– Я вот что думаю, – оживился Афоня. – Нашему шпиону после ссоры с Гедоевым не с кем донесения переправлять – значит, ему придётся искать нового связного. Куда он будет смотреть? Да на тех, кто имеет лошадей или сможет отправиться на почтовых в нужную сторону – на ямщиков и извозчиков!
– Логично, – кивнул Дмитрий. – Только где нам взять подходящего ямщика?
– Взять негде – значит, следует им стать. Я думаю, что нужно мне ямщиком прикинуться. Повезу нашего голубя до Петербурга. Скажу, что я при своём экипаже господ вожу, а кони – почтовые. Кстати, Дмитрий Николаевич, у вас, часом, свободного экипажа нет?
– Есть, – подтвердил Ордынцев, – в каретном сарае стоит. Идея хорошая, может получиться.
Повеселевший Афоня принялся объяснять, как он будет выслуживаться перед Печерским и льстить ему.
– Главное, не переборщить, – посоветовал Дмитрий, – иначе можно вызвать подозрение. Но если мы принимаем такое решение, надо ехать на почтовую станцию и говорить со смотрителем. Придётся нам заручиться его содействием.
Афоня согласился, и они отправились на станцию. Выходя из дома, Дмитрий глянул на часы и выругался: уже пора было ехать к невесте. Когда он всё успеет?
– Ничего, – сказал он Афоне, – эта кутерьма – только до свадьбы, потом я снова освобожусь. Всего три дня… Можно и перетерпеть, главное только – не раздражаться.
Ещё чуть-чуть, и Надин просто лопнет от раздражения! Французские модистки прямо на ней подгоняли по фигуре изумительной красоты кружевное платье, расшитое жемчугом. Но Надин этого не хотела – ей не нравились ни это платье, ни услужливая суета модисток. Что бы она сейчас ни отдала за возможность никогда не видеть пресловутого жениха!
Что он хочет сказать этим платьем? Что он – повелитель и собирается решать за жену всё, даже то, что ей надевать? А не много ли ему чести? Прямо-таки смешно!..
Надин покорно крутилась у зеркала в ловких руках француженок, а сама мстительно размышляла, что Ордынцев даже не пыль под её ногами. Она уже поняла главное: этого моряка ей не подмять и не подчинить своей воле. О таком не приходилось даже и мечтать, стало бы верхом удачи, если б Надин смогла отстоять хотя бы личную свободу. Впрочем, она собиралась продолжить свою коммерцию и бывать лишь там, где ей самой захочется. И уж, конечно, одеваться она всегда будет только по собственному вкусу.
Может, отослать платье обратно? Написать, что фасон вышел из моды. Пусть Ордынцев умоется. Надин представила изумление своего жениха и тихо хмыкнула. Настроение её сразу улучшилось, и она решила непредвзято присмотреться к «дарёному коню». Похоже, что мама и бабушка не ошиблись – наряд и впрямь ей шёл, как ни один другой. Завершая изысканный образ, французская модистка накинула ей на голову фату, и Надин вдруг увидела в зеркале хрупкое и трогательное создание.
– Только этого мне и не хватало, – разозлилась она и сбросила вуаль с головы.
– Дорогая, зачем нарушать традиции? – поспешила вмешаться бабушка. – Хорошо, что князь оказался внимательным человеком и вспомнил о подвенечном платье и фате.
Надин мгновенно сообразила, как ей вывернуться и при этом настоять на своём.
– Вот именно! Традиции, – заявила она. – Все прекрасно знают, что жених не должен видеть платье невесты до свадьбы! Я не могу надеть подаренный наряд и обречь наш брак на неудачу.
– Это всё – обычные суеверия, – неуверенно возразила Софья Алексеевна, – даже как-то неудобно рассуждать о таких вещах. И что мы теперь скажем князю?
– Скажем, что хотим нам счастья, поэтому уважаем старинные приметы, – на ходу сочиняла Надин. Она уже нащупала почву под ногами и уверенно вела своих домашних к цели, известной пока только ей одной. Это было так забавно – щёлкнуть жениха по носу, поставив его на место, а великолепное платье оставить себе. И Надин сказала главное: – Мамочка, если ваш свадебный наряд сохранился, я хотела бы венчаться в нём.
– Я не вынимала его со дня свадьбы с твоим отцом, – растерялась Софья Алексеевна, – он лежит в сундуке с памятными вещами. Я сейчас проверю.
Мать вышла из комнаты, и Надин мысленно поздравила себя: всё шло как по маслу. Она повернёт это дело так, как считает нужным.
– Надин, а ты не заигралась? – осторожно поинтересовалась старая графиня. – По-моему, Ордынцев не тот человек, которого можно дёргать за ниточки. Мне мать всегда советовала не будить лихо, пока тихо.
Бабушка попала в точку – Надин и впрямь затеяла игру, и это оказалось так увлекательно. Впрочем, признаваться она не собиралась. Вся честность мира отразилась в её глазах, когда Надин сказала:
– Вы, похоже, что-то не так поняли. Я хотела сделать всё по правилам – только и всего. Да и маме будет приятно, если я надену её платье.
– Зато жених оскорбится, если ты не наденешь его подарок!
– Ну, что за мысли приходят вам в голову? Я вообще ни о чём таком не думаю, вы сами сгущаете краски. Я просто хочу сделать так, чтобы мой брак был удачным, больше мне ничего не нужно.
