«Ну, ничего, вот сын родится, тогда и начнём новую жизнь», – подбодрила себя Аза. Она давно всё продумала и знала, что будет делать дальше. Аза вообразила Саломею Печерскую. Как у той затрясутся руки, а из глаз брызнут слёзы при виде внука! Восторг ненависти согрел душу Азы. Она получит своё, а проклятая ведьма наконец-то потерпит поражение.
За окном поплыл колокольный звон. К вечерне зовут. Пора! Аза засобиралась: через час уже открывать. Она надела шляпку, накинула шаль и поспешила в своё заведение. Наверное, стоит остаться там сегодня подольше, тогда можно будет избежать разговора с Аланом.
Алан до сих пор не мог поверить, что проиграл. Он уже несколько раз спрашивал у жены, действительно ли та сказала Вано, что муж вернулся, и женщина клятвенно подтвердила, что граф всё понял как надо. Получалось, что Печерский сбежал в Москву от страха, но это выглядело так странно и глупо, что просто в голове не укладывалось. Как можно уехать, не получив кучу денег, ведь именно их и должен был передать Гедоев своему заказчику?
Вано был именно заказчиком, ведь он заплатил половину от условленной суммы за поездку в Одессу. Алана это устраивало, он знал, что в южном порту купит контрабандный гашиш гораздо дешевле, чем в горных селениях Кавказа, да ещё заработает на поручении. Но всё изменилось, когда Гедоев увидел кошели с золотом. Там оказалась такая сумма, что Алану пришлось бы три года возить гашиш и окончательно рассориться с подельником Конкиным, постоянно сбивавшим цену. Такие деньжищи доставалась Вано за просто так, а в случае ареста курьера граф заявил бы, что не знает жалкого торговца контрабандным зельем, и его сиятельству поверили бы.
«Сукин сын! Всё ему с небес в руки падает», – злился в дороге Алан. Поразмыслив над этой несправедливостью, он решил по приезде заявить Печерскому, что за такую работу нужно платить больше.
Гедоев вернулся в твёрдой уверенности, что заставит Вано делиться, но дома выяснил, что делиться заставили его самого. Пока хозяин отсутствовал, мерзавец не только развлекался с его женой (это было бы ещё полбеды), а сделал ей ребёнка. Теперь по всем существующим законам этот ещё не родившийся ублюдок считался Гедоевым, а такого Алан простить своему обидчику уже не мог. Он решил наказать негодяя, но до сих пор так и не смог его найти.
Жена утверждала, что в первый же вечер после его приезда она пыталась растолкать Алана, чтобы сообщить о приходе Печерского, но что уж греха таить – это было совершенно невозможно.
– Ничего, повидаемся сегодня, – решил Алан утром, и наказал жене немедленно прислать записку, как только её любовник объявится.
Но Аза вернулась домой как обычно – за полночь – и доложила раздосадованному мужу, что Печерского сегодня не видела.
– Ты его предупредила?! – взревел Алан, отвешивая жене увесистую оплеуху. – Признавайся, дрянь такая!
Но Аза поклялась жизнью обеих дочерей, что ничего Печерскому не говорила. Более того, она заявила, что любовник и не подозревает, что будущий ребёнок от него. Аза говорила так убедительно, что муж поверил – не могла же женщина врать, поклявшись жизнями своих детей.
Гедоев понадеялся, что его заказчик появится в борделе на следующий день, но этого не случилось, и только к концу недели кибиточник понял, что Вано его избегает. Если граф не ожидал мести Алана, то почему не спешил за привезёнными деньгами?.. Нет! Что-то тут не чисто!.. Значит, Печерский что-то подозревал, раз даже соглашался расстаться с такой огромной суммой, лишь бы не подвергать себя опасности.
Алан давно уже решил присвоить чужое золото, хотел только сначала поговорить с Печерским. Но раз тот избегал разговора – ему же хуже. Теперь Алан размышлял, куда же вложить своё богатство. Негоже ведь, чтобы такие деньжищи лежали мертвым грузом – они должны работать и приносить доход. Можно было отнести их Барусю, отдать в работу. Говорят, что у этого ростовщика много заёмщиков и человек он надёжный. А что? Очень даже неплохо – сидеть, ничего не делая, только денежки получать.
Однако радужная перспектива разбилась о суровую действительности: Барусь обязательно спросил бы, откуда у мелкого торговца появилась такая сумма в золоте, а там, глядишь, и в полицию сбегал бы. Нет, связываться с ростовщиками нельзя! Но тогда оставался лишь Конкин. Алан чертыхнулся, ведь отношения с подельником у него то и дело сваливались на грань войны. Конкин безбожно занижал цену на привезённый гашиш и при этом забирал большую его часть себе на том основании, что давал Алану аванс.
– Вот ведь беда: деньги есть – а вложить некуда… – пробормотал Гедоев.
После визита частного пристава он вновь перенёс все свои богатства из дома в баню и теперь часто пересчитывал в холодной парной спрятанные в тайник золотые червонцы. Их оказалось ровно двести штук – немыслимое богатство! Куда? Куда их вложить?.. Вдруг в голове Алана мелькнула счастливая мысль. Аванс! Вот что нужно сделать… Вернуть Конкину аванс и забрать обратно товар. Хочет – пусть берёт по той же цене, что и остальные. Хватит ему захребетничать.
