Еще немного, и может быть поздно.
– Но я не могу… Я не умею – Тут нет ничего сложного. Ты должна это сделать. Пойми, живой я еще хоть что-то смогу для тебя сделать, а мертвый уже ничего. Место укуса уже начало распухать и залилось алой краской. Я же тебе говорю, еще немного, и может быть поздно.
– Но Макс, может, ты попробуешь сделать это сам?
Меня затошнило.
– Ты должна мне помочь!
– Что я должна сделать?, – Высоси змеиный яд.
Я встала на колени и стала высасывать яд, сплевывая его на траву.
– Хватит. Наверно, уже все. – Макс пытался меня остановить, но мне казалось, что стоит мне прекратить, как он моментально умрет и оставит меня совсем одну. Когда я поняла, что страшно устала, я оторвалась от его ноги и стала потихоньку продвигаться к воде, волоча за собой сломанную ногу. С трудом добравшись до реки, я принялась полоскать рот. Потом долго с жадностью пила воду. Подошел Макс и сунул ногу в воду.
– Макс, ты не умрешь? – с испугом спросила я.
– Не знаю. – Макс закрыл глаза. То ли от боли, то ли от облегчения – Тебе плохо?
– Не знаю.
– Да что ты все «не знаю» да «не знаю». Скажи, ты останешься жив?
– Сейчас посмотрим.
– В смысле?
– Если в ближайшее время со мной ничего не случится, останусь жить.
– Не говори ерунды. Я же тебе помогла. Значит, ты не умрешь. Значит ты обязательно поправишься. Ты вообще как себя чувствуешь?
– Мутит немножко.
– Это не страшно. Меня тоже мутит. Это от голода.
Я вновь всмотрелась в темноту и прислушалась к различным шумам, доносящимся из леса.
– Не могу представить, как мы будем тут спать. А если приползет еще одна змея и я ее не увижу?
– Я отсосу тебе яд, – не к месту пошутил измученный Макс. – Мы ляжем спать тут, прямо на берегу.
– Ты считаешь, что тут мы в безопасности?
– Я этого не говорил. Про безопасность нам придется только мечтать.
Мы прилегли на берегу реки. Макс бережно меня обнял и поцеловал в шею. Я заплакала и прошептала:
– Хочу есть.
– Завтра что-нибудь придумаем. Главное, что у нас есть вода. Целая река. Человек не может без воды, а без пищи обходится долгое время. Представь, что ты на диете, что для того чтобы получить нужную роль, ты должна скинуть несколько килограммов.
– К черту все диеты. Я хочу есть.
– Потерпи.
Я слышала уже родное дыхание и очень боялась, что, когда я проснусь, могу его не услышать.
– Макс, ты не умрешь? – вновь спросила я и прижалась к нему как можно ближе, чтобы слышать удары его сердца.
– Не должен.
– Ты уверен?
– Сейчас я уже ни в чем не могу быть уверен.
По всей вероятности, оптимизм Макса заметно поубавился, и он уже не пытался это скрыть.
– Макс, не умирай, пожалуйста. – Я громко всхлипнула и чуть было не разревелась навзрыд.
– Постараюсь. Не переживай, все обойдется.
– Я хочу тебя почувствовать. Я хочу почувствовать, что ты еще жив.
– Как это?
– Я хочу с тобой близости. Я понимаю, у тебя вообще не осталось сил, но потихоньку… Я еще никогда в жизни так сильно не хотела мужчину. Ты мне не веришь, но я говорю правду.
Я прекрасно понимала, что Макс еще не отошел от змеиного укуса. Он был не просто усталый.
Он был изнеможенный. Даже в ночи я ясно видела темные глубокие тени на его лице.
– Ты одержала победу, – нежно прошептал он и задышал учащеннее. – Правда, не знаю, что из этого получится и получится ли вообще…
– Я не хочу одерживать над тобой победу. Я постараюсь избавиться от комплекса Клеопатры, о котором ты говорил. Если мы останемся живы, я буду учиться жить заново. Победа над близким человеком – это собственное поражение. Я хочу смотреть на близкого человека с восхищением, благоговением, всему у него учиться, искать у него утешения. Мне кажется, что любовь – это только на одну треть физическое наслаждение. На две трети – это близость друга.
– Ты хочешь сказать, что я тебе близкий человек?
– Очень близкий. Мне даже стало казаться, что ближе тебя у меня никого нет.
Я стала целовать Макса в его могучую грудь, постепенно спускаясь все ниже и ниже.
– Ну что ты делаешь…
– Я просто хочу тебе помочь™ После того как Макс был готов, я повернулась к нему спиной и помогла ему в меня войти. Если то, что мы делали, можно назвать сексом, то у нас все получилось. По крайней мере, мы опять кончили одновременно. Макс с благодарностью поцеловал мою шею и, обняв мою талию, притянул меня к себе, чтобы мы могли постоянно друг друга чувствовать.
– Макс, ты только не умирай, – прошептала я уже в который раз.
– Не умру.
– Обещаешь.
– Обещаю.
Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Я не хотела думать о том, что ждет на с завтра. Я вообще не хотела думать, потому что очень тяжело думать, когда в твоих мыслях нет ничего хорошего.
Глава 17
Ранним утром я проснулась оттого, что очень сильно стонал Макс. Он стонал во сне. Мне показалось, что Макс умирает. Я ничем не могла ему помочь. Осторожно потрогав его лоб, я с ужасом отдернула руку. Макс страшно горел. Потрепав его по щеке, я жалобно зашептала:
– Макс, родной, тебе плохо? Ты, случайно, не умираешь? Ну скажи, пожалуйста, ты не умираешь? Что с тобой?