– Дай-то Бог, – заулыбалась Мария Григорьевна. – Ты прости меня, старуху, за нотацию, просто я забеспокоилась, ведь Дмитрий Ордынцев – опасный мужчина, и только наивная дурочка может считать, что она станет управлять таким человеком. Это исключено!
«А вот это ещё как пойдет», – мысленно парировала Надин, но бабушке улыбнулась и принялась с помощью портних снимать кружевное платье.
Часы на камине показывали шесть – пора собираться к княгине Волконской. Сегодня Надин должна была впервые появиться на людях в сопровождении официального жениха. Её эта обязанность совсем не прельщала. Хоть бы жених опоздал, что ли…
Ордынцев опаздывал почти на два часа. Он мысленно представлял себе гневный взор будущей тёщи и надменно вздернутый подбородок Надин. Но что он мог сделать? Не объяснять же, что нужно было помочь Афоне отогнать на почтовую станцию экипаж. Дмитрий хотел сам убедиться, что его помощник действительно справится с ролью ямщика, и только побывав на станции и лично предупредив смотрителя, что тот отвечает за успех дела головой, Ордынцев успокоился. Быстро натянув свежую рубашку и фрак, он отправился на Тверскую в дом невесты. По дороге Дмитрий перебрал кучу оправданий, но ничего умнее, чем беготня за подарком, так и не придумал.
«При алчности этой девицы упоминание о подарке должно всё уладить, – предположил он, вспомнив великолепную роскошь жемчужных серёг. – Если Надин из-за денег связывалась с мужчинами и попалась на зуб шантажисту, она должна знать цену подобным вещам».
Коляска остановилась у дома Чернышёвых, Дмитрий отдал цилиндр лакею и прошёл в гостиную. Там он застал целую компанию. В платье цвета топлёных сливок Надин казалась настоящей принцессой. Глаза её сверкали, на щеках цвел акварельный румянец, а улыбка сбивала с ног, и всё это предназначалось отнюдь не жениху – рядом с её креслом, мило болтая, красовался статный брюнет.
Невеста заметила Дмитрия, пошепталась с кавалером и поспешила навстречу жениху.
– Добрый вечер, ваша светлость, – беззаботно сказала она. – Если вы готовы, мы можем сразу идти.
– Простите за опоздание, я искал для вас свадебный подарок и потерял счёт времени, – заученно сообщил Ордынцев.
– Не беспокойтесь, – отмахнулась его невеста, как видно, пропустившая слова о подарке мимо ушей. – Мы с сестрой только на днях познакомились с дальним родственником, бароном Шварценбергом. Наши матери – троюродные сестры. Алекс специально приехал из Вены на коронацию нового государя. Давайте, я представлю и вас.
Вблизи барон оказался ещё интереснее, чем издали. Дмитрий оценил безупречную фигуру и открытое лицо с блестящими ореховыми глазами. Да, этот австрияк был опасным соперником! Ордынцев любезно с ним поздоровался и заметил:
– Мы, похоже, уже безнадёжно опоздали к княгине Зинаиде.
– Ничего страшного. К Зизи можно прийти в любой час, – вмешалась Надин.
Она взяла жениха под локоть, барон Шварценберг предложил одну руку старой графине, а другую – заалевшей от смущения Любочке, и все они отправились к соседям. Надин оказалась права: хозяйка встретила опоздавших гостей на пороге музыкального салона, она взяла Марию Григорьевну под руку, а молодёжи посоветовала:
– Начали играть вальс – это последний танец, а потом будет ужин. Танцуйте!
Ордынцев обнял талию своей невесты, Надин вздохнула и, поймав мелодию, мечтательно прикрыла глаза. Дмитрию из вредности захотелось вернуть её к реальности.
– Вам понравилось платье? – громко спросил он.
– А?.. Платье… – как будто проснулась Надин, она подняла глаза, и жених увидел в них лукавые огоньки. – Платье хорошее, но вы могли бы и не тратиться, у меня не меньше двадцати совершенно новых бальных туалетов. Одним больше, одним меньше – какая разница?
Она наслаждалась своим ехидством. Это было так заметно, что Дмитрий расхохотался и, всё ещё смеясь, спросил:
– Вас никогда не учили говорить «спасибо»?
– Меня няня учила всегда говорить правду, я так и поступаю. А в чём дело? Что-то не так? Вы, наверное, отдали за платье много денег? Так вас обманули! Если вы заплатили более двухсот рублей, то это досадно.
Наряд стоил гораздо дороже, и Дмитрий не сомневался, что невесте это прекрасно известно. Она разыгрывала целое представление, лишь бы вывести его из равновесия своими «шпильками». Но и он уступать не собирался:
– Не беспокойтесь. Платье отдали за четверть цены, – отозвался Ордынцев, – его никто не хотел брать.
– Слишком дорогое?
– Да нет – обычное рядовое платье, просто залежалось. Но у вас их больше двух десятков, одним больше – одним меньше. Какая разница?..
Похоже, Надин не ожидала от него такой наглости. Не зная, что делать, она прикусила губу, но её выручила княгиня Волконская, позвавшая гостей в столовую. Ордынцев взял свою невесту под руку. Они шли рядом, и он поглядывал сверху вниз на тонкий профиль и чёрные ресницы. Красотка явно приуныла. Что же у неё пошло не так? Дмитрий усадил невесту за стол и только хотел сесть рядом, как Надин вспомнила, что позабыла свой веер в одной из ниш музыкального салона.