.
– Ну что, согласна?
– Куда ты меня повезешь?
– Тебе не все равно? Увезу отсюда. У тебя будет жилье, еда, все, что нужно для жизни…
– Зачем тебе это?
– Не важно. Согласна?
– Не понимаю…
– Тебе не нужно ничего понимать. Просто родишь и все.
– Я подумать должна.
– Есть что терять?
Она оглядела дом и пробормотала:
– Нечего.
– Собирайся.
– А чего тут собираться?
Женщина встала, накинула тулуп, натянула на ноги сапоги, потом оглянулась на стену. Там висела фотография, на которой были видны молодая красивая девушка и симпатичный мужчина. В этой юной особе едва можно было различить черты лица женщины, которая стояла перед ним. Она подошла, сняла ее со стены, вынула из рамки, снова посмотрела.
– Муж? – спросил Илья.
– Да, – коротко ответила она.
– Что с ним?
– Убили.
– Пойдем, – и спрятала фотографию за пазухой.
– Да, пойдем.
– Тебя как зовут?
– Аня.
– А меня Илья.
– Ангел – Илья. Поняла.
Она повязала на голове платок, и они вышли из дома.
В лицо ударил шквалистый ветер, и крупные капли начали биться о тонкий слой снега, оставляя в нем черные дыры. Дождь в январе! Он взял женщину под руку, и бережно повел в сторону холма.
– Кавалер! – буркнула она.
Вдруг в километре раздался взрыв, потом еще один и еще, яркие вспышки начали появляться в отдалении. Грохот усиливался. Казалось, стреляют уже со всех сторон.
– Надо бы вернуться. В подвал спуститься, – сказала женщина.
– Пригнись, нам немного идти, – крикнул он.
– Немного. А много и не нужно, – возразила она. Но Илья чувствовал, что ничего ужасного произойти не могло. Почему? Не знал, но был в этом твёрдо уверен.
– Ладно, пойдем, ангел, – сказала она, оттолкнула его, ускорила шаг, закуталась в тулуп и теперь шагала впереди. А дождь все усиливался. Ветер завывал что было сил, снаряды рвались повсюду…
Может быть, нельзя рисковать? Может вернуться? – вдруг подумал он. Сейчас он рисковал не только собой. – Переждать?
И тут он услышал громкие шаги. Нет, не взрывы, именно шаги, знакомые до боли. Ураганный ветер сносил их в сторону, но они снова и снова повторялись. Уже были совсем близко, хотя грохот стоял невообразимый, но он знал точно, кому они принадлежат. Вдруг крикнул:
– Снова ты? За мной что ли пришла, красавица?
И тут ему привиделся знакомый низкий голос. Перепутать его было невозможно ни с чем. И смех. Зловещий смех:
– Нужен ты мне, малохольный! – хохотала тетка.
В следующее мгновение он ее увидел. Она топала в отдалении, а ноги ее, обутые в валенки и калоши, чавкали, утопая в грязи.
– Ладно, не обижайся, шучу я. Не сейчас. Не время ишшо! – радостно орала она, перекрикивая шквалистый ветер и грохот снарядов. И тут ему стало хорошо и спокойно. В этот миг он невероятно любил эту тетку, какой бы жуткой она не казалась, готов был молиться на нее. Весело закричал:
– Типо, охраняешь?
– Типо, того! А за красавицу спасибо! Ну, давай.
– Давай!
– Увидимся ишшо!
– Увидимся, куда я от тебя денусь?!
– Никуда! Это точно, никуда!… А девчонку береги.
– Да! Без тебя знаю!
– Не “да”, а береги! Ты понял меня?
– Понял, понял.
– Вот так-то!
И ее огромные ноги, несущие покатое туловище, облаченное в серый ватник, тяжело загромыхали, забухали по земле. А рядом с ней начали появляться люди. Нет, тени. Их становилось все больше. Они подходили с обеих сторон фронта, выстраивались в ровные шеренги, шагая бок о бок. Теперь все они были вместе. Илья почему-то их видел, хотя, как такое было возможно – не понимал. Наконец караван скрылся вдалеке.