– По-моему, у меня высокая температура…
– Думаешь, это от змеиного укуса?
– – Не знаю. Всю ночь меня бросало то в жар, то в холод. То я просто сгорал, то трясся от дикого холода.
– Макс, ты обещал мне не умирать… Макс, ты обещал… Ты что-то совсем плохой стал. А ну-ка бери себя в руки…
– Я не хочу умирать. – Макс повернулся на бок, громко закашлял и сплюнул кровь.
Я перепугалась еще больше.
– Макс, ты кашляешь кровью. Это очень плохо. Ты даже не представляешь, как это плохо.
Обычно кашляют кровью при туберкулезе, но у тебя что-то другое. Возможно, ты сильно ударился, когда самолет врезался в дерево. Я не медик, но я знаю, что у тебя что-то серьезное. Я очень боюсь за тебя. Скажи мне, ты можешь встать?
Макс попытался подняться, но, видимо, от боли закрыл глаза и снова лег. Он снова сплюнул кровь.
– Я хочу жить, – сказал Макс, почти задыхаясь, и посмотрел мне в глаза. – После того как я познакомился с тобой, я хочу. Я не хочу умирать…
Мне кажется, что сейчас я на грани жизни и смерти. Но я хочу остаться с тобой…
– Ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить, потому что теперь у тебя есть я, а у меня есть ты…
Я сняла с себя остатки платья, намочила эти лохмотья в воде и положила Максу на лоб.
– Вода не холодная, но это не важно. Главное, чтобы лоб был влажным. Сейчас тебе станет полегче. Рядом с нами вода. Значит, мы не умрем. Наукой доказано, что человек может очень долго обходиться без пищи. Я читала в одном журнале, что актер Никита Джигурда голодал сорок восемь дней, и ничего. Остался жив и продолжает жить…
Правда, от него ушла жена, а Никита чуть было не поехал головой, целиком отдался чтению эзотерической литературы. Но, в конце концов, все стабилизировалось. Он сошелся с женой, купил квартиру, отметил новоселье и рождение сына.
Если Никита выдержал, мы тоже выдержим. По крайней мере, попробуем. Голова у нас не поедет, потому что она уже давно поехала. Разводиться лам не с кем, потому что мы не состоим в браке. Да и другого выхода у нас просто нет. Ты же сам призывал меня не думать о еде. Вот я о ней и не думаю.
Макс натянуто улыбнулся и прошептал:
– Ты потрясающая женщина. Ты даже не представляешь, какая ты потрясающая. В тебе столько оптимизма. Ты совсем не похожа на капризную звезду… Ты похожа на настоящую стопроцентную женщину. Вернее, ты стопроцентная леди. Мне не страшно умирать, потому что я могу умереть у тебя на руках.
– Не говори ерунды. Мы с тобой договорились не умирать. Ты прав, по одиночке мы не выживем, а вместе мы сила. – Я вытерла покатившиеся по щекам слезы и постаралась улыбнуться. – Знаешь, я не жалею, что попала в тот страшный дом и пережила самые кошмарные дни своей жизни… Я ни о чем не жалею…
– Почему?
– Потому что я встретила тебя…
– Ты говоришь это для того, чтобы облегчить мои страдания?
– Глупости. Я говорю это потому, что хочу тебе это сказать.
Я и в самом деле не лукавила в тот момент, а говорила только то, что я чувствовала. Макс опять застонал. Его трясло как в лихорадке. Мне хотелось хоть как-то облегчить его страдания, и я бросилась к воде, но не удержала равновесия и упала прямо на сломанную ногу. Дощечки сдвинулись, и я закричала.
– Господи, как же больно… Больно-то как…
Я стала набирать воду в ладони и поливать Макса.
– Сейчас будет полегче… Вот увидишь, сейчас будет намного легче.
Макс слабел на глазах.
– Макс, ты живой? – все время спрашивала я, держа его руку.
Он изредка кивал и уже практически не открывал глаза.
– Открой глаза, пожалуйста. Ну открой. Мы должны друг друга видеть… Я должна читать твою боль в твоих глазах…
И Макс открывал их. С огромным трудом, но открывал. В этот день мы поменялись ролями.
Макс стал слабым, а я собрала последние силы и уговаривала себя, что где-то есть люди, которые обязательно сюда придут и спасут нас от страшной смерти. Но в конце концов я устала так, что не была способна ни к чему – ни спать, ни лежать, ни двигаться, ни ждать. Печально посмотрев на свою переломанную ногу, я ощупала свой поломанный нос, затем перевела взгляд на еле дышащего Макса и снова подумала о смерти как о спасении. Лечь бы и заснуть… Заснуть и никогда не просыпаться… Никогда… А еще лучше заснуть одновременно, обнявшись. Мне было бы спокойно и хорошо. Потому что он рядом.
Неожиданно Макс что-то еле слышно зашептал. Я нагнулась и напрягла слух. Он молился. Бог мой, я не могла ошибиться – он молился! Не выдержав, я схватила его за плечи и принялась трясти.
– Макс, ты что раскис! Ты что молиться-то начал? Я думала, ты мужик, а ты размазня! Ни хрена ты никакой не мужик, а самый настоящий мужичок! Мы отлежимся и пойдем дальше! Мы обязательно выберемся из этого дерьма!