Укол почти не ощутим. Лекарство растекается по венам до тумана в разуме.
– Один, два…
Наилий так ничего и не говорит.
– Три, четыре…
Лицо генерала расплывается белесым пятном, а потом сознание гаснет.
***
Темнота отпускает медленно, с большим сожалением, простреливая напоследок затылок. Вздрагиваю, и пелена падает, открывая салон автомобиля и голоса двух мужчин.
– Быстрее надо, Публий. Давай я за руль сяду.
– У тебя медотвод от вождения, Наилий. Столько Шуи выпить за три дня.
– Так поставь мне еще раз сыворотку. Протрезвею окончательно.
– Нет! Галлюцинаций захотел?
– Нашел, чем пугать.
Голоса раздраженные и злые. Военврач за рулем, машина подскакивает на кочках и ухабах, двигатель ревет, а в окнах спокойно проплывают пушистые облака. Я укутана одеялом до подбородка, и поверх грубой материи меня обнимает Наилий. Убегаем из сектора уже втроем. Вчетвером, если не забывать про Юрао.
– Проснулась? – тихо спрашивает генерал, наклонившись ко мне. Касается подбородком, и я непроизвольно морщусь от колючей щетины. Наилий резко выдыхает, но не смеется, а только снова и снова проводит подбородком по моей щеке. Всегда боялась щекотки. Кручусь под одеялом, пытаясь увернуться. Тщетно. Генерал только обнимает крепче. Сильно, но осторожно. Мои порезы ноют, но уже не болят как прежде. Сдаюсь, подставляя лицо под генеральскую щетину, и тихо урчу от удовольствия.
– Через несколько дней отрастет сильнее и станет мягкой, – шепчет Наилий, – правда красивой бороды не выйдет. На щеках почти не растет, не повезло мне с этим.
Растворяюсь в ощущении радости. Не дышу, боясь спугнуть чувство покоя и умиротворения. В какой-то миг кажется, что ничего не случилось. Не было этих трех безумных дней. Сейчас красный медицинский автомобиль Публия завернет в ворота особняка, а на пороге дома среди охранников будет презрительно кривить губы Рэм. Флавий улыбнется как всегда вежливо, и ветер принесет аромат цветущей апельсиновой рощи.
Но военврач резко выворачивает с грунтовой дороги на шоссе. Мужчины нервно оглядываются по зеркалам заднего вида, и ко мне возвращается тревога.
– Сколько еще до границы сектора? – спрашивает у Публия генерал.
– Часа два. Много времени потеряли объезжая патруль. Рэм успеет?
– Давно доложил, что уже на месте и ждет.
Капитан выразительно кивает, не отвлекаясь от дороги. Широкая асфальтовая лента прорезает степь насквозь, упираясь прямо в горизонт. Мы словно плывем через травяное море. И седые нити ковыля колышутся пенными верхушками волн.
– Что у тебя случилось с Агриппой?
Вздрагиваю от вопроса генерала. Испуганно ныряю носом под одеяло. Сколько нужно времени, чтобы отправить запись на почту? Мгновение. Но почему Наилий приехал за мной, если все видел? Не понимаю.
– Почему с Агриипой? – бессвязно лепечу в ответ.
– Больше не с кем, – вздыхает Наилий, – слишком рьяно он взялся за мудрецов. Меры никогда не знал.
У Друза много неприятных черт характера кроме неумеренности. Прокручиваю в памяти сцену подселения Юрао к генералу. Если убрать всё, о чем я не хочу говорить, то рассказывать нечего.
– Не молчи, пожалуйста, – просит Наилий, – граница сектора на усиленном патрулировании. Тебя ищут. Что случилось?
Спиной чувствую, как напрягается генерал. Ждет чего-то ужасного, но даже представить не может, что сейчас услышит. А для меня признание, как приговор. Едва обрела любимого мужчину и снова потеряю. И не стоит обвинять в чем-то Вселенную. Я сама во всем виновата.
– Я подселила в Агриппу духа, – рассказываю медленно, нанизывая фразы как бусины на нить. Одна необычнее другой, – он захватил контроль над телом генерала и заставил делать то, что мне нужно. А потом я сбежала.
Тишина в салоне автомобиля. Слышно как урчит мотор и тяжело вздыхает капитан Назо. Да, шизофреничка рассказывает небылицы. Выдает зрительные галлюцинации за реальность. Немедленно уколоть успокоительным и отправить спать.
– Ты мне не веришь? – обреченно спрашиваю генерала.
Если он сейчас погладит меня по голове, предложит отдохнуть и позвать моего психиатра Луция, то все другие страхи потеряют смысл. Доверие бывает важнее любви. Он запер меня в особняке, чтобы не сбежала к Создателю, а я умолчала о Юрао, чтобы не счел сумасшедшей. И чем дольше молчит Наилий, тем холоднее мне становится.
– Это невероятно, – наконец, отвечает генерал. – Ты ведь раньше так не умела? Как получилось?
– Я пока не знаю, – пожимаю плечами и морщусь от резкой боли. Лишний раз лучше не двигаться, поняла. – На самом деле это не у меня получилось, а у Юрао. Он дух. Помнишь, я рассказывала тебе о потенциальном барьере и сущностях, которые приходят оттуда, чтобы мучать меня ночными кошмарами? Один из них живет здесь, со мной. Я слышу его голос с пятнадцатого цикла. Благодаря помощи Юрао я вижу лица цзы’дарийцев на концах привязок и расшифровываю схемы связей.
