– Вы, что?! – затряслась я от страха.
– Ничего. У тебя тоже потенция ничего. Виталик, а может, эта телка тебе дорога?! Может, если мы этой засадим, ты раскошелишься?!
– Эту я вообще не знаю, – еле простонал режиссер.
– Тоже верно. Та хоть известная, а эта… Если тебе та была по хрену, то эта тем более, В этот момент приподнялся истекающий кровью Денис и проговорил ярко-синюшними губами:
– Это моя женщина. Я разорву любого, кто прикоснется к ней своими грязными лапами. Любого.., если не сейчас, то уж потом точно. Из-под земли достану и разорву.
– Ой-ой-ой, какие мы грозные! – по-лошадиному заржал тот, который стоял рядом со мной. – Мне так страшно, аж сердце в пятки ушло. Виталик, а это что за крендель?!
– Не знаю.
– Как это не знаешь?! Тебе что, совсем наплевать, кто заходит в твой дом?
– Я его не знаю. Он какую-то девчонку разыскивает…
– Ты хочешь сказать, он здесь случайно?
– Случайно.
– Щас мы это проверим.
Громила взял за грудки раненого Дениса и, хорошенько тряхнув его головой об пол, полез в карман его пиджака. Достав оттуда паспорт, этот изверг внимательно прочитал его странички и изменился в лице.
– Крендель, а ты-то, оказывается, женат. Ты за эту телку такую речь двинул, а она выходит, и не жена тебе вовсе. Ты бы за свою жену такие речи двигал. Что за народ пошел: трахают одних, а живут с совсем другими. За какую-то блядину он собрался нас разорвать…
– Сука, я тебя задушу, как только встану, если ты ее еще раз так назовешь, – попытался подняться Денис, но безрезультатно.
– Ты меня щас не задушишь, а у меня отсосешь! – все так же по-лошадиному заржал мужик. – Пацаны, может, этот пидор знает, где у Виталика остальные бабки лежат?
– Он не знает, – вновь напомнил о себе режиссер. – У меня больше нет наличности. Я вам Богом поклянусь.
– Оставь при себе своего Бога, урод!
А дальше случилось что-то совершенно непонятное.
В тот же самый злосчастный холл влетели новые вооруженные люди, и началась самая настоящая перестрелка… Я уже плохо понимала, кто в кого стреляет, и даже не верила, что я останусь жива, я просто закрыла глаза и мысленно молила Господа Бога только об одном – чтобы это побыстрее закончилось.
Глава 22
Как только выстрелы затихли, я открыла глаза и крепко ущипнула себя за правое ухо для того, чтобы понять, жива я или мертва. Ой, как больно. Значит, я жива. Пока жива, потому что в этом доме можно запросто отправиться на тот свет буквально за считанные секунды. Тип, ударивший меня еще совсем недавно по заднице, валялся на полу с широко открытым ртом и не вызывал никакого сомнения в том, что он убит. Увидев неподвижное распростертое тело, я с ужасом посмотрела на растекающуюся рядом с ним лужу крови и отвела взгляд в другую сторону.
Рядом с Денисом я увидела Илью и облегченно вздохнула. Значит, самое страшное позади. Значит, все это закончилось. Илья тщательно перевязывал Денису предплечье и говорил вполголоса.
– Шеф, я как чувствовал, что здесь что-то неладное. Я томимо техпомощи позвонил твоему компаньону Максу и попросил, чтобы он послал ко мне машину со своими людьми. Хорошо, что мы поспели вовремя. Правда, всех троих пришлось уложить.
– Ничего. Думаю, что будет справедливо, если эта троица навсегда уляжется на дне какой-нибудь реки.
– Конечно, справедливо, шеф.
Услышав эти слова, я постаралась разглядеть еще парочку мирно отдыхающих бандитов, которые совсем недавно изнасиловали актрису, и увидела, что среди них не было живых. Вернее, один еще дергался и истекал кровью, но даже со стороны было видно, что это предсмертные судороги.
– Шеф, нужно в больницу. Я сначала подумал, что пуля прошла насквозь, а она, оказывается, в плече застряла. Надо бы вытащить.
– Вытащим.
Денис взглянул на меня своими усталыми глазами и тихо спросил:
– Ты как?
– Я в порядке.
– Ты уверена?
– Уверена.
– Ты такая бледная.
– А с чего мне быть румяной…
В этот момент дала о себе знать еле дышащая актриса. Сев на пол, она обхватила колени руками и громко заревела. Я метнулась в сторону девушки и обняла ее за плечи.
– Ольга, успокойтесь. Все забудется.
Актриса не реагировала. Посмотрев на валявшееся на полу полотенце, я быстро подняла его с пола и накинула на обнаженную девушку.
– Оленька, оденьтесь.
– Что?!
Оля подняла голову с колен и посмотрела на меня опустошенным взглядом.
– Что ты сказала?
– Оденься, пожалуйста.
– Одеться?
– Ну да…
– Зачем?!
– В доме появились посторонние мужчины…
– И что?! Какой смысл мне одеваться после того, что было?! Может, правду говорят, что в этой жизни выживает сильнейший. Либо трахаешь ты, либо трахают тебя. Раньше трахала я, а сегодня трахнули меня. И причем так трахнули! Все скопом.
Тут Оля повернула голову в сторону сидящего у стены режиссера, который уже успел разорвать свою футболку и перевязать ногу.