Алан спрятал кошели в тайник под полатями, запер баню и направился к маленькому лазу между дворами. Он раздвинул доски и оказался во дворе соседа. Гедоев уже было собрался постучать во входную дверь, но та сама распахнулась, и на пороге появился хозяин дома. Волосы соседа были всклокочены, как будто он только что спал.
– Чего нужно? Не договаривались же, – процедил Конкин. – Что-нибудь стряслось?
– Да ничего, просто дело есть…
– Ну, проходи, – посторонился сосед, пропуская Алана в дом.
Гедоев чувствовал, что подельник раздражен его приходом, казалось, что он соседу чем-то помешал. Конкин недовольно засопел, кивнул посетителю на стул и поинтересовался:
– Зачем пришёл?
– Хочу отдать тебе аванс и забрать свой товар. Цена твоя меня больше не устраивает.
– Вот как? А что же ты раньше думал, когда мои средства по полгода крутил? – удивился Конкин, и его узкие глаза недобро блеснули. – Тогда мои деньги тебе хороши были, а нынче, значит, уже в тягость?
– Сам виноват, – разозлился Алан, чувствуя определённую правоту в словах подельника, – ты давишь цену! С тобой работать совсем невыгодно.
– Что же тебе выгодные покупатели авансов на полгода не дают? – поинтересовался Конкин, – а я – плохой человек – тебя деньгами снабжаю и процентов не беру.
– Больше мне это не понадобится, – отрезал Алан. – Бери свой аванс, возвращай товар, разводимся мы.
– Это ты со своей шлюхой разводиться будешь, – зловеще процедил сосед, и яростная гримаса исказила его некрасивое лицо, сделав из Конкина чудовище. – Ну, а я тебе развод дам – только когда сам этого захочу. Так что иди пока домой, недосуг мне лясы с тобой точить. Устал я.
Конкин настолько недвусмысленно сунул руку в карман широких плисовых штанов, что безоружный Алан испугался за свою жизнь. Он молча попятился к двери, и, только захлопнув её за собой, вздохнул свободно. Гедоев добежал до лаза в заборе, проскользнул на свою сторону и задумался. То, что Конкин ему отказал, не удивило. Странно было другое: куда тот спешил? Алан не поленился и засел у окна в своём мезонине, чтобы выследить подельника. Ждать пришлось долго, но терпение принесло свои плоды: в сумерках дверь соседского дома отворилась, и оттуда вышел Конкин, а рядом с ним вышагивала огромная рыжая женщина.
«Неонила, – узнал Алан. – Так вот кто был в доме кроме Конкина. Значит, эта коровища всё слышала. Плохо… Лишний свидетель…» Хотя чего волноваться? Это как раз было делом решаемым: одного соседа завалить или на пару с любовницей – Алану было всё равно. Одной жизнью больше, одной меньше – для него не имело значения. Он задумался, что, может, следует присоединить к этой компании и собственную жену, пока та ещё не родила. А почему бы и нет? Вполне разумная мысль! А вот её любовника Алан собирался беречь. Очень-очень беречь эту дойную корову…
Вот всё и встало на свои места. План хорош – прост и ясен, оставалось лишь найти исчезнувшего Вано. Старуха – хозяйка дома, где снимал комнату Печерский, сообщила Алану, что её постоялец отбыл в Москву и велел ждать его обратно не ранее чем через месяц. Гедоев не представлял, что делать дальше. Места службы Вано он точно не знал, только слышал от жены, что Печерский устроился помощником к генералу. Куда теперь идти? Искать дом этого генерала? Да кто бы пустил туда бедного торговца? Алан печально вздохнул и уже собрался уйти, когда хозяйка поинтересовалась:
– А вы графу друг, что ли?
– Конечно, я привёз ему известие от его матушки, та на Кавказе сейчас живёт. Она уже совсем плоха, боюсь, не доживёт до приезда сына, – вдохновенно соврал Гедоев.
– Ах, как жаль! – расстроилась старушка. – Вам нужно разыскать графа. Как же остаться без благословения матери?! – Что-то вспомнив, она задумалась, а потом сообщила: – Мой постоялец, уезжая, говорил, что его начальнику друг предложил для проживания свой дом около Ивановского женского монастыря.
– Спасибо вам, добрая женщина, – поклонился Алан. – Даст бог, мать вашего постояльца выживет, а если нет, так он, может, к вам больше и не вернётся. Наследство ему на Кавказе достанется.
Старушка разохалась и, похоже, хотела ещё поговорить, но Гедоев быстренько распрощался. Нечего время терять, пора в дорогу! На червонцы Печерского он сможет долететь до Москвы за три дня. Кто-кто, а Алан в этом деле понимал лучше всех. Он лично будет выбирать на почтовых станциях свежих лошадей и экипажи полегче.
Глава пятнадцатаяТеремной дворец
Экипаж графини Чернышёвой остановился у Никольских ворот Кремля. Лакей спрыгнул с козел и подбежал к застывшему в тени полосатой будки часовому – предъявлять разрешение на проезд. Солдат косо глянул на бумагу и поднял шлагбаум.
– Ну вот, Софи, можно сказать, приехали, – заметила Мари Кочубей. Она с тайной жалостью скосила глаза на измождённое лицо своей подруги и посоветовала: – Не нужно так волноваться, всё будет хорошо.