Замолкаю, прислушиваясь к тишине. Нервно комкаю край одеяла и жду, но Наилий молчит. А мне уже хочется разрыдаться. Я снова маленькая испуганная девочка, рассказывающая дяде-доктору страшную тайну. Дядя кивает, соглашается, а на планшете появляются длинные заковыристые слова: «Органическое бредовое шизофреноподобное расстройство в связи с неуточненным заболеванием. Шизоидное расстройство личности…».
– Я – мудрец, – предпринимаю последнюю попытку оправдаться, – а теперь еще и тройка. Наши способности до сих пор не изучены…
– Знаю, – отвечает генерал, – но изучать ты их будешь сама. Проси какую угодно помощь. Любое оборудование и специалистов. Все, что может пригодиться. Получилось один раз – получится снова.
Не знаю, что может быть дороже этих слов. Светило оборачивает ход вспять. Время для меня летит назад. Услышь я это раньше, не ушла бы никуда. А оставшись, не увидела Юрао в теле цзы’дарийца. Нельзя получить, не потеряв, и у всего есть цена.
– Спасибо, – тихо шепчу в ответ.
– Жаль вас прерывать, – ворчит Публий, – но впереди патруль.
Генерал отклоняется в сторону, чтобы разглядеть из-за водительского кресла военный внедорожник, перегородивший дорогу. Военврач сбрасывает скорость, а потом останавливается. Теперь и я вижу, как у внедорожника открываются двери и на асфальт спрыгивают цзы’дарийцы в форменных комбинезонах. Друз действительно поднял сектор по тревоге? Из-за меня? Так сильно разозлился? Беда.
– Номера наши увидели, – хмурится генерал, – проклятье.
– Нормально пока всё, – бормочет Публий, доставая из бардачка документы и одноразовые маски. Такие носят, чтобы не подхватить инфекцию, передающуюся воздушно-капельным путем.
– Наилий, лицо прикрой, – военврач надевает маску, а вторую бросает на заднее сидение, – и диагноз из легенды повтори.
– Трансмиссивная спонгиоформная энцефалопатия, – без запинки выговаривает генерал, заправляя за уши резинки маски.
– Теперь верю, что трезвый, – улыбается Публий и выходит из машины.
– Прячься под одеяло и сиди тихо, – командует Его Превосходство. Голос из-под маски звучит приглушенно, а потом звуки и вовсе стихают, едва я накрываюсь с головой. Ноги подтягиваю к подбородку. Со стороны должно показаться, что на сидении лежит большой бесформенный тюк. Плохая маскировка для любопытного патрульного, но ничего лучше я придумать не успеваю. Нервно длится ожидание, бесконечно долго. Потом хлопает дверь, и раздается шум заведенного двигателя. Осторожно выбираюсь из-под одеяла.
– Не нравится мне это, – задумчиво говорит Наилий, – даже багажник не попросили открыть. В салон заглянули мельком, твои документы рассматривали?
– Нет, – отрицательно качает головой Публий, – думаешь, в засаду едем?
– Уверен, – кивает генерал, – но попробовать проскочить нужно. Объезд поищем?
– Дожди шли слишком долго. Съедем с трассы и сядем так, что не выберемся.
Наилий прячет маску в карман и замирает. Погружается в раздумья, отключаясь от реальности. Не моргает и не дышит. Никогда не привыкну к этому зрелищу. Он будто улетает из тела, оставив пустую оболочку, а потом возвращается обратно.
– Поехали вперед, – твердо говорит генерал, – там по ситуации.
Машина трогается с места, объезжает внедорожник патруля. Все дальше из четвертого сектора и ближе к пятому. А где-то на почте Наилия уже есть или скоро появится запись с камеры видеонаблюдения от Друза Агриппы Гора. На ней сплетаются в экстазе нагие тела, а момент с моим побегом совершенно точно вырезан. И эта картинка будет идти вразрез с моим ответом на вопрос: «Что случилось?». Промолчу сейчас – потом не оправдаюсь. Лучше пусть Наилий придушит меня от ревности прямо в машине, чем я снова увижу лёд в его глазах.
– Я не все рассказала про Друза, – начинаю громко, но к концу фразы решимость улетучивается.
Генерал снова вытягивается струной и замирает. Облизываю пересохшие губы. Нижняя опухла от укуса и на бедрах должны быть синяки от пальцев Агриппы. Под одеялом на мне одни бинты. Раздели мужчины, пока спала под наркозом, а Наилий наблюдателен. Странно, что не спросил сам, откуда.
– После охоты мы остались в его резиденции. Ночью я проснулась привязанной к кровати.
Рассказывать ещё тяжелее, чем про Юрао. Каждое слово, будто шаг в бездну. И молчаливый Публий на водительском сидении. Слушает про спектакль Друза так же, как Наилий. Мои фразы падают в тишину, не вызывая реакции. Повторяю про подселение духа и заканчиваю тем, что выпрыгнула в окно.
– Кхантор бэй. Ин дэв ма тоссант.
Впервые слышу, как Его Превосходство ругается. Потом зло ерошит волосы и смотрит мимо меня. Молчит так долго, что я не выдерживаю.
– Наилий…
– Дома поговорим, – цедит сквозь зубы генерал.
Прикусываю опухшую губу и отворачиваюсь. Не ждала ничего другого. Наилий меня ко взглядам Марка ревновал, а после такого рассказа чудо, что в руках себя держит.
Погода портится. Мелкая морось ложится пунктиром на лобовое стекло. Публий включает дворники, и первый круг по сухому они совершают с противным скрипом. Не знаю, сколько времени проходит в молчании. Много. Мужчины коротко переговариваются, и Наилий успевает ответить на два телефонных звонка, когда из туманной дымки на горизонте выплывают темные силуэты машин. Теперь путь перекрыт основательно. Автомобили стоят на мосту дверь в дверь.