– Виталик, а ты что, и в самом деле пожалел денег? – растерянно спросила она.
– Ничего я не пожалел. Ты же видела, что я отдал им все.
Посмотрев на сложенные в пакет пачки долларов, режиссер подполз к пакету, взял его в руки и прижал к груди.
– Это вся наличность, которая есть в доме. Больше у меня нет. Ты же прекрасно видела, что я все отдал. Мне для тебя ничего не жалко.
Девушка нервно усмехнулась и вытерла стекающую кровь с искусанных губ.
– Виталик, а ты сволочь…
– Что?
– Что слышал. Ты конченый гад. Зачем занимать деньги, если ты не можешь их отдать?
– Это мои проблемы.
– Хотелось бы верить, что они твои, но под раздачу попала я. А знаешь, почему я ушла от мужа?
– Я слышал это тысячу раз…
– То, что я сейчас тебе скажу, ты еще никогда не слышал.
– Я сейчас не хочу это слышать.
– А зря. Ты послушай. Я ушла от мужа, потому что беременна.
– Поздравляю.
– Спасибо. Только я беременна от тебя.
– Ты ошибаешься.
– Нет, я не ошибаюсь. Я беременна от тебя. Обрати внимание на мой живот. Разве ты не видишь, что я очень сильно поправилась. По-моему, у меня будет мальчик.
– Ты все выдумываешь…
– Я ничего не выдумываю. Знаешь, как это страшно. Наш мальчик такой маленький, а уже испытал такое… Ведь сегодня трахнули не только меня, но и нашего сына… А самое страшное то, что его отец был совсем рядом, но даже не заступился.
Олю затрясло, как в лихорадке. Я вновь тихонько приобняла ее за плечи и тихо произнесла:
– Оля, скажи, где в этом доме халат. Я его принесу.
– Не нужно.
– Ты вся дрожишь…
– Это не от холода. Это нервы.
– Тебе нельзя нервничать, ты же беременная.
Оля скинула мою руку и закрыла лицо ладонью.
– Господи, как же это стыдно… Господи… Как это жестоко….
Денис снял пиджак и протянул его мне.
– Ань, одень ее. У нее шок.
Но Оля не позволила мне ее одеть. Она резко рванулась к одному из убитых бандитов, схватила валявшийся рядом с ним пистолет и, сняв его с предохранителя, наставила его на свою голову.
– Оля, не делай этого! – громко крикнула я и зажмурила глаза. – Оленька, я очень тебя прошу. Не делай этого, пожалуйста. Потом это пройдет. Все забудется. Вот увидишь. Ты нам всем очень нужна. Ты же так красива, так талантлива… Мы ждем новых фильмов с твоим участием… Ты очень хорошо играешь. Сегодня посягнули на твою честь, но зато у тебя есть шумных успех, слава…
– Слава сама по себе вещь очень жестокая, – словно в бреду произнесла Ольга и посмотрела на режиссера.
Затем вновь перевела взгляд на меня и продолжила: Ты же не знаешь, что это такое – слава.. Ты думаешь, что я купаюсь в ее лучах? Нет. Очень долго я училась с ней жить… Это тяжело. Ты даже не можешь себе представить, как это тяжело…
– Не делай этого, – замотал головой режиссер, стараясь унять выступившие на глаза слезы. – Не делай.
– А что изменится, если меня не будет?! На мое место придет другая актриса. Ты по-прежнему будешь жить со своей женой, точно так же, как вы с ней живете уже черт знает сколько лет. Все будет, как раньше… Даже лучше – не родится еще одна безотцовщина. Знаешь, сейчас каждый второй ребенок воспитывается без отца… Каждый второй… Их так много… Я и представить не могла, что их так много.
Куда подевались отцы? Они просто последние козлы!
Законченные…
– Оля, все будет хорошо, – бормотала я себе под нос, но Оля ничего не слышала, забыть может, просто не хотела слышать.
Она сплюнула на пол кровью и буквально вдавила пистолет в свой висок.
– А ведь я сейчас могла бы позволить себе ребенка.
Я неплохо зарабатываю, правда, работаю на износ.
Я всегда ненавидела бедность и испытывала отвращение к своему нищему прошлому. Честно заработанные деньги дают мне ощущение относительной безопасности, уверенность в себе, а это очень важно на пути к успеху. Нищета – это порок. Это самое худшее из зол, и я его всей душой ненавижу… Все эти годы богатство было для меня жизненной целью. Мне нравились мужчины, с хрустом разламывающие свой бумажник… Больше всего на свете я мечтала воспарить над жалкими удовольствиями своей юности и своего нищего прошлого.
А затем мне понравилось играть с морем успеха, который навалился на меня совсем не внезапно, как пишут в газетах, а к которому я долго и упорно шла. Шла через различные прослушивания, интриги, унижения, чужие постели, оргии… И все же я к этому пришла и уже не боюсь оглянуться назад, потому что без всего этого не было бы моего успеха. Я всегда уважала своего мужа, потому что, когда я встретила его, я встретила плечо, на которое могла опереться, и дерево, к которому могла прислониться. У меня было много поклонников, и я боготворила их точно так же, как и они боготворили меня.
Они любили мои роли, мой образ, которые я создавала годами, мой успех, мою славу, но не меня… Меня вообще никто не любил… Никто. Даже собственный муж…